…

…

Пруст всегда полагал, что классические или романтические изображения любви не достигают глубокой правдивости, и что «ничто так не отличается от любви, как наши представления о ней». Поэтому он стремился с наибольшей точностью определить такие явления, как встреча, выбор, последствия присутствия-отсутствия, и, наконец, забвение, доходящее до полного безразличия (мысль, которая противостоит как «Озеру», «Печали Олимпио» романтиков, так и мрачным последствиям сожалений в «Принцессе Клевской».[168] Он дает нам новое, но трагическое изображение любви.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.