Шаг в пустоту
Шаг в пустоту
Первой в этом списке героев хочется назвать женщину, нелегала ГРУ Марию Дмитриевну Доброву, действовавшую в США под псевдонимом Мэйси. В конце истории к ней имел отношение и автор книги.
Как писал Дамаскин, она родилась в 1907 году и с юности проявила необычные способности к языкам. Легко овладела английским, французским языками и, получив музыкальное образование, стала выступать на профессиональной сцене.
Ей, как талантливой певице, прочили блестящее будущее. Брак с любимым человеком, рождение сына, казалось, ее ждет безоблачная и счастливая жизнь. Но все рухнуло в течение нескольких месяцев: заболевает и умирает муж, а вслед за ним и ребенок. От горя она теряет голос.
Вскоре начинается война в Испании. Мария рвется туда и добивается своего: в 1937–1938 годах она в качестве добровольца участвует в войне. Вернувшись, учится и работает переводчицей.
Но с началом Отечественной войны идет работать простой санитаркой в ленинградский госпиталь. Иногда тихонько поет, а вернее, сиплым голосом рассказывает раненым любимые песни. Знакомый режиссер, услышав об этом, кладет ее историю в основу фильма «Актриса».
Окончилась война. Мария возвратилась к любимому делу — языкам и несколько лет проработала референтом-переводчиком в посольстве СССР в Колумбии.
Вернувшись в Ленинград, защитила диссертацию на степень кандидата философских наук. Она была уже сорокачетырехлетней, когда ей предложили работу в военной разведке. В пользу этого говорили знание языков, опыт работы за рубежом, умение применяться и приноравливаться к любой обстановке. Мария дала согласие…
После окончания курсов она получила легенду, иностранный паспорт, новое имя — Глен Марреро Подцески и, естественно, псевдоним — Мэйси.
Вскоре американка Подцески, сменив несколько паспортов, через Вену добралась до Парижа. Там ей предстояло овладеть новой профессией. Она поступила в институт косметики Пьеторо и успешно закончила его. Получив диплом, вернулась в Москву, где завершила подготовку к работе в Соединенных Штатах.
В начале 1954 года в Нью-Йорке появилась гражданка США Глен Марреро Подцески, вдова, собирающаяся открыть на небольшие сбережения, оставшиеся после смерти мужа, косметический кабинет.
В июле того же года состоялась встреча с ее новым руководителем, резидентом Френсисом.
— В ближайшие два-три года оперативными делами не занимайтесь, — говорил он. — Ваша основная задача — прочная легализация в Нью-Йорке. Следует по свидетельству о рождении получить настоящий американский заграничный паспорт и американский диплом косметолога, так как французский диплом здесь недействителен, хотя и может служить хорошей рекомендацией для обучения в США.
Изучите юридические, финансовые и налоговые условия открытия собственного бизнеса. Центр обеспечит оплату учебы. Ведите обычный светский образ жизни женщины, сохранившей деньги после смерти мужа. Чаще бывайте в престижных салонах красоты, где заводите знакомства с женами солидных деловых людей и политических деятелей, особенно с теми, кто впоследствии может стать вашими клиентами и представить интерес для нас. Но своим поведением вы не должны вызывать ни малейшего подозрения.
Мэйси добросовестно и умело выполнила все указания. В ноябре 1956 года Мэйси получила американский диплом и лицензию на открытие салона. Вскоре в одной из нью-йоркских газет, в трех номерах подряд, появилось рекламное объявление об открытии нового салона. Троекратное повторение означало, что у нее все в порядке и она приступила к работе.
Мэйси сама оказалась талантливым косметологом и не поскупилась на то, чтобы нанять двух-трех первоклассных специалисток. Салон, носивший название «Гленс Визитинг Бьюти Сервис», был оснащен дорогим оборудованием и соответствовал самым современным стандартам.
Место расположения, качество обслуживания, высокие цены и желательность рекомендаций для посетительниц сделали его посещение делом престижа и создали нечто вроде «женского клуба» для дам из нью-йоркского истеблишмента. Статную, женственную и всегда элегантную миссис Подцески они считали женщиной своего круга, достойной уважения и откровенности. Слушая разговоры клиенток, лично обслуживая какую-нибудь высокопоставленную леди или сидя с ней за чашечкой кофе, Мэйси получала интересную, иной раз очень важную информацию.
В одном из документов, оценивающих работу Мэйси, говорилось:
«…Источниками были жены политических деятелей, военных, журналистов и бизнесменов. Информация, получаемая Мэйси в женских разговорах во время обслуживания клиентов, часто подтверждала, а иногда и утверждала данные, добываемые по другим каналам военной разведки…»
Важной оказалась информация Мэйси о подготовке США к первому официальному визиту Н. С. Хрущева в 1959 году, в частности — о пределах уступок, на которые может идти американская сторона в ходе переговоров. А также о тех требованиях, на которых она будет стоять до конца, невзирая на возможные конфликты.
