Комментарий Свинаренко
Комментарий Свинаренко
И снова это случилось через 70 лет. Видно, на столько хватает завода. Возможно, это как-то связано с длительностью человеческой жизни. Тот же дед мой, 1901 года рождения, строил империю очень увлеченно. И умер в 1992-м, через год после ее распада. То есть вот когда он, грубо говоря, в 61-м оформил пенсию и все это железное поколение ушло, их задор пропал, а дальше пошли уже совершенно не железные шестидесятники. Начались буквально шестидесятые годы, все начало сыпаться. Не потому что кто-то умный и кто-то что-то осознал или вычитал из самиздатских книжек, а просто движок заглох. И дальше тридцать лет машина ехала по инерции. И после остановилась. Видно, и в первый раз было так. Люди, которые в начале Первой мировой выходили на демонстрации за поход на Константинополь, были аналогом наших пенсионеров, которые до сих пор демонстрируют с красными флажками и портретами Сталина. И у сегодняшних, и у их предшественников были, наверное, такие же горящие глаза и такие же гнилые зубы. И та же готовность умереть за идею великой империи. Вообще же это красиво – готовность умереть за идеал.
– А после товарищ Сталин построил новую империю на базе развалившейся. Как бы обновил ее – с другой задачей: завоевать всю Европу. Ликвидировать Англию с Францией – и тогда уже спокойно заняться Босфором. И эта задача не была решена. Потому что вмешалась Америка.
– Не дают сыграть десятерную – сажают все время без лапы, без двух, без трех.
– Ха-ха!
– Обычная игра, простой преф…
– А казалось бы, на руках прекрасные карты!
– На руках – да, но игроки переглядываются…
– И там маленькая дырочка есть… И – мы получаем паровоз…
– Никакой нет ни дружбы, никакой благодарности…
– И прухи нет, что обидно! Ну нету! Вот есть маленькая дырочка. Всем, сука, такая дырочка сходит с рук, а Россия остается без лапы…
– Проиграно столько, что фактически уже надо сказать: ребята, все, этому парню нельзя больше садиться играть.
– Ха-ха!
– Не пускайте его в казино! А то он дальше прое…ет вообще все. И будет ходить с голой жопой. И, кстати, ходит уже.
– Ну, теперь тебе понятно, почему обидно за Крым? За Одессу? За Николаев? За Херсон?
– Ну, теперь-то, блядь, да! И не случайно, значит, в числе первейших вопросов – отношения с Украиной! И дальше, впритык, вот ведь забавно, – идет декларация России и Штатов о прекращении холодной войны. Это «прекращение» – как бы последний аккорд во всех этих обсдачах. Последний гвоздь в гроб великой идеи. Все, мы уже никогда не будем бороться за империю, ни в каком виде. Приехали.
– Но за либеральную-то империю мы еще поборемся! Ха-ха!
– Ну, либеральная-то уже без войны.
– Да, без войны. Это уже чисто экспансия – капитала, ментальности, образа жизни, жизненных стандартов, установок.
– Это – сколько угодно! То есть как Штаты – чтобы все жители планеты ходили в бейсболках и жрали бигмаки.
– Да! Великая американская мечта. И американский вестерн перебил французский фильм.
– Значит, что должно получиться? Что иностранцы должны ходить в лаптях? В кирзе? Говорить по-русски, щи хлебать…
– Это значит, что мы должны родить жизненный стандарт, который будет адекватен всему постсоветскому пространству.
– Жизненный стандарт – это что? По бабкам или как?
– Ну, вообще что-то такое – и по бабкам, и моральное, и материальное, все. Ну, ты понимаешь, в чем была великая американская мечта?
– Это образ жизни.
– Да. И мы должны привнести его.
– Хорошо бы его сперва придумать, а после уж привносить.
– Он сам должен сформироваться. Он сейчас и вырабатывается в России.
– Может, и вырабатывается. Тебе как партийному работнику[6] виднее. Я вот еще что хочу сказать про холодную войну. Очень выразительный термин – «прекращение». Когда речь идет о войне. В войне ведь, как известно, либо победа, либо поражение. Если одна из сторон говорит о прекращении войны, то, стало быть, это не она победила. Она, соответственно, войну проиграла! Потерпела поражение. Вот я тут снова вспоминаю Игоря Малашенко. Странно, что он мне так часто приходит на ум, при том что мы с ним всего-то раза три-четыре виделись и разговаривали… И тем не менее. Он рассказывал, что его профессия была – вести холодную войну.
– Ага.
