Беседа с Д. А. Волкогоновым и малоизвестные документы и приказы Председателя РВСР Л. Д. Троцкого

Беседа с Д. А. Волкогоновым и малоизвестные документы и приказы Председателя РВСР Л. Д. Троцкого

— Дмитрий Антонович, хотелось бы начать нашу беседу с такого вопроса. Выяснение подлинной исторической роли Л. Д. Троцкого в нашей революции, гражданской войне, борьбе за власть в ЦК РКП(б) в 20-х годах для Вас связано с установлением истины об этом человеке или прежде всего с желанием ярко показать одного из наиболее серьезных политических противников И. В. Сталина? То есть Троцкий Вам нужен для Троцкого или Троцкий нужен для Сталина?

— Наше время возвращает нам много имен, которые мы открываем как бы заново. Это относится и к имени человека, которое существовало в нашем сознании как символ олицетворения самых отрицательных качеств: это и Иудушка, и шпион, и предатель, и контрреволюционер. Но история развивается по своим законам, рано или поздно обнажая истину. Так вот: личность Льва Троцкого (Лейбы Давидовича Бронштейна) — это личность очень крупного революционера и политика, причем не только российского, но и международного масштаба. На его жизненном пути было много ошибок, промахов, спадов, но у него было и немало подъемов, заслуг перед революцией. Я думаю, мы вообще не вправе так ставить вопрос: Троцкий… нужен для «показа» Сталина. Да, судьбы этих людей тесно переплелись, борьба между ними стала одной из драматических страниц в нашей истории, но сам по себе Лев Троцкий был настолько заметной личностью, что сейчас, на мой взгляд, речь не идет о том, реабилитировать его, как некоторые понимают, или не реабилитировать. Троцкий никогда не «исчезал» из нашей истории, чего, собственно, так добивался Сталин. Этого попросту не могло произойти. Диалектика того времени такова, что, по существу, я не побоюсь этого сказать, в Великой Октябрьской социалистической революции, в гражданской войне Троцкий был вторым человеком после Ленина. Именно поэтому он был, остается и всегда будет в истории нашей революции. Будет не в связи с кем-то, а самостоятельно и вопреки чьей-либо воле, различного рода конъюнктурным соображениям или веяниям. Это ведь только в Древнем Риме существовал закон об «Осуждении памяти»: кто не нужен был или не угоден — выбрасывался из истории. Мы ведь такой закон… не принимали. Более того, сейчас стремимся правдиво воссоздать свою недавнюю историю, извлечь из нее уроки на будущее.

— И все-таки Лев Троцкий был в высшей степени сложной, противоречивой личностью, человеком, который как бы метался в стихии революции, которому был присущ «вождизм» в откровенной форме?

— Бесспорно. Это был сложный человек, далеко неоднозначно воспринимали его даже друзья, а не то что враги. Но вот тут я сразу замечу: Троцкого нельзя рисовать ни черным фломастером, ни розовым. А ведь сейчас есть немало философов, историков, публицистов, которые, впадая в крайности, пытаются показать его «голубем» революции, беспорочным, кристально честным человеком, другие же упорно продолжают считать его авантюристом, контрреволюционером, антисоветчиком, средоточием зла и чуть ли не исчадием ада. Думаю, все это лишь уводит нас от истины.

Прежде всего — Л. Д. Троцкий был революционером. Он примкнул к социал-демократическому движению еще в 1898 году. Его ссылали в Сибирь. Бежал за границу. О том, что уже тогда он принимал активное участие в политической борьбе против царизма, говорит хотя бы тот факт, что Троцкий был участником знаменитого II съезда РСДРП. Правда, он тогда примкнул к меньшевикам, но вскоре оставил их ряды. От большевиков тоже держался в стороне. Считал себя «независимым социал-демократом».

Когда разразилась первая русская революция, Троцкий возвращается в бурлящий Петербург. Здесь ему удалось выдвинуться даже в руководящее ядро Петербургского Совета, более того, на некоторое время стать его председателем. Потом снова арест. Ссылка на север, опять дерзкий побег. Эмиграция. Знакомство практически со всеми наиболее заметными лидерами европейского социал-демократического движения. Нападки на политику Ленина, да и на политику меньшевиков. «Независимый Троцкий», каким он себя упорно считал, после свержения Николая II возвращается в Россию уже из США. В Петрограде он становится лидером группы так называемых «межрайонцев», пытающихся вести самостоятельный курс (А. В. Луначарский, Д. З. Мануильский, М. С. Урицкий и другие), но вскоре они вливаются в партию большевиков.

