13 сентября – Алексей ФАТЬЯНОВ
13 сентября – Алексей ФАТЬЯНОВ
Песни на стихи этого замечательного поэта в свое время знала и распевала вся страна. Они звучали из всех репродукторов, с грамофонных пластинок, с экранов кинотеатров. На протяжении долгих лет эти песни были символами Советской страны, теми самыми невидимыми гвоздиками, которые крепко держали каркас империи и сберегали его от разрушения. С этими песнями советские люди выиграли войну, отстроили заново страну, полетели в космос.
Алексей Фатьянов родился 5 марта 1919 года в городе Вязники Владимирской области в зажиточной семье. Его отец Иван Николаевич был богатым человеком – владел большим магазином «Торговый дом Фатьянова», в котором продавали обувь, пиво и другие товары и продукты. Во дворе магазина располагалась небольшая мастерская, где валяли обувь. В этом же доме находился синематограф. Жили Фатьяновы в самом большом доме в городе, на центральной площади. Однако Алексею вкусить прелестей зажиточной жизни так и не довелось: вскоре после революции Фатьянова-старшего раскулачили и вместе с семьей выгнали из дома. И они переехали жить к Меньшовым – родителям матери Алексея. Можно сказать, что Фатьяновы легко отделались, поскольку родственников Ивана Николаевича, живших в Мстере, не только раскулачили, но и выслали в Магнитогорск.
Спустя несколько лет грянул нэп, и Фатьянов-старший вновь оказался на плаву – ему вернули его дело, и он стал валять сапоги уже для Красной Армии. Однако в самом конце 20-х нэп благополучно свернули, и Фатьяновы решили перебраться из родных мест в столицу. Там они сняли комнату в Лосиноостровской, где жили вчетвером: Алексей, его родители и старшая сестра. В Москве Алексей закончил школу и подался в артисты – поступил в театральное училище. Закончив его, поступил работать в труппу Театра Красной Армии к режиссеру Алексею Попову. Однако главной страстью Фатьянова были все же стихи, которые он начал писать еще в детстве. Поэтому, едва поступив в театр, он вскоре оттуда уволился и поступил в Литературный институт. Но доучиться в нем не успел – в 1939 году его призвали на военную службу.
Год спустя в Орле организовали ансамбль военного округа, куда стали собирать талантливую молодежь. А поскольку Фатьянов именно к таковой и относился – был актером, поэтом, да еще играл на многих музыкальных инструментах, начиная от баяна и заканчивая роялем, – его обойти вниманием никак не могли. Там Фатьянов быстро выбился в первые люди – составлял программы концертов, был ведущим.
Начало войны Фатьянов встретил все в том же ансамбле. Как и многие в те годы, он рвался на фронт, но его долго не отпускали, объясняя причины отказа вполне стандартно: искусство – тоже оружие. Насколько правильным оказалось это определение, Фатьянов понял достаточно скоро.
Его ансамбль находился в эвакуации в Оренбурге, где в эти же дни был известный композитор Василий Соловьев-Седой. Узнав об этом, Фатьянов однажды набрался смелости и в городском сквере «Тополя», что на берегу реки Урал, подошел к Соловьеву, чтобы познакомиться. Как расскажет много позже сам композитор, Фатьянов ему понравился с первого же взгляда: высокий, статный красавец с открытым лицом. Узнав, что он еще и поэт, Соловьев и вовсе подобрел. Фатьянов передал ему свои стихи, попросив почитать их на досуге и дать свое заключение. Соловьев прочитал их в тот же день и был потрясен: настолько певучими и лиричными были эти произведения. По словам композитора: «Именно этот парень как-то незаметно, не думая о своем влиянии, заставил меня встряхнуться. В его стихах я слышал русский характер, родную природу, русскую речь, тот уклад жизни, который был мне близок». На два из переданных ему произведений композитор практически сразу написал песни, которые вскоре узнает вся страна: «На солнечной поляночке» и «Ничего не говорила».
Сообщить свое мнение Фатьянову композитор тогда не успел – тот сумел-таки добиться своего и был отправлен на фронт. Тогда Соловьев, используя свои многочисленные связи, стал хлопотать, чтобы Фатьянова вернули назад и разрешили работать в тылу. «Он талантливый поэт, его надо беречь», – уверял начальников Соловьев. Его старания увенчались успехом: Фатьянов был возвращен и зачислен в ансамбль Александрова. С этого момента началось его тесное творческое сотрудничество с Соловьевым-Седым. И хотя в тот раз продлилось оно недолго, всего год, но итогом его стало рождение такой песни, как «Соловьи».
