Капица закапризничал

Капица закапризничал

Имя академика Петра Леонидовича Капицы не раз появляется в этой книге. Меня, не скрою, изумил рассказ Эвелины Вильямовны: это ее отец уговорил упиравшегося Капицу бросить сытую, размеренную, в научном отношении интереснейшую жизнь в Англии, оставить своего любимого учителя Резерфорда и вернуться в Советский Союз. Возможно, исключительно подкованный в техническом отношении Фишер сманил Капицу открывавшейся перспективой работы над проблемами если не атомной бомбы — тогда ее даже не было и в проектах, то над некими проектами в области использования урана.

Капица, вскоре переживший дома, в СССР, и аресты соратников, и массовые репрессии, тем не менее на Фишера был не в обиде. И даже, вспомним Эвелину, в свое время не отвернулся от опального разведчика — не побоялся подкидывать сидевшему без работы Вильяму Генриховичу технические переводы. Поступок по тем временам геройский.

Но и Фишер вернул стране не просто друга величайшего ученого Резерфорда. Российский ученик англичанина был исключительно талантлив, а его смелость, научная и гражданская, признавалась даже многочисленными противниками. Не сомневаюсь, что на первых стадиях советского атомного проекта Петром Леонидовичем было совершено немало.

И вдруг — полное охлаждение к атомной теме. Меньше чем через полтора месяца после включения в Специальный комитет академик обращается к Сталину с жалобой на товарища Берию. Для начала обвиняет того в «недопустимом отношении к ученым», то есть в элементарном невежестве и грубости. В конце ноября 1945-го Капица вообще решается на немыслимое: просит освободить себя от членства в комитете. Чем мотивировал? А тем, что «у товарища Берии основная слабость в том, что дирижер не только должен махать палочкой». Работу над атомной бомбой обозвал «ненормальной», умело наступив и на любимую мозоль прижимистого товарища Сталина: «То, что делается сейчас, не есть кратчайший и наиболее дешевый путь к ее (бомбы. — Н. Д.) созданию».

Оскорбление для маршала Берии страшенное. И за гораздо более осторожные упреки многие люди даже уровня Капицы платились седыми головами. Но разбираться хорошо знакомыми методами со всемирно известным академиком вождь не торопился. Предложил Берии самому уладить отношения со строптивой знаменитостью. На телефонный звонок маршала Петр Леонидович ответил неслыханной по тогдашнему времени дерзостью, предложив тому, если надо, приехать к нему самому.

Разведка не раз пыталась, как ей и приказывалось, установить с Капицей доброе сотрудничество. Судоплатов одарил его охотничьим ружьем, затем отпечатал в двух (!) экземплярах редчайшую книгу, заинтересовавшую Капицу: одну тот взял себе, вторую — преподнес Сталину. Но все равно как-то не помогало. Не шел строптивый гений на контакт, уклонялся. Избегал встреч с другими корифеями научной мысли.

Кстати и о коллегах — ученых, вкалывающих по атомному проекту, Капица даже на заседаниях высказывался с долей иронии. А в одном из писем вождю прямо написал, что «у меня нет согласия с товарищами».

Соперничество между Капицей и Курчатовым начало выливаться в открытое противостояние прямо на заседаниях Спецкомитета — совсем не по инициативе «Бороды». Капица подкалывал его со всем сарказмом, на который был способен, а сарказма у остроумнейшего Петра Леонидовича хватало. Впрочем, здесь-то причина недовольства Капицы была объяснима. Курчатов не желал консультироваться со старшим товарищем по науке. Кто-то из Спецкомитета с этим соглашался, а некоторые, завороженные авторитетом великого Капицы, считали, что от конкуренции атомный проект приобрел бы новое ускорение.

Начались брожение, ссоры между уважаемыми членами Спецкомитета, среди которых были и члены политбюро. Вождь высказал в беседе с Лаврентием недовольство — разброд, шатание, приводившие к замедлению работы, были никак не нужны.

Однажды прямо на заседании Спецкомитета Капица предложил прервать обсуждение. Ради чего? Да ради неслыханного: послушать радиотрансляцию футбольного матча из Англии, где тогда героически сражалось и выигрывало обожаемое в ту пору всеми московское «Динамо». Все ждали, что уж эту наглость маршал Берия не спустит, но Лаврентий Павлович, души не чаявший в своей чекистской команде, неожиданно объявил перерыв.

Тот матч и «Динамо», и Капица выиграли. А вот всеобщее терпение лопнуло. Не осталось никаких свидетельств того, что Сталин принял просившегося к нему на прием Капицу. Решение же о его выводе из Спецкомитета приняли уже в конце декабря. Начались проверки института, которым руководил Капица. Его отстранили от атомного проекта. Ждали и чего-то посерьезнее.

Удивительно, но особых репрессий не последовало. Вероятно, «Отец народов» не хотел, чтобы довольно сплоченное международное научное сообщество узнало о начавшихся среди советских ученых распрях. Да и поднимать руку на всемирную знаменитость было рискованно.

Владимир Борисович приводил другой аргумент: поднимать шум было нельзя. Разработка советской атомной бомбы велась в глубочайшей тайне. Любое лишнее внимание, еле заметное барахтанье могли насторожить бывших союзников, не подозревавших, как же близко подобрались русские к атомной цели.

Но вот зачем все это нужно было Капице?

По мнению Барковского, впоследствии встречавшегося в Кабинете истории внешней разведки с учеными-атомщиками во главе с активнейшим участником атомного проекта академиком Юлием Борисовичем Харитоном, Капица самостоятельно решил выйти из игры. Вопрос не совсем в том, нравился или нет ему маршал Берия. Какое уж нравился! Капица, если верить некоторым свидетельствам, не слишком задумывался о пользе установления военного паритета. Война закончилась, а сталинская эра со всеми ее пороками продолжалась, и свободолюбивому ученому не хотелось оставаться в прямом подчинении у омерзительной для него кремлевской верхушки. Новенькая советская бомба могла видеться уважаемому Петру Леонидовичу как еще одно возможное и исключительно грозное средство подавления свободомыслия в сталинских руках. А если бы вождь захотел использовать это оружие против Восточной Европы, где даже им же и установленные прокремлевские режимы вызывали у Иосифа Виссарионовича постоянные подозрения в неверности? Капица теоретически не исключал и подобного. Вот и решил отойти от атомного проекта, сознательно устроив вокруг ухода громкое представление для узкого круга. Конечно, рисковал, причем так, что всю степень этого риска и просчитать нельзя было.

Да, последовала предсказуемая опала. В августе 1946 года после подписанного Сталиным приказа Капица перестал директорствовать в Институте физических проблем. Но во враги народа его не записали. Или, может, стало не до Капицы? Ведь бомбу сделали и без него…

Так что, зря старался тогда в Англии Фишер?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.