За плечами Троцкого к этому времени был уже огромный опыт политической борьбы. Революционеры знали его как блестящего оратора и публициста, это личность мощного интеллекта. На VI съезде РСДРП(б), полулегально работавшем с 26 июля по 3 августа 1917 года, он был избран членом Центрального Комитета большевистской партии. В сложнейший момент революции его избирают председателем Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Долгое время мы не хотели и не могли вспоминать, что вместе с В. И. Лениным, другими видными деятелями партии Л. Д. Троцкий (этот «контрреволюционер», «двурушник», «ниспровергатель ленинизма», «непримиримый враг рабочего класса и трудового крестьянства») в октябре 1917 года проделал большую работу для безусловной победы социалистической революции в России.

Историческая справка.

«После того как Петербургский Совет перешел в руки большевиков, Троцкий был избран его председателем, в качестве которого организовал и руководил восстанием 25 октября».

Ленин (В. Ульянов). Собр. соч., т. XIV, ч. II, М., Политиздат, 1923, с. 482.

«Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому».

«Правда» (№ 241) за ноябрь 1918 г., из статьи И. Сталина «Роль наиболее выдающихся деятелей партии».

*

— Хорошо. Троцкий внес серьезный вклад в победу вооруженного восстания в октябре 1917 года. Но почему после того, как Троцкий вопреки прямому указанию В. И. Ленина отказался в январе 1918 года подписать в Брест-Литовске мирный договор с немцами, когда он поставил страну в опаснейшее положение, Владимир Ильич все-таки именно его опять же в критический момент революции выдвигает на пост председателя Реввоенсовета республики, а с осени 1918 года — еще и наркома по военным и морским делам?

— Брестский мир — один из сложнейших моментов в истории нашей революции. Да, Л. Д. Троцкий тогда не выполнил директивы Ленина, заявив: «Состояние войны прекращается, мир не подписываем, армия демобилизуется, уходим домой строить социалистическую Россию». Действительно, после его решения и по существу демагогического, авантюристического заявления австро-германские войска перешли в наступление по всему фронту. Но давайте перенесемся мысленно в то время. Мир с немцами на таких условиях, а потом еще и худших не хотели заключать и Бухарин, и Дзержинский, и другие видные партийцы. Ленин в какой-то момент в ЦК РСДРП(б) даже оставался в меньшинстве по этому архисложному вопросу. Нужны были железная логика, гениальность Владимира Ильича, чтобы опровергнуть доводы сторонников Троцкого—Бухарина, убедить сомневающихся, что в сложившихся условиях спасение революции — в немедленном заключении Брестского мира. Экстренно созванный 6–8 марта 1918 года VII съезд РКП(б) одобрил ленинскую политику в вопросе о мире. Дальнейшие события очень быстро убедили и Л. Д. Троцкого, и Н. И. Бухарина, да и других все еще колеблющихся членов ЦК РКП(б), что иного, альтернативного решения в тех условиях просто не было. Только так можно было спасти тогда факел революции.

Да, Троцкий занимал особую позицию в Брест-Литовске, по сути не выполнил директивы, но Ленин видел и знал другое. Еще в дни Октября он почувствовал, что по силе энергии, революционного напора это один из выдающихся людей своего времени. Что ж, бывший лидер «межрайонцев» не был военным с профессиональной точки зрения, более того — ни одного дня не служил в армии или на флоте. Но время октябрьского вихря было особым. Сразу после Октября каноны тактики, оперативного искусства, стратегии строго никто не исповедовал.

Революционная страсть, напор, воля, способность поднять и повести за собой людей — вот что прежде всего решало тогда исход дела. Только гораздо позднее, уже ближе к концу гражданской войны, с помощью военспецов в Красной Армии в какой-то степени осваивались и применялись непростые методы профессионального руководства организацией и ведением боевых действий. Но это тогда, когда уже сложилась кадровая армия рабочих и крестьян, когда с партизанщиной на местах практически было покончено.