Надо сказать, что вопросами охраны и безопасности этого визита советского лидера в США занимался непосредственно П. И. Ивашутин как первый заместитель председателя КГБ. Еще более ценной была ее информация, поступившая осенью 1962 года, в период кубинского кризиса, которая сыграла не последнюю роль в решении советского правительства убрать ракеты с Кубы.
Но еще до этого, в июне 1961 года, от Мэйси было получено, что ею интересуется налоговая инспекция Нью-Йорка. Это был тревожный сигнал, — ведь под видом налоговой инспекции вполне могло выступать ФБР. Мэйси просила разрешения срочно выехать на родину.
По указанию центра Френсис проверил положение разведчицы и установил, что особых оснований для беспокойства нет: Мэйси действительно проверялась налоговой инспекцией за то, что по незнанию законов допустила ошибку в уплате налогов за 1960 год. Мэйси успокоили и дали указание продолжать работу.
Френсис, закончив срок командировки, вернулся домой…
* * *
Мэйси попала в подчинение другой резидентуры, руководимой, как потом выяснилось, шпионом и изменником Дмитрием Поляковым. Над ней нависла угроза разоблачения и провала.
Американская контрразведка «обложила» Мэйси. Вскоре был задержан и выдворен из страны полковник Маслов, ее оперативный работник, обладавший дипломатическим иммунитетом, которому при задержании американцы показали фотографию его встречи с Мэйси. После этого Мэйси получила приказ немедленно покинуть страну. Это было в 1963 году. Мэйси выполнила приказ незамедлительно, направившись из Нью-Йорка через Чикаго в Канаду. О ее маршруте знал полковник Поляков. В Канаде она так и не появилась.
Поиски продолжались до 1967 года, но безуспешно.
Преследуя двойную задачу: замаскировать деятельность Полякова и посмертно дезавуировать Мэйси как разведчицу и как человека, ФБР пошло на несколько дезинформационных ходов.
В 1975 году в одной из нью-йоркских газет появилась заметка о советской «шпионке-нелегале», работавшей в США в 50-х — в начале 60-х годов. Сообщалось, что американской контрразведке удалось перевербовать ее. Она якобы сотрудничала с ФБР около двух лет, но, не выдержав душевного напряжения, покончила с собой.
В 1979 году вышли в свет мемуары С. Салливана — бывшего заместителя директора ФБР. Вот что в них, в частности, говорилось:
«Мне памятно одно дело, связанное с агентом-женщиной, действовавшей в Нью-Йорке в начале 60-х годов. Ее прикрытием была работа косметологом. Сотрудники нью-йоркского отделения были убеждены в том, что она работает на русских, однако они не могли разоблачить ее, применяя традиционные методы. Нам удалось получить согласие Гувера, и я приказал сотрудникам в Нью-Йорке похитить ее из квартиры, где она проживала, и привезти на конспиративную виллу, расположенную в пригородном районе.
Сначала она утверждала, что является американской гражданкой и располагает документами, подтверждающими это. Официально заявила, что намерена обратиться с жалобой в полицию. Однако наши сотрудники не позволили ей покинуть виллу. Они находились при ней день и ночь: задавали вопросы, представляли ей доказательства ее виновности, вынуждали ее сделать признание. Наконец она убедилась, что сотрудники ФБР действительно располагают против нее серьезными уликами, во всем призналась и рассказала правду.
Она была подполковником ГРУ — советской военной разведки — и дала согласие работать у нас в качестве агента-двойника. Мы разрешили ей вернуться домой в Бруклин (Нью-Йорк).
В течение многих месяцев мы поддерживали с ней связь ежедневно. Однажды, когда один из наших агентов попытался связаться с ней по телефону, дома никого не оказалось. Ее не было и на работе. Тогда он позвонил мне.
„Единственное, что мы можем сделать, — сказал я, — это проникнуть в ее квартиру“.
Я сразу же позвонил Гуверу, чтобы получить согласие на эту операцию. К моему удивлению, он моментально согласился. Наши сотрудники проникли в квартиру, обнаружили ее там, но она была уже мертва. Она оставила записку для агентов, написанную в простой и вежливой форме, в которой благодарила их за корректное отношение к ней и объясняла, что у нее не было больше сил играть роль агента-двойника; что она занимала высокое положение среди женщин — сотрудниц советской разведки и гордилась этим. Она знала, что в том случае, если она вернется в Россию, не выдержит допроса, подобного тому, которому мы ее подвергли, и расскажет о своем сотрудничестве с нами.