– Он то и дело ездил в Вашингтон, сидел там по полгода, по году, писал какие-то отчеты. Я его спрашивал: «А ты ненавидел их, американцев? Это ж война, даром что холодная. Ты готов был их урыть, разбомбить?» Он отвечал: «Нет, это была игра. И они понимали, и мы, что это игра. Все это сдерживание ядерное – это было как шахматы». И еще. Он считает серьезной политической ошибкой то, что от народа скрыли факт нашего поражения в войне. Об этом следовало объявить торжественно, в президентской речи. Я себе представляю, как публика собралась у радиоприемников и ТВ и отец нации говорит: «Господа! Друзья! Товарищи! Братья и сестры! Война, которую мы вели с империализмом…»
– …проиграна.
– «Война проиграна. Прошу вас мужественно пережить поражение и не терять присутствия духа. Мы больше не великая держава, мы – побежденная бедная страна. Давайте потихонечку, ребята, работать. Надо ж как-то жить…»
– Ха-ха!
– Вот Малашенко считает ошибкой, что это не было объявлено. А ты что думаешь?
– Конечно, это ошибка. Надо было формировать комплекс побежденной Германии, побежденной Японии – тогда концентрация нации бы произошла. Люди бы поняли, что они скорее ближе друг к другу, чем дальше. А так они начали искать виноватых: этот богатый, этот бедный, а что наворовали – фигня. Не было у нас ощущения поражения, и зря: ведь поражение сплачивает.
– Да. Вот я недавно у кого-то встретил мысль – чуть ли не у Немцова, он же любит про реформу армии. Мысль такая: армию нельзя реформировать по чуть, постепенно. Если бы в 45-м из вермахта начали постепенно делать бундесвер – ни хера бы не вышло. Это был бы все тот же фашистский вермахт, просто с новой формой и новой болтологией.
– Ха-ха! Они бы все время рвались в бой.
– И потому немцы тогда действовали решительно, единственно возможным способом. Они упразднили вермахт, повесили боевых командиров, ни формы, ни флага – ничего не оставили. А наняли иностранных инструкторов, которые подбирали и обучали людей, объясняли им, как себя вести, как жить по новому уставу…
– Пониженной агрессивности.
– …Вот и нам надо было признать поражение и точно так же камня на камне не оставить от советской жизни – как от вермахта.
– На самом деле – да. На самом деле, конечно, после поражения всегда наступает некий ренессанс. И Россия в этом смысле не исключение. Так было после поражения в татаро-монгольском нашествии. Россия была фактически данником Золотой Орды. Орда ведь не держала у нас оккупационную армию! Татары просто периодически проверяли, так сказать, правильность выплаты – ясак, да?
– Ясак.
– И Орда поручала это делать русским князьям, кстати говоря.
– Они сами редко приезжали. Чего мотаться? Дань собирается, князья не бунтуют – чего переться в такую даль?
– Да и холодно в России.
– И вот они время от времени говорили: поехали! Надо развеяться, пое…аться.
– Ха-ха! Они в Россию ездили как в Таиланд – секс-туризм.
– Ну. А презервативов у них не было. Вот почему у нас такие азиатские косые скулы. По скулам сразу видно – западный человек или восточный. Западные – они как кукла Барби. У Барби нет скул.
– Ну хорошо, хорошо. Это общее место. Я о другом хочу сказать. Нельзя собирать двойной налог! В России это делалось. Русские князья и для себя собирали, и для татар. Может быть, поэтому у России всегда классовая борьба немножко острее протекала, чем на Западе, где собирался всего лишь один налог.
– А наши валили все на татар.
– Ну естественно.
– На инородцев. Тогда – на татар. Сейчас – на жидов.
– Да-да. «А что мы можем сделать? Хотите, чтобы татары пришли? Да уж лучше нам отдайте. Татары, они ж тут долго разбираться не будут». И тем не менее, несмотря на такое угнетенное положение, началось экономическое возрождение, нация сплотилась, появился Иван Калита, выступил Сергий Радонежский – а далее Куликовская битва и разгром Мамая. Так?
– Ну да.
– Новое поражение – это в Крымской войне. И сразу же – отмена крепостного права, демократические реформы, бурный экономический рост, Александр Второй, Александр Третий, железные дороги – зае…сь! Поражение в Японской войне – тут же тебе Конституция, столыпинские реформы, развал общины, огромная миграция на восток, экономический рост, 13-й год.
– Так.
– Поражения полезны для России.
– Разумеется. Но самое ужасное – это то, что случилось после Второй мировой войны. Россия потерпела поражение…
– Которое выдали за победу?