Кроме данного обстоятельства, Ленин выделял Троцкого за жесткость и неуклонность в проведении принятых решений партии и хорошие администраторские качества. Конечно, административно-командный стиль руководства, которым Троцкий подчас чрезмерно увлекался, не везде мог подойти, а кое-где мог и сильно повредить. Но вот в организации боеспособной армии без такого качества тогда трудно было обойтись.

И наконец, важное обстоятельство — Троцкий, обладая вулканической энергией, решительностью, все больше становился и пламенным трибуном революции. Его знали и в партии, и в массах. Митинговый период в то время не кончился, а кто мог блестяще выступить перед людьми, зажечь их. Разве Сталин или Ворошилов?

Ленин, будучи гением, не ошибся в своем выборе. Троцкий смог возглавить этот сложнейший участок — защиту революции — и справился с партийным заданием. Вот недавно я просматривал архивные материалы о поездке председателя РВСР Л. Д. Троцкого в районы боевых действий под Саратов и Самару. Описание, причем очень подробное, этой поездки сделал на 10 страницах адъютант командующего армией некий Ларин. Я больше нигде в исторических документах не встречал фамилии этого человека. Даже одна только эта поездка дает основания судить о некоторых характерных чертах, особенностях Троцкого (ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 325, оп. 1, д. 12, лл. 1 10).

Куда бы ни приезжал председатель РВСР, его встречали с оркестром, «Марсельезой», криками «Ура!». И везде, подчеркивает Ларин, стояли шпалерами войска. Причем в строю были люди и в сапогах, и в лаптях, и босиком. Один, пишет он, стоял даже в черном цилиндре. То есть его встречала пестрая масса, вооруженная толпа. Читая это, я невольно подумал: почему же Троцкий, будучи умнейшим человеком, позволял встречать себя как какое-то лицо с «голубой кровью», прямо-таки как члена императорской фамилии? Только ли из-за амбиций, гипертрофированного честолюбия? Думаю, не только из-за этого. Троцкий хотел и использовал любую возможность, чтобы подчеркнуть значимость новой центральной власти, значимость верховного военного командования, уверенность в триумфе революции. В то время это было немаловажно.

Где бы он ни появлялся, писал Ларин, везде проводил митинги по 20–30 минут. Были они и под Самарой. Выступления Троцкого отличались неординарностью, взрывом эмоциональности и — главное — доходчивостью. Например, в дивизии под Самарой выводит он рядового солдата из шеренги и громко говорит ему и красноармейцам:

— Брат! Я такой же, как ты. Нам с тобой нужна свобода — тебе и мне. Ее дали нам большевики (показывает рукой в сторону, где установлена Советская власть). А вот оттуда (выбрасывает руку в противоположную сторону) сегодня могут прийти белые офицеры и помещики, чтобы нас с тобой вновь превратить в рабов!

В конце концов он свое страстное обращение к солдату превращает как бы в диалог с ним, а через него и со всеми присутствующими на митинге. Быстро установив психологический контакт с людьми, переломив их настроения, он требует коллективного ответа или коллективной клятвы от солдат и командиров. Над ним прокатывается тысячеустное «Ура!», «Только вперед!», «Умрем за революцию!» и т. д. и т. п. И когда в конце митинга, о котором шла речь, Троцкий выкрикивает: «На Самару!», то эти уставшие, полураздетые и все еще плохо вооруженные толпы вслед за ним в неистовстве кричат: «На Самару! На Самару!» Он зажег их для боя, предопределил победу. Троцкий умел выжигать революционную искру из людей.

Троцкий, чтобы подчеркнуть свою особую значимость, возил с собой мешки с ничего не стоящими деньгами. Старался прилюдно как-то выделять, награждать красноармейцев, отличившихся в бою. Вот и после взятия Самары он в одном из полков приказал всему личному составу выдать из мешков по 250 рублей. Конечно, на эти деньги тогда можно было купить, скажем, пачку махорки. Но важна не сумма денег, а сам факт раздачи их от его имени! Уж это-то председатель РВСР, как тонкий психолог, понимал лучше многих. Деньги розданы. Троцкий тут же спрашивает опять принародно командира полка:

— Кто особо отличился? Назовите фамилии двадцати человек…

Когда фамилии названы, приказывает:

— Вывести этих людей из строя.

