Настырный Юрский
Настырный Юрский
Этого я нашла сама.
Нет, Сергей Юрьевич пришел к нам в театр без моей помощи, просто им с Товстоноговым стало в одном театре в Ленинграде тесно, Товстоногов намекнул, как когда-то мне Завадский, что возражать против ухода Юрского не станет. А может, и вообще сказал открыто, я не знаю, их дела.
Большой драматический в Ленинграде – театр легендарный, там очереди за билетами стоят по ночам. И Юрский там к месту был.
Но что случилось, то случилось, ушел, приехал в Москву.
Хотелось на старости лет сыграть что-то классическое и не на американскую тему, а наше, родное. Причем, сыграть добрую роль, я столько переиграла за свою жизнь мерзавок самых разных мастей, что тошнит.
Лучше всего все-таки Чехов и Островский. Но у Чехова ничего для моего возраста нет, значит, Островский.
Выбрала «Правда – хорошо, а счастье лучше». Прочитала раз, другой, третий, сделала пометки. Поняла, что хочу играть няньку Филицату – бескорыстную, добрую, готовую пострадать, чтобы только устроить счастье своей воспитанницы Поликсены, которую пестовала с рождения.
Стала приглядываться к тем, кто мог поставить пьесу.
Завадского уже нет, хотя он вряд ли стал бы заниматься таким делом. Звать кого-то чужого? Но я уже стара, мне будет трудно работать с совсем чужим человеком.
И вдруг Юрский. Играет рядом, знаю, что в Ленинграде спектакли ставил, а если бы и не ставил, у него характер режиссерский.
– Сергей Юрьевич, перечитайте пьесу…
Перечитал, понравилось.
А у меня сердце рухнуло. Просто понравилась, не загорелся, не пришел в восторг, не стал плясать от радости при мысли, что может поставить пьесу.
– Вы не режиссер, а актер. Вот и играйте то, что вам предложат.
– Я поставлю, если разрешат. А то, что козлом не скачу, так, простите, не мой стиль. Роль Барабошевой ваша.
– Нет.
– Почему, Фаина Георгиевна?
– Хочу Филицату.
– Почему, Фаина Георгиевна?!
– Устала уродов играть, дайте хоть на старости лет доброго человека.
Смеялся, убеждал, что роль Барабошевой выигрышней, легче.
– Мы с вами не сработаемся, зря я это затеяла.
– Почему?
– Вот заладил свое «почему»! Я не себя показать, а играть хочу!
Когда-то Таиров втащил меня на декорации под колосники под ручку, заболтав. Потом стоял внизу и кричал:
– Молодец, Раневская! Хорошо! Правильно! Молодец!
Хотя хвалить было не за что. Но он знал, что могу, знал, что вокруг нужно походить и условия создать, чтобы я раскрылась.
И Эфрос знал.
И Юрский тоже знает. Он думает, я не вижу, сколько нервов ему стою. Все вижу, но если он не потратит свои, то и я свои приберегу.
Тратит, с самого первого дня тратит.
Он удивительный, такого терпения я ни у кого не встречала. Спрашиваю Нину Сухоцкую:
– Ниночка, как ты думаешь, он со мной так, потому что маразматичкой считает? Старой дурой, почти выжившей из ума?
– А ты докажи, что это не так. Фуфа, не кочевряжься, перестань капризничать.
– Я ему Островского предложила, а он его в Шекспира переделывает!
– Не цепляйся к словам, играй, как сама роль видишь.
Репетировали трудно, но все получилось. Юрский настырный, он сумел не сломать меня (все равно не получилось бы!), но повернуть в свою сторону. Мы с ним нашли общий язык и в решении роли и спектакля, спорили, убеждали и переубеждали друг дружку, иногда я дома просто рыдала:
– Нина, я все брошу! Я не начинающая актриса, чтобы мне диктовать, как посмотреть и куда встать!
Но после бессонной ночи приходила к выводу, что Юрский прав. Или наоборот, он приходил к выводу, что не прав.
Я сыграла Филицату. Каких нервов и сил это стоило Юрскому, не знаю, но сыграла. Хоть на старости лет, в последней роли была доброй феей, устраивающей чужое счастье.
А Сергею Юрьевичу после меня уже никто не страшен, он закалку Раневской прошел. Настырный все-таки мужик! Справиться с самой Раневской…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.