– Да-да! Сталин ведь в первые дни войны объявил, что намерен захватить всю Европу. Но вместо всей Европы ему отдали Румынию, Болгарию, Чехословакию, кусочек Германии… Но ни Англии, ни Франции, ни тем более проливов России не досталось.
– А он хотел проливы, кстати.
– Как не хотеть! Выход в Средиземное море – это такая вещь, про которую в первую очередь думается… В общем, не было победы. Не зря Сталин не стал принимать парад на белом коне и вообще не отмечал День Победы, ты помнишь…
– Для него это было поражение.
– День Победы только в 65-м году начали отмечать. Я как раз заканчивал первый класс. Помню эти плакаты кругом – там наши бойцы с автоматами, в пилотках, гордые такие, счастливые… В общем, по итогам Второй мировой Россия получила приз только в одной номинации – «Краткосрочная военная победа», поскольку в экономике Россия потерпела поражение; куда нам равняться с Германией, якобы побежденной? И территориально нам достались какие-то неудобья, второстепенные участки. Вместо проливов, вместо Парижа и Лондона – Румыния, Чехия… Так… Россия надорвалась – и п…дец.
– И добровольно отказалась от участия в плане Маршалла – что было полной глупостью. Зачем? Почему отказалась?
– Да хер его знает. Точно так же, по этой же схеме, она после войны отказалась, причем дважды, от денег, которые немцы вызвались платить бывшим узникам концлагерей. Французы за это время столько денег получили! Которые вовсе не показались лишними людям, тем, что в лагерях подорвали здоровье… То есть Россия потерпела поражение однозначно. Об этом и надо было объявить. Люди бы сказали: да, сука, теперь нам надо наконец работать. Хватит бегать, размахивать саблей, завоевывать. Так нет! Ни победы, ни пользы, а один обман.
– Давай вернемся к поражению в холодной войне.
– Так вот и в холодной войне – опять скрыли поражение! Якобы победила дружба. И теперь мы с ними типа лучшие друзья.
– Решили помириться. Никто никому не набил морду. Ничья.
– И долгое время народ верил, что так оно и есть, помнишь?
– А вежливые западники решили, так сказать, не напоминать об этом, что проиграли.
– Да. И сказали: давайте вы забирайте войска…
– И долги все признайте.
– Да. А мы не будем НАТО расширять.
– Не. Они сказали: и НАТО будем расширять, и долги заставим платить, которых вы не делали, и войска ваши под жопу пинком выгоним. Единственное, что мы вам обещаем, – что не будем слишком часто напоминать, что вы просрали холодную войну.
– Н-да.
– «А напоминать мы вам этого не будем, чтобы не трогать ваше самолюбие. Мы же знаем, что, если вы признаете поражение, то консолидируетесь и сделаете экономический рывок. А нам это невыгодно, поэтому мы будем говорить, что ничья, что мы договорились мириться и сейчас Россия новая, демократическая. Чтобы только вы не консолидировались».
– И тогда вот на этой волне мы просто вывели войска. Потому что мы помирились. А нет бы сказать: «Мы выводим войска хоть завтра – и из Германии, из Прибалтики, – если вы к завтрему построите нам в России такие же базы, с которых мы уходим».
– Не. Западники б сказали: ничего мы вам строить не будем. Более того, мы отрубим вашим военным базам электричество, водопровод и канализацию. Завозите туда дизельное топливо и еду вертолетами, потому что ваши составы с топливом, жратвой, обмундированием мы не пропустим через нашу территорию… И в принципе можете на этих базах оставаться сколько влезет.
– А! То есть ты думаешь, что здесь и обмана не было.
– Конечно! «Какие базы? Когда денег нет, учителя голодные, пенсионеры дохнут. Вы эти базы через два года сами уберете, за свои бабки. Будете на коленях ползать и просить денег, чтоб вывезти солдат, которые уже страдают кахексией».
– Кахексия? Это что такое?
– Крайняя степень истощения. Когда человек ходить уже не может.
– Как на острове Русский?
– Как на острове Русский.
– Хорошее название у острова…
– Вот мы цеплялись за военные базы во Вьетнаме и на Кубе. Но, несмотря на весь милитаристский угар президента Путина, мы эти базы ликвидировали сами. Без какого-либо настояния со стороны Запада.
– Да… Что еще там у нас? В феврале случилось назначение Гайдара Е.Т. министром экономики и финансов. Это что такое? Правильно? В 92-м?
– Нет, он назначен был, на всякий случай, в ноябре 91-го. Седьмого, что ли, числа…
– Может, он был и.о.?