В волнении замерли ряды красноармейцев. Председатель РВСР идет к тем, кто вышел из строя. Каждому лично вручает серебряный портсигар. В свое время их изъяли с царских складов несколько тысяч. Часть из них Троцкий возит с собой в бронепоезде. Вручает одному, второму, десятому… восемнадцатому… Больше с собой нет. А вышли из строя двадцать человек. Троцкий, не раздумывая, снимает свои часы — девятнадцатому, вынимает из кобуры свой браунинг — двадцатому. Это вызывает восторг бойцов, преклонение массы перед ним. Авторитет его как политического вождя и военного лидера еще более вырастает на глазах у собравшихся на митинг.

Архивный документ. (Орфография сохранена)

«КРАСНОМУ ВОЖДЮ РЕВОЛЮЦИОННОЙ АРМИИ!..

На военном совещании я писал записку Вам, она попала тов. Склянскому, что все равно нам идти далеко вперед, к своим сотоварищам и водрузить Красный факел на горизонте Европы, а Тов. Троцкого посадим управлять Красной Армией не одной РЕСПУБЛИКИ, а может быть Миром, но для этого нужен Красный боец. Вас прошу обратить Ваше Величайшее внимание на письмо и примите меры на мои вопросы…

С Коммунистическим Приветом. Сын пролетариата. Начдив Конницы Апанасенко».

*

— Дмитрий Антонович, Троцкий не только раздавал деньги, портсигары и браунинги, но и, вероятно, сурово карал тех, кто не выполнял приказ или… не хотел умирать за революцию? Даже одни из его главных биографов, троцкист Дойчер, в общем-то восхищаясь своим кумиром, признавал: «Лев Троцкий был жестокий человек».

— Этого не скрывал не только И. Дойчер, но и сам Л. Д. Троцкий в своей автобиографии «Моя жизнь», изданной еще при его жизни. Я не раз перечитывал ее. Так вот: он был убежден и считал, что «каждый солдат, который находится на фронте, должен знать, что впереди его может ждать смерть с почетом, а сзади — неизбежна смерть с позором».

Давайте я приведу выдержки из приказов Председателя Реввоенсовета Республики. Ну хотя бы вот эти (они у меня есть все).

ПРИКАЗ № 18

«Солдаты Рабочей и Крестьянской Красной Армии не трусы и негодяи… Если они отступают или худо сражаются, то виноваты командиры и комиссары.

Предупреждаю: если какая-либо часть отступит самовольно, первым будет расстрелян комиссар части, вторым командир. Мужественные, храбрые солдаты будут награждены по заслугам и поставлены на командные посты. Трусы, шкурники и предатели не уйдут от пули.

Л. Троцкий». (ЦПА НМЛ, ф. 325, оп. 1, д. 410, л. 24).

Это не было простой угрозой. По приказу Троцкого расстреливали комиссаров, командиров, красноармейцев, оставивших позиции без приказа, проявивших малодушие и отсутствие стойкости. К слову, во время поездки в Саратов и под Самару, о которой я упоминал, ему доложили, что в соседней части дезертировало 25 красноармейцев. Призвали их из соседних сел. Красноармейцами-то побыли всего несколько дней. Арестовали, вернули. Троцкий приказал: «Созвать ревтрибунал и всех расстрелять!» Получалось: в одном полку раздает награды, а в другом по его же приказу расстреливают полуграмотных мужиков, которые еще толком-то и не сообразили: почему их призвали в Красную Армию, да и вообще что происходит в стране? Таким противоречивым было поведение трибуна революции.

И в то же время подлинные документы подтверждают: Троцкий искренне сожалел о гибели революционеров-товарищей по фронту, стремился увековечить их память, не забыть семьи. Посмотрите: на моем столе лежат вот такие телеграммы. Ознакомимся. Они связаны с гибелью в октябре 1918 года комиссара Волжской военной флотилии большевика Н. Г. Маркина.

Архивные документы. (Орфография сохранена)

ТЕЛЕГРАММА-ОБРАЩЕНИЕ. ПАМЯТИ НИКОЛАЯ ГЕОРГИЕВИЧА МАРКИНА.

