Коммунизм – не молочные реки

Коммунизм – не молочные реки

Пока В.В. предавался воспоминаниям, вечер завершился, Борисов и Женственный немедленно скрылись, а Зиновий Матвеевич Мыркин сошел к народу, которым с ходу был окружен. Ему были тут же рассказаны страшные истории. Старуха вечером, не очень даже поздно, выносила мусор и прямо возле мусорного контейнера была изнасилована группой подростков. Она кричала, соседи слышали, но никто-никто, вы представляете, совершенно никто не пришел на помощь. «А возле нашего дома, – сказала полная женщина, – четыре телефонных будки, и в каждой трубки сорваны, а на полу большие кучи наложены, вот вам и вся культура». – «Таких людей надо расстреливать», – заметил на это стоявший рядом с дамой седой ветеран, но непонятно, кого он имел в виду – даму или тех, кто накладывал кучи. Другой персонаж, помоложе, пытался у Мыркина выяснить, а что делать на улице курящему культурному человеку при совершенном, можно сказать, отсутствии урн. «Скажите, – горячился он, – вот я иду по улице, покурил, надо выкинуть окурок, а урны нет ни одной. Что мне делать с этим окурком: положить в карман? Проглотить? Что, скажите?»

– Товарищ Мыркин! Товарищ Мыркин! – приземистый человек с крутым лбом, пытаясь повернуть внимание писателя на себя, дергал его за рукав. Наконец, не выдержал и закричал истерически: – Товарищ Мыркин, я уже одиннадцатый раз к вам обращаюсь.

– Да, я вас слушаю, – оставив нерешенной проблему невыброшенных окурков, Мыркин повернулся к приземистому. Тот немедленно выдвинул вперед ладонь для рукопожатия.

– Тишкин, – с достоинством представился он. – Адам Христофорович. Моя супруга… – не оглядываясь, он протянул руку назад и вытащил из толпы круглую старушку в шляпе с опущенными полями… – Тишкина Антонида Петровна.

– Очень приятно, – сказал Мыркин.

– Товарищ Мыркин, вот вы говорите – культура поведения, внимательность, вежливость и все такое. А я расскажу вам случай. Вы знаете поэта Сергея Васильева?

– Да, я с ним знаком, – сказал Мыркин гордо.

– Так я вам скажу. Мы с супругой его очень любили. У него есть замечательные стихи. Особенно поэма о России. Мы прочли его биографию, узнали, что он сирота и все такое. Мы решили пригласить его к нам, накормить, напоить чаем. Я написал ему письмо, он не ответил. Я узнал его телефон и звонил ему несколько раз. Он все: некогда и все такое. А потом видит, я проявляю настойчивость и говорит: «Хорошо, завтра я поеду на машине на рынок, могу вас по дороге подобрать, и в машине поговорим». Сами понимаете, я отказался. Я еще много раз его приглашал, и вот он согласился. Пришел вечером, а у нас квартирка, знаете, маленькая, коридор темный, он идет, оглядывается, вздрагивает, боится, видать, что ограбят. А потом увидел нас с супругой, успокоился, посмотрел на часы и говорит: «Ну вот что, папаша, я человек занятой, времени у меня в обрез, давай выкладывай, что наболело, и я пойду». Ну, какой уж тут разговор! А ведь мы хотели как лучше. Супруга испекла кекс, я приготовил сто двадцать четыре вопроса, а разговора не получилось.

…Было уже поздно, холодно и ветрено, когда два литератора, зрелый и начинающий, шли от Парка имени Горького к метро через Крымский мост. Мыркин нес под мышкой портфель. В.В. держал свою тетрадь за пазухой. Шли молча. Вдруг Мыркин повернулся к В.В.

– Хотите, я вам почитаю свои стихи?

– А вы и стихи пишете? – удивился В.В. Он думал, что тех, которые пишут стихи, называют поэтами, а писателями тех, которые пишут что-то другое.

– Ну да, – сказал Мыркин. – Я все пишу. Слушайте. – Он переложил портфель из правой подмышки в левую, правой рукой потрогал очки и тихо-тихо сказал:

Наша вера дана нам навеки

И испытана нами в огне.

Он помолчал, как бы вдумываясь в смысл уроненной фразы, и тут же, глядя В.В. в глаза, непримиримо возвысил голос:

Коммунизм – не молочные реки,

С берегами кисельными, не

И опять замолчал так надолго, что В.В. успел удивиться: как это «с берегами кисельными не"? Оказалось, просто фраза еще не окончена и даже в следующей строке не завершилась.

Заводь, затхлость мещанского быта

В бесконечном засилье вещей.

Коммунизм – это вечная битва

И готовность погибнуть на ней.

Как сказал Маяковский Владимир,

Бытие – не еда и питье.

Смерть принять коммунизма во имя —

Это счастье твое и мое.

В.В. растерялся. Ему, счастливому от проведенного сегодня вечера, столь необычного, такого, каких в жизни его никогда не бывало, хотелось, и даже очень, чтобы все без исключения стихи его нового знакомого, мэтра и учителя, ему понравились, но то, что он услышал, его смутило. Опять про коммунизм. Да что у этих семафорцев других что ли тем нет? Раньше он думал, что стихи про коммунизм люди пишут для денег или из каких-то деловых или тактических соображений. Но никак не для того, чтобы читать их кому-нибудь на мосту, ночью, хватая за грудки и рискуя опоздать на метро.

– Ну как? – спросил Мыркин.

Он, очевидно, ожидал от провинциала безусловного восхищения, и провинциал хотел восхититься, но не умел врать.

– Извините, – сказал В.В., очень смущаясь. – Вашим этим стихам, как мне кажется, не хватает немного логики. Вы говорите, что коммунизм не молочные реки и не кисельные берега, но коммунизм истинный, обещанный нам классиками марксизма-ленинизма, предполагает не гибель, а именно молочные реки и кисельные берега и вообще полнейшее изобилие. От каждого по способности, каждому по потребности.

Мыркин был удручен.

– Простите, Володя, – спросил он, – у вас какое образование? Десять классов?

– Да, – сказал В.В., – десять классов вечерней школы.

– Стало быть, вы марксизм подробно не изучали?

– Нет, не изучал.

– Вот поэтому у вас об этой теории такие примитивные представления. Тот коммунизм, о котором вы говорите, это вульгарный коммунизм. Над ним еще Маяковский смеялся. Помните? «Для кого бытие, а для кого еда и питье определяют сознание». Именно на эту строчку я, кстати, и ссылаюсь в своих стихах.

Будучи мало образованным, В.В. эти знаменитые слова Маяковского все-таки знал. Но в истинности сказанного сомневался. Если бытие не еда и питье, то что же оно? Однако от спора В.В. уклонился. Во-первых, надо было спешить на метро, а во-вторых, из очень близкого ему опыта он помнил, что споры о коммунизме могут дорого обойтись.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.