– Он был и.о. Премьером был сам Ельцин. Первым заместителем был Бурбулис. А Гайдар с самого начала был министром экономики и финансов. Потом Ельцин сложил с себя полномочия премьера, и и.о. некоторое время пробыл Бурбулис. Потом его перевели в госсекретари, а и.о. стал Гайдар.
– Так. Значит, потом начинаются бои между Приднестровьем и Молдавией.
– Это все на периферии сознания, вся эта приднестровская история.
– Мне тоже она не очень понятна. Лебедь там чего-то как-то…
– Ну Лебедь, ну клоун Смирнов с бородкой с какой-то профессорской… Шовинисты…
– В Молдавию ездили мои знакомые, патриотические журналисты. Они там какой-то чудный коньяк пили в подвалах.
– Не будем об этом говорить… Лучше о том, что нам известно точно. Вот я тогда вел приватизацию. Мы с Маневичем хорошо работали. Было очень весело. Мы молоды, счастливы, у меня дочка родилась 1 сентября… Уже вторая дочка. А первой к тому времени уже двенадцать лет исполнилось. Я был счастливым отцом. Квартира имелась… и я уже по-взрослому ездил по заграницам – в Англию, Данию, Финляндию. Это такие учебные краткосрочные поездки. Мэрия нас отправляла.
– Это серьезно было – в те годы увидеть капстрану. Впечатлений хватало надолго.
– Хорошее, да, хорошее впечатление. Англия… Мы жили на севере страны, в городе Дарам. Старинный собор, университет XIII века. Потом были в городе Ньюкастл, потом проехали границу с Шотландией…
– Где шахты реконструировались, реструктуризировались.
– Да, да, да, совершенно верно. Мы на этих шахтах были, на этих малых бизнесах, которые за счет казны строили и потом отдавали шахтерам. Потом я проехал полграницы с Шотландией, где огромное количество замков, вал, который римляне построили для защиты от шотландцев, когда их называли скоттами. Огромное количество замков, огромное! Еще в Дании был. Мне очень понравилась. И еще на севере, на границе с Норвегией – ее видно было через пролив.
– Я был только в Осло.
– Город Ольборг. Там как раз водку эту делают, «Аквавита», датскую. Огромный завод стоит.
– Из пшеницы гонят?
– Из картошки.
– Считается, что картофельная делает человека злым, агрессивным.
– Видимо, это в них тевтонская ярость просыпается – то, что называется берсеркерство у скандинавов. Скандинавы пьют до скотского состояния, просто в стельку.
– А вот что еще было в 92-м: «Принять уход Гайдара с поста министра экономики и финансов». Это апрель. Что это такое было?
– Гайдара убрали и премьером назначили ЧВСа. Помнишь, была такая история?
– Как-то весьма смутно.
– Я помню не больше твоего. Был съезд народных депутатов, под давлением депутатов отправили в отставку Гайдара. Потом, значит, депутаты предложили кандидатуры – Каданникова, Черномырдина и так далее. Ельцин посоветовался с Гайдаром и попросил Каданникова сняться. Остался один ЧВС, его и затвердили.
– Наверное, Гайдар был слишком такой экстремальный для тогдашнихусловий. Давайте, типа, постепенно, потихоньку – чего гусей дразнить? И Егора убрали.
– Да.
– А как так получилось, что Гайдара убрали, а после уже без него программу приватизации все-таки приняли?
– Это у Чубайса надо спрашивать. Я еще тогда в Питере был и просто это как факт воспринял. В 92-м случился один очень интересный эпизод – по-моему, летом, – который слабо отражен в нашей куцей историографии. А ведь он имел фантастическое значение для дальнейшего хода реформ – и фактически поставил Россию на грань катастрофы.
– Что же это такое было?
– Был период, когда цены довольно быстро стали расти, инфляция – много процентов в месяц. Но потом ситуация вышла на точку равновесия, в апреле-мае. При этом предприятия испытывали острый дефицит оборотных средств. Ведь все подорожало и нужно было закупать сырье по новым высоким ценам… Тогда резко упали объемы производства. А у директоров и у истеблишмента была еще очень сильная советская ментальность. Объемы в натуральной величине – фетиш. Директора говорили: вот, экономика встала, мы сейчас производим в десять раз меньше, чем обычно… Рабочим нечем платить… И прочее, прочее, прочее. И тогда было принято «гениальное» решение. Поскольку первым вице-премьером назначили Хижу…
– Поручика Киже.
– Да, нашего питерского Хижу, который на всех болт положил, потому что он, как всякий директор завода, считал, что он самый умный и во всем разбирается. Он уговорил, по-моему, Матюхина – кажется, тот тогда был руководителем Центрального банка, – и они выступили с совместной инициативой. О том, что ЦБ должен непосредственно предприятиям дать кредиты на пополнение оборотных средств.