«Погиб Маркин. Это большая потеря. Маркин был превосходный революционер и неустрашимый солдат, настоящий солдат революции. От Балтийского флота он входил в Ц. И. К. второго созыва. Преданный и твердый большевик, он с угрюмой решительностью, — некоторая угрюмость была вообще в его характере, боролся против режима Керенского…

С начала чехо-словацкого мятежа Маркин переходит в военное ведомство и сосредоточивает свои усилия, главным образом на Волжской речной флотилии. Можно сказать без всякого преувеличения, что наша крепкая флотилия на Волге есть создание Маркина. Он проявил ни с чем несравнимую энергию в деле вооружения судов, подборе команд, их воспитания. Вел переговоры с профессиональными союзами, добывал для рабочих хлеб, устанавливал премии за скорейшее вооружение пароходов, производил чистку среди матросов, действовал на них словом, примером, где нужно — репрессиями, понукал по телеграфу всех медлителей, не успокаивался ни на одну минуту. Это был один из драгоценнейших характеров… Если бы среди советских работников было побольше таких Маркиных, мы не сдавали бы бесславно городов, на железных дорогах, на заводах, в продовольственном деле не было бы разрухи… Душа не верит, что его больше нет с нами.

Прощай, верный хороший друг. Прощай Маркин.

Л. Троцкий.

„В пути“ № 6 от 6 октября 1918 г.»

(ЦГАСА, ф. 33 987, оп. З.д.76).

«К КОНЧИНЕ ТОВ. МАРКИНА. (Орфография сохранена).

Казань и вслед Командующему Волжской Военной флотилией Раскольникову, Копия Реввоенсовет Пятой Армии, копия Арзамас Реввоенсовет.

Выражаю Волжской Военной флотилии глубокое сочувствие по поводу гибели мужественного борца Николая Георгиевича Маркина. Предлагаю именем его назвать первый боевой корабль, который войдет в состав Волжской Военной флотилии. Прошу всех, кто знает, сообщить о семейном положении Маркина. Лица, близкие Маркину, не могут быть не близки советской республике.

Председатель Революционного Военного Совета Республики Л. Троцкий.

„В пути“ № 7 от 7 октября 1918 г.»

(ЦГАСА, ф. 33 987, оп. 3,д.76).

*

Подобные факты, искренние переживания Троцкого подкупают. Но тут же поражает другое: Троцкий оказался тем, кто первым в гражданскую войну создал заградотряды. Мы утверждаем сейчас, что это идея Сталина. Но это не так. Первый опыт создания и использования в ходе боевых действий заградотрядов принадлежит Троцкому. По его приказу «наиболее стойкие бойцы и командиры, объединенные в революционные отряды заграждений», расстреливали отступающих рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели еще в 18-м и 19-м годах. Таким был Троцкий, Председатель Реввоенсовета…

— И все-таки был ли Троцкий, пусть даже к концу гражданской войны, хорошим стратегом или талантливым военачальником-самородком?

— Вопрос этот требует изучения, анализа многих и многих чисто военных документов. Выражу свое мнение: по-видимому, он, как военный стратег, не состоялся. Это был военный дилетант. Но компенсировал этот недостаток организаторской стороной дела, волей, умением вдохновлять бойцов. Троцкий буквально метался по фронтам на своем штабном бронепоезде. Иногда его бронепоезд шел в сопровождении одного, а то и двух таких же составов. Его охраняла команда молодых людей в кожаных куртках. В поезде выпускалась газета, печатались его приказы, поддерживалась связь с Москвой и фронтами. Это был штаб на колесах.

Радиостанция поезда поддерживала связь с 13 станциями мира — среди них: Лион, Эйфель, Науэн и др. Эта связь давала возможность быть в курсе событий в мире. Эта информация использовалась Троцким в его статьях, в выступлениях перед красноармейцами и населением.

Для поддержания постоянной связи со штабами фронтов и армий имелись и автомобили, на которых Троцкий совершал свои многочисленные поездки в части.

Сейчас трудно установить количество выпущенных номеров газеты «В пути». Но по далеко не полным данным за 1918–1921 гг. было издано не менее 500 номеров, тиражом приблизительно 4,5 тыс. экземпляров.

