4

4

Девятнадцатого сентября Бисмарк сел в скорый поезд Париж — Берлин, и двадцать второго был принят Вильгельмом Прусским в его резиденции Бабельсберг на реке Хафель. Этот роскошный замок в стиле неоготики Вильгельм построил тридцать лет назад, и старая немецкая строгая готика сочеталась здесь с пышным британским декором, навязанным замечательному прусскому архитектору Шинкелю все той же Августой. Впрочем, справедливости ради нужно сказать, что огромные неоготические окна придали интерьерам замка особую пышность и величественность — через них открывался совершенно роскошный вид на реку и гигантский парк, спускающийся к ней золотым осенним ковром. Да и внутренние дворцовые покои были озарены солнечным светом.

Однако настроение у Вильгельма было далеко не солнечное.

— Я не хочу править! — нервно сказал он Бисмарку, едва тот вошел в его кабинет. — Точнее: я не хочу править, если из-за этого парламента не могу действовать так, чтобы отвечать за это перед Богом, своей совестью и своими подданными! И у меня уже нет министров, готовых руководить правительством, не заставляя меня подчиняться парламенту. Поэтому я решил отречься, — и резким жестом король показал на лежащие на столе бумаги, исписанные его нервным почерком.

Бисмарк ответил, что «его величеству уже с мая известно о моей готовности вступить в министерство».

— Я уверен, — сказал Бисмарк, — что вместе со мною в кабинете министров останется и Роон, и не сомневаюсь, что нам удастся пополнить состав кабинета, даже если мой приход заставит еще кого-то из членов кабинета уйти в отставку.

Король предложил ему пройтись с ним по парку.

— Где сказано в конституции, что только правительство должно идти на уступки, а депутаты никогда? — горячился он. — Палата представителей воспользовалась своим правом и урезала бюджет! А палата господ отклонила бюджет en bloc (в целом)! Понимаете, они вообще, вообще! оставили армию без денег! Боже, была ли совершена когда-либо большая гнусность с целью осрамить правительство и сбить с толку народ?!

«У меня, — напишет впоследствии Бисмарк, — не было сомнений в том, что, в то время как король, прижатый этими обстоятельствами до последней крайности, решился, наконец, призвать меня в министерство, опасения относительно приписываемой мне консервативной прямолинейности возбуждались в нем его супругой Августой, о политических дарованиях которой он первоначально был высокого мнения; оно создавалось еще в ту пору, когда его величество на правах кронпринца мог позволить себе критиковать правительство брата, не будучи обязан показывать пример лучшего правления. В критике принцесса была сильнее своего супруга. Однако теперь, когда ему пришлось уже не только критиковать, а самому действовать, здравый смысл короля начал постепенно освобождаться из-под влияния бойкого женского красноречия; он усомнился в умственном превосходстве своей супруги, и мне удалось убедить его, что сейчас речь идет не о консерватизме или либерализме, а о том, быть ли у нас королевской власти или власть в стране перейдет к парламентскому большинству».

— Последнее, — твердо сказал Бисмарк, — следует предотвратить во что бы то ни стало, хотя бы даже установив на некоторый период диктатуру!

— Да? — удивился его решительности король. — Вы уверены?

— Да, ваше величество. Я абсолютно уверен!

— Гм… — король одернул на себе военный мундир. — И если я назначу вас министром-президентом, вы станете выступать в защиту моих указов?

— Конечно, ваше величество.

— Даже если большинство парламента будет против?

— Ваше величество, — снова твердо произнес Бисмарк, — я скорее погибну вместе с вами, нежели оставлю ваше величество на произвол судьбы в борьбе с социалистами.

— Тогда мой долг — продолжить борьбу вместе с вами, и я не отрекусь! — Король разорвал бумаги и хотел бросить клочки в сухой овраг парка, но Бисмарк напомнил ему, что эти бумажки, написанные всем известным почерком, могут попасть в весьма неподходящие руки. «Король с этим согласился, сунул клочки в карман, чтобы потом предать их огню, и в тот же день назначил меня государственным министром и исполняющим обязанности председателя государственного министерства. Окончательное назначение меня министром-президентом и министром иностранных дел последовало 8 октября».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.