– Так-так…
– Это кредиты не из тех денег, которые в обороте находятся или в бюджете, а из тех, что просто напечатаны. Ну, Центральный банк других денег и не имеет, кроме напечатанных. Ну вот. И такого рода кредиты были выданы… В колоссальных количествах. То есть фактически неконтролируемая эмиссия. Это так раскрутило инфляцию, что следующий раз ее удалось загнать в какие-то рамки только к осени 94-го. А потом Чубайс придумал план финансовой стабилизации, который начал давать свои плоды где-то к концу 95-го года. То есть три года потом сачками ловили эту инфляцию, и она шагала так, что мало не показалось. Помнишь, что с курсом доллара творилось?
– Помню. Он был 120 рублей в 92-м, а в 93-м – уже 1200.
– Да. А когда с 97-го на 98-й год Дубинин провел деноминацию, доллар стоил пять тысяч.
– Как не помнить!..
– Потом стал пять рублей стоить, как франк. Помнишь? Французский франк стоил столько же долларов, сколько рубль. Было очень удобно во Франции, потому что цены как бы в рублях.
– Я помню, прилетел как-то в Южную Корею, и там курс их монет, забыл как называются, был 700 за доллар – в точности как рубль в то время. А после в Италии я как-то попал в ту же ситуацию, там был курс 1200 лир за доллар. И рублей столько же было за доллар. Смешно.
– Короче, вот это пополнение оборотных средств такой удар нанесло! Если б не это, то финансовая стабилизация, снижение инфляции и выход из кризиса – это все случилось бы года на три раньше. Если бы не эти художества с пополнением оборотных средств.
– Ну что ж это такое? Один дилетант херню придумал, а все остальные сделали?
– А потому что все долбо…бы. Никто не мог… Ельцин, например, ничего не понимал.
– А Гайдар?
– Гайдар этого Хижу сам притащил из Питера. Вместе с Чубайсом. И поэтому они сильно против него выступать не могли. Им бы сказали: «Ребята, вы же его сами притащили!» А тогда вообще уже ЧВС стал премьером и Гайдара не было. Остановить некому было – и получилось то, что получилось! Потом-то его выгнали, естественно, за все эти художества, он же недолго пробыл первым вице-премьером.
– Ну, то есть это простая русская история – приходит пьяный слесарь и говорит: «Я вам наслесарю».
– Да-да, и начинает гаечным ключом по телевизору лупить. Потом орет: «Ой-ой, что же это такой дым повалил? Я пошел! Ха-ха!»
– Парфенов показал в «Намедни». Когда мы начали делать уникальную ракету «Тополь-М», которая запускается прямо с железнодорожных путей, тут же человек купил завод, который сделал корпуса для этой ракеты из стекловолокна, и сказал, что будет там что-нибудь другое делать…
– Да ну, знаю я. Эти страшилки оборонные все тупые. Они хотели, чтоб он эти самые корпуса из стекловолокна делал им за три копейки. А он заявил, что это стоит столько денег, сколько стоит. Хотите, чтобы я их делал, – заплатите мне цену. Не захотите – я это оборудование демонтирую.
– А на заводе, где начинка к этой ракете, отключили отопление и люди растащили золотые детали – все равно ж пропадут без отопления…
– Вот подумай, что ты сейчас сказал. Вот тебе прекрасный образец журналистского зомбирования: золотые детали все равно пропадут, поскольку в цехах нет отопления. Поэтому рабочие не виноваты, что они эти золотые детали растащили, а виноват тот, кто отключил этот завод от отопления. Тот, кто отключил завод от отопления, должен был бесплатно подарить заводу энергию и тепло, тогда бы он был хорошим – из теплого цеха рабочие золотые детали, как правило, не воруют. У них клептомания начинается от низкой температуры. И владелец этого завода был бы хорош, если бы бесплатно для военных произвел необходимые детали. И рабочим, тем самым, что воруют золотые детали, ничего не заплатил за работу. И во всей этой истории, по-твоему (и по-журналистски), хороших двое – военные, которые не платят за сделанную для них работу, и рабочие, которые воруют золотые детали. А плохих тоже двое – энергетики, которые отказываются работать бесплатно, да хозяин завода, чьи золотые детали воруют. Ох, беда мне с тобой… И тем не менее «Тополь-М» делали и делают. Причем сколько нужно, столько и делают, согласно плану.