Начальник поезда пользовался правами командира дивизии, получал 2450 рублей в месяц, столько же — секретарь Троцкого; коменданты поездов № 1 и № 2 пользовались правами командира полка, — 1950 рублей, начальник команды связи Петерсон — 2150 рублей в месяц. Командир 4-го Латышского стрелкового полка, следовавшего с бронепоездом Троцкого, — 700 рублей, рядовой полка 250 рублей. Эффективным использованием военспецов, личным присутствием, как я уже подчеркивал, специфическим обращением к классовому чувству рабочих и крестьян, революционной совести, суровыми карательными мерами Троцкий обеспечивал победы на решающих участках вооруженной борьбы. Он был один из основных организаторов РККА, проводником политики Ленина и ЦК ВКП(б) в ее рядах. По ряду вопросов у него были расхождения, и часто серьезные, со Сталиным, Каменевым, Гусевым, Смилгой, Ворошиловым. Но в основном у председателя РВСР не было принципиального расхождения с общей линией ЦК по военным вопросам, строительству и укреплению Красной Армии. Когда в июле 1919 года (из-за разногласий стратегического характера) Троцкий вспылил и подал в отставку, ее не приняли.

Архивный документ. (Орфография сохранена). Июль 1919 г.

«Оргбюро и Политбюро ЦК… рассмотрев заявление т. Троцкого и всесторонне обсудив это заявление, пришли к единогласному выводу, что принять отставки тов. Троцкого и удовлетворить его ходатайство они абсолютно не в состоянии… Твердо убежденные, что отставка т. Троцкого в настоящий момент абсолютно невозможна, была бы величайшим вредом для Республики, Орг. и Политбюро настоятельно предлагают тов. Троцкому не возбуждать более этого вопроса и исполнять далее свои функции максимально…

Подлинный подписали:

Ленин, Каменев, Крестинский, Калинин, Серебряков, Сталин, Стасова»

(ЦГАСА, ф. 33 987, оп. 2, д. 32).

*

Я говорил уже, что до Октябрьской революции Л. Д. Троцкий к армии не имел никакого отношения. Но есть интересный факт в его биографии, который мало кто знает: одно время, где-то в течение полугода, Троцкий с паспортом на имя прапорщика Арбузова скрывался в Киеве от царской охранки, пытающейся его арестовать.

— Дмитрий Антонович, В. И. Ленин в своем политическом завещании «Письме к съезду» — назвал Троцкого и Сталина двумя «выдающимися вождями» современного ЦК. Причем подчеркнул, что Троцкий, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК. Он предложил также переместить Сталина с поста Генсека по известным причинам. Значило ли это то, что Владимир Ильич своим преемником более видел Троцкого или кого-либо из других лиц, названных и характеризуемых в письме?

— Я считаю, что очень долго мы неправильно «читали» политическое завещание Ленина. Очень многие считали, да и сейчас думают, что Владимир Ильич назвал в своем «Письме к съезду» наиболее вероятных своих преемников. Убежден, что нет: Ленин назвал как раз всех тех, кто наиболее заметен в партии, но кто не должен в силу тех или иных качеств стать лидером ВКП(б). Ну и главное: ведь Ленин был настолько гениальным, что для него, думаю, просто кощунственной была сама мысль — определить лицо, которое сменит его у руля партии и государства. Владимир Ильич не для того боролся за свержение царской династии, чтобы затем как коронованная особа назначать, оставлять после себя… принца, наследника в политическом смысле слова. Он не мог этого сделать. Перебирая в завещании имена Троцкого, Сталина, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Пятакова, Ленин как бы подводил партийный съезд к необходимости иметь коллективного лидера в ВКП(б) на том сложнейшем, переломном для судеб революции этапе. Так что Ленин не мог видеть Троцкого своим преемником, как и Сталина. А вот что между ними — в силу названных в письме причин — может произойти конфликт, раскол, предвидел. Открыто предупреждал партию, что она должна принять меры к тому, чтобы этому помешать.

— Но все-таки Троцкий надеялся, что именно он, а не кто иной, станет после смерти Ленина во главе партии, будет первым человеком в стране? Помните, в знаменитой картине Ильи Глазунова «Сто веков» Лев Давидович изображен стоящим в возке с короной в руке. И мчит его в пургу лихая русская тройка!

— Сразу замечу, на этой же картине рядом с Троцким изображен и Сталин. У него нет короны на голове, но бросается в глаза, что именно он правит тройкой, да еще в маршальском мундире. Существенная деталь, не правда ли? В масштабном полотне «Сто веков» Глазунов высветил тщеславие и честолюбие обоих, огромное стремление к личной неограниченной власти. Я уже однажды писал, что Троцкий любил себя в революции не меньше, чем саму революцию. Ленин не случайно в «Письме к съезду» называл их рядом. Указывая на недостатки и Сталина, и Троцкого, Владимир Ильич прекрасно понимал: к тому времени оба имели заслуги перед партией, страной, революцией.

