2

2

Мы уезжали с утра, возвращались к вечеру, обедали. Старик уходил в свою хату и там, как утверждал Шура, в одиночестве выпивал полбутылки водки, обедал, затем шел в контору. Вечером, опять-таки по словам Шуры, он заканчивал вторую половину своей порции алкоголя. Мы, техники, никогда не видели его выпивающим.

Пока с работой у меня шло хорошо, нивелир я освоил, устанавливал его быстро, отсчеты брал быстро, и вечером при подсчетах мои записи благополучно увязывались. Заболел у нас Сережа Маленький, я его заменил и в течении нескольких дней ходил с лентой, старался аккуратно вести абрис в пикетажной книжке.

Я был свидетелем немыслимо страшного гнева Старика, о чем меня предупреждал Шура еще в Москве.

Сережа Маленький выздоровел, я вернулся к своему нивелиру, а он — к своим обязанностям пикетажиста. Однажды лента у него зацепилась за корень; рабочий, вместо того чтобы подойти и отцепить, с силой потянул ее, и она лопнула.

Все работы остановились. Старик потребовал, чтобы рабочие отошли, а мы, техники, наоборот, — окружили бы его. Подсудимый Сережа Маленький встал впереди опустив голову.

Старик рычал очень страшно:

— К чер-р-р-ту! — Он выпаливал исполненные гнева и презрения фразы, брызгал слюной, тряс кулаками.

Сережа пытался оправдываться, сваливал вину на рабочего, но своими оправданиями только распалял гнев Старика.

А через неделю провинился и я.

С утра зарядил затяжной мелкий дождик, ехать на работу было невозможно. Старик злился на дождь, на простой, на техников, которых требовалось чем-то занять.

Шура на полевые работы вообще не ездил. Он хорошо чертил и с наших полевых журналов постепенно на нескольких планшетах составлял на ватмане план участка.

Старик пристегнул меня в помощь Шуре. Мы встали рядом, наклонившись над двумя чертежными досками. Шура показал мне, как по заранее нанесенным отметкам проводить горизонтали. Вспомнил я далекие школьные годы и повел извилистые линии одну за другой. Остальные техники тоже чем-то занимались. Старик угрюмо восседал в углу в кресле.

— Послушай, — обратился я к Шуре, — смотри, тут отметок не хватает, придется мне с горизонталями фантазировать.

Старик бойко, словно юноша, вскочил, резко отодвинул кресло. — Сергей Михайлович, — начал он, задыхаясь от гнева и брызгая слюной, встаньте здесь!

Помня предупреждения Шуры — ни в коем случае не оправдываться, я встал опустив голову и всей своей позой и наклоненной головой выражал глубокое раскаяние и молчал.

Боже, как меня крыл Старик! Как жутко рычал:

— К чер-р-рту!

— Запомните раз и навсегда: в геодезии, как и в любой технике, ни под какими предлогами даже думать не смейте о фантазии. Техника требует точности, абсолютной точности. — Он перевел дух и напоследок бросил: Продолжайте работать.

Конечно, он был прав. Я этот урок никогда не забуду…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.