– Ну, в Россию и татары приходили, и французы, и немцы – с огнем и мечом. Полстраны, бывало, разрушат, спалят, перережут, и ничего. А ты говоришь – Хижа. Да что ей Хижа! Страна уж про него забыла.
– Да ну, не надо банальные черты выдавать за уникальные. Что, какая-то другая страна ведет себя иначе? Вот прошли огнем и мечом через Польшу, Германию, Японию – они что, не восстановились? Прошли огнем и мечом Китай – три раза: туда-сюда, две армии, – что, он не восстановился? Восстановился. Всякая страна так себя ведет. И нету ничего уникального в этом – в том, что страна восстанавливается. А куда ей деваться? Конечно, восстановится.
– Экий у тебя оптимизм.
– А обратные примеры есть? Вот прошли страну огнем и мечом, а она – х…як! – и не восстановилась. Какую-нибудь страну можешь назвать?
– Византия.
– Почему же? Византия, теперь называясь Турцией, процветает! Там живут те же самые люди, просто их «перекрестили» в мусульманство – и дело с концом. Это же греки! Чего-то я не видел у них раскосых глаз, морд круглых – куда делись турецкие черты? Вот берешь грека, ставишь рядом с ним турка. Если они молчат, как отличить, где грек, где турок?
– Если молчат и голые. И срам должен быть прикрыт. Греки же не обрезаются. И болгарина я не могу от турка отличить, когда они одеты.
– Не можешь. Потому что антропологически это один и тот же народ. Один народ! Это все греки, которые тысячелетиями населяли эти места.
– А ты знаешь, какая еще есть тема любопытная?
– Ну?
– Вот буквально тогда, в 92-м, создали МЧС – вместо Гражданской обороны. Это как бы незначительная вещь, но! Мелькали, если ты помнишь, публикации про то, что давно уже кому надо доложили о неизбежном изменении климата, о грядущем затоплении множества территорий, прочих катастрофах. И об этом, типа, давно идут переговоры один на один между русским президентом и американским. Якобы были какие-то записки, кто-то из космонавтов пробалтывался из американских, что были совместные какие-то наблюдения из космоса и оттуда что-то видно – смещения, чего-то еще. Из чего следует, что все начнет валиться и рушиться. А почему ж об этом не объявляется открыто? Законный вопрос. Но есть на него ответ: ну как объявишь, и так проблем полно в стране? А тут еще мы рассекретим карты земель, которые будут затоплены через десять лет. Если это объявим, то такая паника начнется на Дальнем Востоке! Хватит с них и отключения электричества…
– Ты к чему это рассказываешь? Так длинно и непонятно. Какое отношение это имеет к 92-му году?
– Так в 92-м году образовалось МЧС!
– Ну и что?
– Так я тебе объясняю, в чем смысл. Мы и видим сейчас катастрофы тут и там. Участившиеся, между прочим.
– Да ладно.
– И изменения климата…
– Да у меня есть информация по катастрофам на Кубани прошедшим (2003 г.) летом.
– Ну?
– Ну чистое раздолбайство местных властей. Чистое.
– Видишь, к глобальному фактору добавляется еще и раздолбайство.
– Да этих разливов Кубани была хренова темень! Почему там все эти водохранилища делали? Это же оттуда: «Течет вода Кубань-реки, куда велят большевики». Это же специально, там же огромная ирригационная система. Ты знаешь, какой Краснодарский край был?
– Болото.
– Плавни, плавни и плавни. Утки, дичь, все это зверье там водилось. Этими кубанскими плавнями Турция была отгорожена, защищена от России. А потом плавни постепенно начали дренировать, ставить систему водохранилищ. И окончательно всю эту ирригационную систему поставили при товарище Сталине или даже позже. Система работала, накапливалась вода – и потом спускалась. А эти деятели из местной власти систему сломали. Кто-то сказал: я накоплю воды, потому что боюсь, вдруг будет засуха. И поэтому держал полные водохранилища – вместо того чтобы слить. Там, внизу, воды не хватало, а тут он полные держал. Ему говорят: будут дожди – спусти воду. Нет, не спускает. Ну, не спустил, так она, когда дожди таки начались, через верх вся полилась. Вот и все. Ни при чем тут никакие катаклизмы из космоса.
– А цунами? А торнадо в Штатах?
– Да не больше, чем в другие времена этих цунами. А эти торнадо Штаты все время посещают. Вспомни сказку… эту… про Элли… Как она называлась-то?
– «Волшебник Изумрудного города».
– «Волшебник из страны Оз». Помнишь, как ее унесло из Канзаса-то?
– Унесло – и правильно; не хера там делать, в этом Канзасе, я там бывал – такая скучища. А глобальное потепление? Тоже его нету, скажешь?