В 1944 году творческий тандем Фатьянов – Соловьев-Седой временно распался. Причем по вине самого поэта, который угодил в весьма некрасивую историю. Подробности ее до сих пор так и неизвестны и существуют только в виде слухов. Единственное, что не вызывает сомнений, это то, что все случилось на почве любви к «зеленому змию». Якобы Фатьянов, будучи навеселе, оскорбил офицера (вполне возможно, что и за дело, поскольку к любой несправедливости поэт относился нетерпимо), за что был арестован и отправлен в штрафной батальон. Сражался в нем Фатьянов храбро, о чем вполне наглядно говорит серьезное ранение и награждение медалью.
После окончания войны Фатьянов еще целый год продолжал служить в армии. Однако времени на стихи теперь стало намного больше, и он вновь вернулся к активному творчеству. Писал в основном для своего главного автора Соловьева-Седого, с которым они в 45-м году явили на свет еще два несомненных шлягера, которые запела вся страна: «Потому, что мы пилоты» для фильма «Небесный тихоход» и «Где же вы, друзья-однополчане?»
С Никитой Богословским Фатьянов написал еще один безусловный хит «Три года ты мне снилась» для второй серии фильма «Большая жизнь», но эту песню ждала печальная участь – она не понравилась Сталину, как и вся картина. Не понравилась настолько сильно, что 9 августа 1946 года на Оргбюро ЦК ВКП (б) вождь обрушился на фильм с критикой, а музыку в нем назвал «кабацкой», что автоматически вело к ее запрету. Фатьянова обозвали «поэтом кабацкой меланхолии», то есть подвели под ту же статью, что и Сергея Есенина.
46-й год запомнился Фатьянову и с другой стороны – светлой. Именно тогда он встретил свою главную любовь. Девушку звали Галина, и была она «генеральской дочерью» – генералом был ее отчим. Молодые встречались всего лишь три дня, после чего Фатьянов сделал девушке предложение. Галина приняла его сразу, поскольку с первого взгляда влюбилась в Фатьянова. Ее даже не испугали слова, сказанные им тогда: «Учти, у меня ничего нет, кроме пишущей машинки с немецким шрифтом. Вот на ней и будешь спать». Это было сущей правдой – автор знаменитых песен, которые распевала вся страна, был гол как сокол. В отличие, например, от его соавтора Соловьева-Седого, который в 1943 году был удостоен Сталинской премии за цикл военных песен. Но Фатьянов не роптал, поскольку человек он был широкий, незлобивый и за личным благосостоянием никогда не гонялся. Даже на собственной свадьбе он был в костюме с чужого плеча. Правда, благодаря тому, что отчим у невесты был генералом, торжество удалось справить по высшему разряду: на 7-м этаже теперь уже не существующей гостиницы «Москва». В те годы были так называемые «лимитные книжки», по которым их обладателям полагалась в ресторанах пятидесятипроцентная скидка. Отчим-генерал собрал у своих друзей все такие «лимитные книжки» (так научил его директор ресторана), и благодаря этому гулянка получилась «на полную катушку».
В те годы Фатьянов был прописан у сестры по адресу: Ново-Басманная улица, дом 10. Однако прописка была номинальная, так как Фатьянов все военные годы там практически не жил. И привести молодую жену туда тоже не мог – у сестры была своя семья. Поэтому молодым пришлось какое-то время скитаться по разным съемным квартирам. Однако, несмотря на это, у них за эти несколько лет родилось сразу двое детей – девочка и мальчик, поскольку Фатьянов этого очень хотел. Он говорил жене: «В доме должны быть столы, лапти и лавки. А детей – сколько получится. А если сделаешь аборт, значит – не от меня…»
Имена детям придумывал Фатьянов. Например, жена была против имени Алена, утверждая, что такого в русском языке нет – есть Елена. Но Фатьянов упорно стоял на своем. Тогда жена заявила: ступай в ЗАГС и сам ее регистрируй. Фатьянов накупил в магазине конфет, рассовал их по карманам и отправился обольщать работниц ЗАГСа. Удалось.
По поводу имени для сына никаких споров в семье не было, но там произошла другая история. У Соловьева-Седого была только одна дочка Наталья, и у нее детей не было. А ему почему-то нравилось имя Глеб. И когда у Фатьянова родился сын, композитор прислал ему телеграмму-молнию: «Поздравляю, назовите Глебом, плачу тысячу». На что Фатьянов ему ответил: «Тысячу беру. Называю Никитой».