„У меня нет иного выбора, и я его делаю“, — писала она в записке, и почерк ее слабел с каждым словом. Ее записка оборвалась на полуслове, перо прочертило линию до конца листа бумаги, ручка лежала на полу.
Сотрудники ФБР обыскали ее квартиру и изъяли находившиеся там коды, фальшивые документы, в том числе и паспорт, большую сумму в валюте, которая была передана нами министерству финансов.
Затем один из моих сотрудников позвонил в полицию, назвавшись жителем этого дома, который якобы не видел ее уже несколько дней и начал „испытывать беспокойство“. Полиция обнаружила ее тело, и так как оно никогда не было востребовано, ее похоронили на кладбище „Поттерс-филд“».
Автор, принимавший участие в разоблачении «крота» в ГРУ Полякова, доросшего до генеральского звания, считает, что это была умышленная дезинформация спецслужбы. На следствии, а потом и на суде он многое рассказал по поводу этого предательства.
«Селливановское признание» было от начала и до конца элементарной ложью.
Во-первых, Доброва была не подполковник, а капитан.
Во-вторых, она успела сжечь шифры и коды.
В-третьих, — ее не могли арестовать в квартире, так как Марию нашли на проезжей части, выбросившейся из окна гостиницы…
* * *
А было так: отъезд Мэйси оказался настолько поспешным, что ни о каком солидном легендировании его не могло быть и речи. Единственное, что она успела сделать, — предупредила свою помощницу по салону, что направляется на «длинный уик-энд» в Атлантик-Сити. Намекнула, что у нее есть «друг», с которым она намерена провести несколько дней, и чтобы не волновались, если она немного задержится. Тщательно просмотрела все оставшиеся дома вещи, — нет ли каких-нибудь улик, сожгла свои заметки.
Вышла из дома, тщательно проверяясь. Все было спокойно. Машину оставила в гараже. На автобусе и метро добралась до вокзала, а оттуда на ночном экспрессе — до Чикаго. Она не знала, что там, на перроне, ее уже ждут сотрудники наружного наблюдения.
На такси поехала в отель «Мэйфлауер» в центре города. Там, чтобы не «светиться», решила провести весь день, а вечером снова на поезде выехать в Канаду. В номере было душно: старая гостиница еще не была оборудована кондиционерами. Мария подняла фрамугу окна и выглянула вниз. С высоты двенадцатого этажа людишки казались ничтожными, а машины игрушечными.
Обед заказала в номер. Его принесли подозрительно быстро, буквально через несколько минут. В дверь постучали. Она на цыпочках — неслышно подошла к дверному проему и услышала перешептывание людей у лифта и приглушенные голоса на лестничной клетке. Потом снова постучали:
— Обед, миссис!
— Подождите, я еще не готова, — спокойно ответила Мария, а сама поняла: «Как же такое могло случиться? Это все — конец!» О чем она думала в последние секунды своей жизни?
— Откройте немедленно, это ФБР, — раздался зычный голос. — Будем ломать дверь!
«Почему эти идиоты так спешат? — рассуждала Мария. — Неужели думают, что при мне есть улики и я разжигаю костер посреди комнаты, чтобы освободиться от них?»
— Откройте! — еще громче заорал неизвестный, и его тяжелое тело бухнуло в дверь. Она затрещала.
Мария лихорадочно оглянулась по сторонам. Окно! Вот оно, решение! Одним прыжком подскочила к нему, влезла на подоконник, согнувшись, выбралась из-под фрамуги наружу. И в тот момент, когда дверь, поддавшись ударам, рухнула в комнату и вслед за ней ворвались люди, Мария, прижав обеими руками юбку к ногам, сделала шаг в пустоту.
Именно так поступила Мэйси — разведчица-нелегал ГРУ, мужественная, красивая не только внешностью, а главное — душой, женщина.
Когда на следствии Полякова спросили чисто по-человечески, не жалко ему было выданных агентов, в том числе и Мэйси, он пробубнил что-то невнятное и сразу же попросил чашечку кофе. На процессе, когда обвинитель перечислял злодеяния Полякова, автор на какое-то мгновение встретился с глазами шпиона, — он быстро их опустил. Наверное, увидел в глазах визави презрение — самую утонченную форму мести.
С предательством Полякова была сломана еще одна судьба.
В Лондоне военным разведчикам удалось завербовать писаря военно-морской базы США в Нью-Порте Корнелиуса Дрюммонда. Он передавал своему оперативнику секретную информацию по американским средствам ПВО, за что получил в общей сложности около 50 тысяч долларов. В 1962 году в результате предательства Полякова его арестовали, судили и приговорили к пожизненному заключению.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.