– Ага, особенно по прошлой зиме – такое потепление, чуть не околели от холода.
– А летом жара какая?
– Вот в это лето – сплошной дождь.
– Послушай! Тебе дают статистические данные: растет температура…
– Ты посмотри: вот она растет, растет. Три года растет. А потом раз – такая зима, что всю статистику обратно возвращает. Все это ерунда. Если статистику взять за сто лет, то никакая температура не растет.
– То есть тебя не волнуют эти катастрофы, затопления – вообще ничего.
– Абсолютно. Эту истерию, может, как раз МЧС и нагнетает. Чтоб им денег больше выделяли.
– Ну а я, наоборот, подводил к тому, что, поскольку выяснилось, что будут катастрофы, создали МЧС и начали усиливать финансирование. Технику им дали…
– Во-во, они сами придумали теорию катастроф, а потом открыли финансирование. Ха-ха! Ну пускай они мне покажут статистику. Статистику цунами, землетрясений, торнадо, наводнений, которые только не мы с вами создали, а которые природа создала.
– Ну, может быть. Все ж вокруг денег крутится в белой цивилизации…Я еще помню, что в 92-м была мода на газовые пистолеты.
– Да. У меня был. Мне выдали на работе. В Госкомимуществе, когда я уже в Москву приехал, в 93-м году. Нам всем, замам Чубайса, выдали пистолеты, и некоторые их носили. В такой специальной кобуре… Не снимая. Им так нравилось. А я не носил. Он у меня дома валялся.
– А какой тебе дали? «Парабеллум», наверное? Иномарку немецкую?
– Да, «я дам вам “парабеллум”»… Не, маленький какой-то. Я его потом обратно сдал, когда увольнялся.
– А я сам купил. За сто долларов. Многие тогда их носили. Как оказалось, для того только, чтоб где-нибудь там по пьянке пострелять в воздух. Был такой смешной случай. Один мой знакомый выпивал с товарищем в кустах. И вдруг мимо идут какие-то хулиганы, орут… А у одного из этих пьющих в терновнике был пистолет газовый. И вот этот, с пистолетом, говорит: «Тихо, пусть мимо пройдут». Второй удивляется: «А чего ты испугался? Если что – ты ж их из газового пистолета!» Тот отвечает: «Без пистолета я б не боялся, а так – страшно, отнимут оружие, а это ж вещь дорогая…»
– Ха-ха!
– Это был журналист и пиарщик Юра. А я помню, у меня с пистолетом была связана история следующего порядка. На годовой банкет «Коммерсанта» в январе 92-го я с этим пистолетом пришел, он у меня в куртке, в кармане. Куртку повесил на спинку стула. А потом надеваю ее – а она такая легкая! Нету пистолета! Досадно, неприятно, ну да ладно, мне потом старый товарищ Володя Добровольский новый подарил. И вот по прошествии десяти лет на какой-то большой пьянке вдруг я оказываюсь рядом с девушкой, которая тогда в «Коммерсанте» работала. И она, значит, с веселым смехом рассказывает мне историю про то, как в 92-м пистолет у меня украла! Ха-ха-ха-ха! Смешно ей. Я говорю: «Ну, ты сейчас-то бумажник не стащишь у меня?» Она опять смеется – типа, удалась шутка. Украла – правда, смешно? Ну хоть сейчас бы сказала: старик, я тебя обокрала, тварь, хочу тебе выставить за это ящик виски. Да. Так вот была такая как бы мода на оружие – не настоящее, а сглаженное, приглушенное. А настоящее оружие, как объясняют нам начальники из МВД и большинство депутатов, русским давать нельзя.
Потому что они друг друга перестреляют. Ты бы дал оружие русским?
– Ой, ну сложный вопрос.
– И очень интересный.
– Понимаешь, в чем дело… Тут еще нужно посмотреть. Каким русским?
– Которые не состоят на учете у психиатра.
– Не, секундочку. Помнишь мое рассуждение об омонимах? Что слово «русский» относится к двум разным народам? Русские, которые до большевиков, – это одна нация. А те, что при советской власти, – другая. Они разные, а название одно. Если говорить о русских в первом понимании, то, строго говоря, у них такое право было. Люди легко покупали пистолеты…
– И после из этих пистолетов убивали жандармов и армейских офицеров. Октябрьский переворот так устроили. Вот и в Чечне сейчас что-то похожее – доступность оружия и легкость его применения против российской власти.
– …русские – это была вооруженная нация. У казаков оружие легально хранилось, у них кавалерийские карабины под кроватью лежали.