Несмотря на тот отрицательный резонанс, который вызвал отзыв Сталина на фильм «Большая жизнь», Фатьянов продолжал работать во славу советской песни. И хотя все его труды по-прежнему больших дивидендов ему не приносили, однако поэта успокаивало одно – песни на его стихи народом были любимы. А это признание дорогого стоило. В конце 40-х к таким песням принадлежали: «Дождик» (с Соловьевым-Седым), «Мы люди большого полета» (с Борисом Мокроусовым), «В городском саду играет» (с Матвеем Блантером). В 1950 году в Театре сатиры был поставлен спектакль «Свадьба с приданым», в котором звучали куплеты в исполнении актера Виталия Доронина «Хвастать, милая, не стану», которые тоже принадлежали перу Фатьянова.
В том же 50-м Фатьяновы наконец удостоились собственного жилья: им выдали ордер на двухкомнатную квартиру рядом с Киевским вокзалом. И хотя была она без ванны и с дровяным отоплением, зато занимала весь третий этаж старого многоквартирного дома. Казалось, что в таких шикарных условиях Фатьянов теперь должен был работать еще более плодотворно. Увы, но это оказалось не так, и в начале 50-х из-под пера поэта шлягеров почти не выходило. Говорят, виной всему была старая болезнь Фатьянова – любовь к горячительному.
Скандалы сопровождали Фатьянова на протяжении всей его недолгой жизни. Достаточно сказать, что из-за них его исключали из Союза писателей несколько раз. Причем причины этих исключений были высосаны из пальца и объяснялись только одним: завистью коллег к той славе, которую Фатьянов имел в народе. Не могли ему простить коллеги того, что люди называли его вторым Есениным. Вот лишь два примера такого рода.
Фатьянов в компании с одним писателем отправились с творческой поездкой в Севастополь, к морякам. Съездили в одну войсковую часть, в другую, в третью. Наконец, в последний день их пребывания в городе устраивается прощальная встреча в Доме культуры. Фатьянов приехал туда навеселе, но был вполне адекватен. Во всяком случае, он легко справился с творческой частью, прочитав более двух десятков своих стихотворений. Потом сказал: «Ребята, я готов прочитать еще, но мне надо уезжать». А директор Дома культуры, политработник, расценил это заявление как чванство и немедленно сообщил об этом в Москву, не забыв указать о том, в каком состоянии был Фатьянов. В итоге, едва тот вернулся в Москву, как его вызвали на партком и объявили вердикт: исключение из Союза писателей на три месяца. Была тогда такая мера наказания: писателей исключали, давая время для исправления.
Другой случай произошел через несколько лет. Вместе с друзьями Фатьянов праздновал какое-то событие в гостинице «Савой». Шумная компания собралась в номере композитора Табачникова и вела себя соответственно: пела, смеялась, громко разговаривала. Дежурная по этажу отправилась их усмирять. В качестве парламентера выступил Фатьянов, который назвался, ни много ни мало, депутатом Верховного Совета. Но дежурная ему не поверила, стала проверять и… правда вскрылась. На следующий день в Союз писателей пришло письмо. В результате на Фатьянова было заведено очередное персональное дело. Его опять исключили из Союза писателей, аннулировали даже уже выписанную ему путевку в Крым, куда он собирался отправиться с женой и детьми. Сказали: «Фатьянов разлагает писателей».
Фатьянов уже более десяти лет писал песни, но за это время в свет не вышло ни одной его книги. Для любого поэта подобное отношение было бы оскорбительным, а уж для Фатьянова, песни которого знала вся страна, это было оскорбительным вдвойне. Но поделать с этим было ничего нельзя: руководители СП всячески выставляли Фатьянова аморальным человеком и даже мысли не допускали, чтобы издать его произведения. Поэтому первая книга поэта, появившаяся в 1955 году, вышла не в Москве, а в родных краях поэта – во Владимире. Инициаторами издания стали земляки Фатьянова: владимирский писатель Сергей Никитин и работница местного издательства Капитолина Афанасьева. Книжка вышла знатная: в переплете, с тиснением бронзовой фольгой, но самое главное – невиданным для поэтического сборника тиражом – 25 тысяч экземпляров.