Но Троцкий считал, что у него заслуг больше. Знал, безусловно, что Коба тоже честолюбив. Но председатель РВСР был абсолютно уверен, что по большому счету Сталин ему не конкурент. Его интеллектуальное превосходство над всегда немногословным, даже замкнутым Иосифом Джугашвили-Сталиным было очевидно для всех. Троцкий так был уверен в своей политической победе, что даже не поехал на похороны В. И. Ленина. Правда, в присущей ему манере он прямо на тифлисском вокзале написал яркую, отдающую болью и скорбью в сердце статью по поводу безвременной кончины Владимира Ильича. Кстати, он высказал в ней пророческие слова: как без Ленина пойдем вперед, найдем ли дорогу?! Эту статью, отправленную молнией по телеграфу, 24 января напечатали центральные газеты.

Историческая справка. «НЕТ ЛЕНИНА…»

(Статья написана Л. Троцким на вокзале в Тифлисе 22 января и передана по телеграфу)

«Мы все ждали выздоровления, а пришла катастрофа. Дыхательный центр мозга — отказался служить — потушил центр гениальной мысли. И вот нет Ильича. Партия осиротела. Осиротел рабочий класс. Именно это чувство порождается прежде всего вестью о смерти учителя, вождя.

Как пойдем вперед, найдем ли дорогу, не собьемся ли? Ибо Ленина, товарищи, с нами больше нет…»

«Правда», 24 января 1924 г.

*

Троцкий уже тогда как бы ставил вопрос о выборе пути. Потом его ставили Бухарин, другие товарищи. Для Сталина же сомнений не было. А если и были, то он стремился никогда не показывать их. Наоборот, постоянно убеждал ЦК, партию, в целом массы, что он твердо идет только по ленинской дороге, стойко защищает ленинизм от нападок и искажений. К слову, «сила» Сталина оказалась в том, что он сразу после смерти вождя монополизировал «право» на Ленина, его «защиту». Этим он первым занял очень выгодную политическую позицию продолжателя и толкователя Ленина.

Троцкий летел к неограниченной власти на крыльях славы героя гражданской войны, блистательного трибуна революции. Сталин шел к ней маленькими выверенными шажками, тщательно взвешивая и просчитывая их. Он был очень осторожным человеком. Не случайно «великим дозировщиком» называл его Николай Иванович Бухарин. Как бы крадучись к власти, Сталин постепенно подминал под себя Секретариат ЦК, лично занимался решением кадровых вопросов: назначением секретарей губкомов ВКП(б), подбором составов всевозможных комиссий и комитетов, терпеливо перемещал и выдвигал на более ответственные участки работы преданных ему людей. Вместе с тем, когда после смерти В. И. Ленина на XIII съезде партии не была выполнена воля Ильича об устранении, подчеркиваю, перемещении Сталина с поста Генсека, он, может быть, впервые реально осознал, почувствовал, что у него появился головокружительный исторический шанс — стать во главе величайшего государства. А всего несколько лет назад он с грязными, свалявшимися волосами, небритый валялся на нарах в далеком, стылом Туруханском крае. Когда позднее, в годы гражданской, имя Троцкого произносилось почти всегда вслед за именем Ленина, Сталин довольствовался упоминанием в конце списка… В те времена, я уверен, Сталин даже не мог предположить, что у него появится такой невероятный шанс.

В 1925 году Политбюро ЦК ВКП(б) состояло из семи членов — Троцкого, Зиновьева, Каменева, Сталина, Рыкова, Томского и Бухарина. Большинство боялось амбиций именно Троцкого — «демона революции», а не Генсека. В политической борьбе за власть терпеливый Сталин, натравливая их друг на друга, создавая временные коалиции из этих людей, постепенно уничтожит их всех. Уничтожит не только политически, но и физически. Причем Троцкий невольно больше всех способствовал упрочению позиций Сталина в борьбе за власть. Ведь, навязывая партии дискуссию за дискуссией, он, помимо своего желания, все больше укреплял авторитет Сталина как лидера партии. Масса уставала от интриг, дискуссий, разбирательств, которые исходили от Троцкого. А его противник тем временем вещал со всех трибун о необходимости единства партийных рядов, незыблемости ленинского курса, осуждения фракционеров. Одновременно Генсек все больше утверждал директивный тон решений Оргбюро и Секретариата ЦК ВКП(б), стал настойчиво использовать авторитет Центрального Комитета для форсированного проведения в жизнь нужных ему решений. У коммунистов, особенно молодых, складывалось впечатление, что Сталин знает, как строить социализм.

