XXIV Зулусский «мятеж»

XXIV

Зулусский «мятеж»

Даже прочно обосновавшись в Иоганнесбурге, я не смог вести оседлую жизнь. Как раз в тот момент, когда мне казалось, что я могу вздохнуть свободно, произошло непредвиденное событие. В газетах появилось сообщение, что в Натале вспыхнул «мятеж» зулусов. У меня никогда не было враждебного чувства к зулусам: никакого зла они индийцам не причинили. Сомнения же относительно самого «мятежа» у меня были. Но тогда я верил, что Британская империя существует на благо всему миру. Искренняя лояльность не позволяла мне даже пожелать чего-либо дурного империи. Поэтому причины «мятежа» не могли повлиять на мое решение. В Натале находились добровольческие воинские соединения, ряды которых могли пополнить все желающие. Я прочел, что эти войска уже мобилизованы для подавления «мятежа».

Считая себя гражданином Наталя, поскольку был тесно с ним связан, я написал губернатору о своей готовности сформировать, если нужно, индийский санитарный отряд. Губернатор тотчас прислал мне утвердительный ответ. Я не ожидал, что мое предложение будет принято так быстро. К счастью, еще до отправления письма я сделал необходимые приготовления. Я решил, в случае если мое предложение будет принято, ликвидировать свою иоганнесбургскую квартиру. Полак должен был перебраться в более скромное помещение, а жена — в Феникс. Она была полностью согласна со мной. Не помню, чтобы она когда-либо мне перечила в подобных делах. Поэтому, получив ответ от губернатора, я предупредил, как полагалось, домохозяина, что через месяц освобождаю квартиру, отправил часть вещей в Феникс, а другую оставил Полаку.

Я отправился в Дурбан и стал собирать там людей. Большого числа их не требовалось. Мы создали отряд из двадцати четырех человек, из которых четверо, не считая меня, были гуджаратцами. Остальные, кроме одного свободного патана, — бывшие законтрактованные рабочие из Южной Индии.

Начальник медицинской службы, считаясь с существовавшими правилами, а также для того, чтобы создать мне официальное положение и тем самым облегчить мою работу, произвел меня на время службы в чин старшины, а троих указанных мною людей назначил сержантами и одного — капралом. Правительство выдало нам обмундирование. Отряд находился на действительной службе примерно шесть недель. Прибыв к месту назначения, я убедился, что там не произошло ничего такого, что можно было бы назвать «мятежом». Зулусы никакого сопротивления не оказывали. Происходившие беспорядки были квалифицированны как мятеж на том основании, что один из зулусских вождей воспротивился новому налогу, которым было обложено его племя, и убил чиновника, явившегося для взимания этого налога. Во всяком случае, мое сочувствие было целиком на стороне зулусов, и я был очень рад, когда по прибытии в штаб узнал, что основной нашей работой будет уход за ранеными зулусами. Офицер медицинской службы радостно встретил нас и сообщил, что белые не хотели ухаживать за зулусами, что раны их гноились и что он совершенно потерял голову. Он считал наш приезд благодеянием для этих ни в чем неповинных людей, снабдил нас перевязочным, дезинфекционным и иным материалом и направил в импровизированный лазарет. Зулусы пришли в восторг, увидев нас. Белые солдаты, заглядывая через ограду, отделявшую нас от них, старались уговорить нас не ухаживать за ранеными. А так как мы не обращали на них никакого внимания и продолжали делать свое дело, они приходили в неистовство и поносили зулусов самыми неприличными словами.

Мало-помалу я ближе познакомился с солдатами, и они перестали нам мешать. Среди командного состава были полковник Спаркс и полковник Уайли, тот самый, который резко выступал против меня в 1896 году. Они были изумлены моим поведением, нанесли мне визит и выразили свою благодарность. Я был представлен генералу Маккензи. Пусть не подумает читатель, что все они были профессиональными военными. Полковник Уайли был известный дурбанский юрист; полковник Спаркс — владелец мясной лавки в Дурбане; генерал Маккензи — видный натальский фермер. Все эти господа получили военную подготовку и приобрели опыт, будучи добровольцами.

Раненые, за которыми мы ухаживали, не были ранены в бою. Одни из них были арестованы как подозрительные. Генерал приказал их высечь. В результате у них появились серьезные раны, которые за отсутствием лечения стали гноиться. Другие принадлежали к дружественному зулусскому племени. Они даже носили особые значки для отличия их от «неприятеля», но солдаты по ошибке стреляли и в них.

Кроме ухода за зулусами, на мне лежала обязанность готовить и раздавать лекарства белым солдатам, что было для меня совсем легко, поскольку я в свое время в течение года работал в небольшом госпитале д-ра Бута. Благодаря этой деятельности я сблизился со многими европейцами.

Мы были прикомандированы к мобильной военной колонне, обязанной тотчас прибыть туда, откуда сообщали об опасности. Основную часть колонны составляла пехота, посаженная на коней. Как только приходил приказ о выступлении, мы должны были пешком следовать за колонной и нести носилки на плечах. Два — три раза нам приходилось делать по сорок миль в день. Но куда бы мы ни направлялись, я всегда с благодарностью думал, что, перетаскивая на своих плечах мирных зулусов, пострадавших из-за неосмотрительности солдат, и ухаживая за ранеными как сиделки, мы делали угодное богу дело.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.