Во второй половине 50-х к Фатьянову вновь вернулось вдохновение. После нескольких лет молчания из-под его пера одна за другой стали появляться прекрасные песни. Самыми известными стали две, которые спел киноактер Николай Рыбников: «Когда весна придет» (из фильма «Весна на Заречной улице») и «За Рогожской заставой» (из фильма «Дом, в котором я живу»). Увы, но даже после шумного успеха этих песен имя Фатьянова в творческой среде по-прежнему оставалось гонимым. Никаких высоких званий он не удостоился, и ни одно столичное издательство даже не подумало выпустить хотя бы один сборник его стихов. Единственным утешением для Фатьянова были слова поддержки, которые иногда слетали с уст некоторых его коллег. Например, с уст Александра Твардовского, который однажды на слова Фатьянова о том, что он, Твардовский, гениальный поэт, ответил: «А твои песни, Леша, знает вся страна».
Одна из последних творческих удач Фатьянова случилась в 1958 году. Тогда на экраны страны была выпущена, запрещенная когда-то Сталиным, вторая серия фильма «Большая жизнь». И песня «Три года ты мне снилась», написанная на стихи Фатьянова, ушла в народ. Ее пел Марк Бернес, который именно в те годы стал активно выступать на эстраде.
В начале 59-го Фатьянов угодил в очередной скандал и снова был временно исключен из Союза писателей. Спустя несколько месяцев после этого поэт скончался.
Фатьянов скончался сравнительно молодым – ему было всего 40 лет. У него много лет была гипертоническая болезнь, которая с каждым годом усугублялась. Сказывались нервные потрясения, выпадавшие на долю поэта, и его увлечение алкоголем. Однако ранняя смерть Фатьянова была вызвана не только этим – в первую очередь он умер по недосмотру врачей. А началось все в конце лета 1959 года.
В один из дней Фатьянов вернулся домой с речной прогулки (он любил прокатиться на пароходике до Парка культуры и обратно) в плохом самочувствии – его буквально качало. Наутро ему стало еще хуже, и жена вызвала врача. Тот осмотрел пациента и выписал ему лекарства: валидол и нитроглицерин. И в течение месяца Фатьянов их исправно принимал. А потом выяснилось, что нитроглицерин был ему противопоказан.
Трагедия произошла 13 сентября. Накануне у Фатьяновых была вечеринка со множеством гостей. Утром поэт проснулся поздно, дома были дети и нянечка. По словам последней, Фатьянов попросил чего-нибудь выпить, и она посоветовала достать из холодильника кефир. Выпив стакан, поэт вернулся к кровати… и тут, захрипев, упал. Нянечка бросилась к нему и, накапав на кусочек сахара валидол, положила ему под язык. Потом собралась бежать за хозяйкой, которая ушла в парикмахерскую, что рядом с их домом. В последний момент Фатьянов схватил ее за руку и сказал: «Не беги, уже поздно». Как оказалось, это были последние слова в его жизни.
Хозяйку нянечка встретила в подъезде. Когда они вбежали в квартиру, Фатьянов был уже без сознания. Жена вызвала «Скорую». Когда та приехала, врач осмотрел больного и констатировал смерть. После чего сказал: «К сожалению, даже если бы мы стояли рядом, ничего бы не смогли сделать, смерть была практически мгновенной».
Чуть позже Галине позвонил патологоанатом и спросил, почему от умершего пахнет нитроглицерином. Галина объяснила: мол, выписал врач месяц назад. На что услышала шокирующую новость: «Это вопиющий факт! У человека сердце не может быть больше 320 граммов, а у вашего покойного мужа – 670. Это можно было определить простым простукиванием. И все расширяющие средства были ему противопоказаны. Он, может быть, прожил бы еще лет десять…»
Между тем даже после смерти Фатьянов не знал покоя. В Союзе писателей, членом которого он был много лет, отказались проводить панихиду, мотивируя это тем, что незадолго до смерти покойный в очередной раз оказался исключенным из рядов Союза. Тогда Соловьев-Седой пригрозил скандалом и заявил, что похороны возьмет на себя Союз композиторов. Только после этого руководство писательской организации одумалось.
Настоящее признание пришло к Алексею Фатьянову только после его смерти. Сначала, в 1962 году, в Москве издали сборник его стихов и песен. Потом, спустя одиннадцать лет, на его родине – в городе Вязники Владимирской области начал проводиться ежегодный Фатьяновский песенный праздник. Его постоянными участниками стали многие известные писатели, артисты. Среди них: Николай Рыбников, Людмила Гурченко, Иосиф Кобзон, Михаил Ножкин, Леонид Серебренников, Валентина Толкунова, Сергей Захаров и многие другие. В 1983 году свет увидела еще одна поэтическая книга Фатьянова – «Избранное», изданная в Москве. Жаль, конечно, что сам поэт не дожил до этого, но на Руси испокон веков так – только после смерти человека о нем начинают много вспоминать и восторгаться его талантами.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.