– Так я тебе говорю: и устроили революцию этим оружием.
– Но ведь до этого они тыщу лет с оружием ходили, никаких ограничений не было! И, обладая такой свободой, построили великую империю.
– Так ты бы дал оружие или нет? Не пойму.
– Тому народу, который был, – про него меня никто не спрашивал, ему никогда не запрещалось иметь оружие. А потом товарищ Сталин оружие запретил.
– У Пришвина в рассказах про охоту упоминаются шомпольные ружья, которые со ствола заряжались – очень медленно. Они не антикварные были, их делали на советских заводах. С умыслом: с таким ружьем не пойдешь против продотрядов сражаться. Не побунтуешь против власти.
– …вот этому новому русскому народу давать оружие или нет? Я бы сто раз подумал. Это же народ безответственный абсолютно. Если он относит свои бабки в «Русский дом Селенга» или в «МММ», а потом идет к депутатам и требует, чтобы ему эти бабки вернули, – то, конечно, у него разрыв сознания. Ну как же я такому пистолет дам? Если он за своими бабками уследить не может? Более того: он их отдал в одно место, а требует в другом. Различие между двумя этими народами чувствуешь? Старый русский народ не переубивал друг друга, он рос как на дрожжах – население каждые десять лет удваивалось фактически. И единственное, для чего они использовали это оружие, – революция.
– Этого единственного случая оказалось достаточно. Таки народ этим доступным оружием себя переполовинил. В конечном счете.
– А вот этот народ, новый, лезет стрелять без всякой революции.
– Тот народ точно стрелял, смотри революцию и Гражданскую. А этот пока не стреляет особенно. Это просто твое личное мнение, что будет стрелять. А на самом деле любой может купить автоматическое охотничье ружье и из него устроить замечательную стрельбу волчьей картечью по прохожим. Ну и где же репортажи с таких стрельб? Что-то не видно. И вот еще что очень смешно. У нас же пока всеобщая воинская повинность. Всех забирают в армию, там дают кому автомат, кому танк, ракету, напалма на складах полно. В закромах родины припасены особые военные мыши с сибирской язвой…
– К чему ты клонишь-то?
– Вот смотри. Военкоматы при помощи ментов отлавливают молодых бестолковых парней, загоняют их в армию и насильно им всучивают разное оружие. А как только человек подрос, набрался ума, вернулся на гражданку – сдав свой танк и получив отметку в бегунке, – ему говорят: «Найдем у тебя дамский „браунинг“ – опять загремишь на два года, только уже на зону». Он спрашивает у законодателей: «Что у вас с головой, пацаны? Я два года состоял при пушке и ни разу из нее не пальнул по Кремлю»…
– «Самовольно – не пальнул. Когда вы мне приказывали, только тогда я стрелял. И то сильно не хотел. Вы нас долго уговаривали и нашли только троих из тысячи – тех, кто согласился из танковых пушек стрелять по Белому дому. Видите, какие мы мирные?»
– Так вот разъясни же мне это противоречие.
– Ну почему я тебе должен чего-то разъяснять? Ну отвали ты от меня, Христа ради. Ну почему я тебе должен объяснять?
– Потому что ты говоришь, что народ не тот. Ну может, все-таки дадим ему пистолет?
– Ну вот у меня нет пистолета, а у охраны есть. Она меня защитит. Тут у меня везде стоит периметр. Лучи всякие. Если кто-нибудь перелезет меня убивать…
– На зоне тоже периметр и сигнализация. Кукушка называется. Если кто полезет, так она кукует. А у тебя тоже кукует?
– Не, у меня все на мониторы выведено. Там изображение.
– А у тебя сигнал не подается по тревоге по территории?
– Может, и подается. Просто еще никто не нарушал.
– Ну хорошо, у тебя хоть охрана. А вот у меня есть знакомый, который спит с ружьем под кроватью. И патрон уже в патроннике. Иногда стреляет по ночам поверх голов, если лезут. А как сам в отъезде, так жена с ружьем сидит у окна.
– Тут еще и дачная охрана есть – которая весь поселок охраняет. Поэтому я и могу здесь детей оставить спокойно. Да что мы все обо мне да обо мне? Расскажи уж про себя наконец!
– Ну давай, если интересно. Это был самый ровный у меня год. Я весь год работал на одном месте в одной должности.
– Вот у меня примерно то же самое в 92-м было. Я работал на одном месте, занимался любимой работой – продавал госсобственность. Все у меня было просто, хорошо, рядом были друзья, я был в любимом Питере, все было замечательно. У меня родилась дочь… Это то, что называется счастьем.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.