От Троцкого устала и ленинская старая гвардия, успела устать от него и быстрорастущая молодая партийная прослойка. Он раздражал людей, даже уже злил. Вместе с другими членами Политбюро, играя первую скрипку не там, где надо, добился лишь того, что, как он выразился позднее, «в определенный момент фигура Сталина во всеоружии власти внезапно сошла с кремлевской стены».

— Да, допустим, в борьбе за власть Троцкий скомпрометировал себя в глазах партийной массы. Но все-таки непонятно: как же при такой огромной популярности в стране, столь блистательных ораторских, административных, интеллектуальных качествах он был обойден Сталиным сразу после смерти В. И. Ленина? Ведь, как мы убедились, отправляя телеграмму-статью из Тифлиса, он не сомневался в январе 1924 года в своем скором триумфе.

— В этом как раз заключается еще один исторический парадокс Троцкого-политика. Он был одним из популярнейших людей того времени, но имел весьма мало сторонников. Троцкистов в стране насчитывалось немного. При голосовании в партии, в ходе общепартийных дискуссий, прений на съездах это всегда было заметно. В чем причина? Троцкого ценили за ум, ораторское искусство, публицистику, организаторские способности, но очень многие в партии не могли ему простить, что ко всем он относился как бы свысока, постоянно подчеркивая свое интеллектуальное превосходство, был убежден в своей гениальности и даже навязывал другим эту мысль. Кстати, много работая с исторической литературой, я только один раз встретился с фактом, когда человек открыто заявлял о своей гениальности. Этим человеком был итальянский диктатор Бенитто Муссолини. Когда отмечали очередной день рождения, то на банкете в его честь Муссолини заявил:

— Удивительное дело, но я еще никогда не встречал человека умнее себя…

Люди многое могут простить, но они обычно не прощают, когда их унижают подчеркиванием своего интеллектуального превосходства, вызывая у других комплексы неполноценности. Троцкий же, например, не раз называл Церетели, Вандсрвельда, Сталина, Зиновьева, других партийных, советских работников «посредственностями».

Сталин, этот коварный политический актер, в отличие от него, наоборот, после прочтения на съезде ленинского письма делал все, чтобы показать: он такой же, как все, прост в обращении, лоялен, заботится о товарищах по партии. Своей подчеркнутой «простотой», «доступностью» имел произвести хорошее впечатление на простых людей, не предполагавших, что это — маска, лишь одно из средств для достижения цели. В итоге в борьбе интеллекта и коварства победил более приземленный прагматик Сталин, бывший в смысле образования, культуры значительно ниже своего вечного оппонента.

Но вот еще одна интересная деталь. Называя всех посредственностями, Троцкий, замечу, после 1917 года и до своей смерти преклонялся перед гением Ленина. Конечно, до революции у них были разногласия, порой очень серьезные. Владимир Ильич писал о нем, как об «авантюристе», «интригане» и даже «подлейшем карьеристе», «Иудушке Троцком». Последний, наскакивая на Ленина, употреблял такие недостойные, а главное — ничем не подкрепленные выражения, как «диктатор», «узурпатор», «эксплуататор отсталости рабочего класса России» и т. д. Изучив массу документов, связанных с Троцким, написанное им, продиктованное или сказанное, ни разу не встретил после 1917 года хотя бы одного выражения, которое было бы неуважительным по отношению к Владимиру Ильичу. Вот недавно просматривая в архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС большой рукописный том Троцкого — воспоминания о Ленине, я познакомился с исключительно интересным материалом: много писем из их переписки, телеграммы, уникальные документы, большинство из которых пока не были изданы. Троцкий том подготовил, но ветер удачи дул уже не в его паруса. Он подходил к той черте, за которой Сталин предаст его имя анафеме. Теперь, думаю, можно было бы подготовить и издать рукопись Троцкого, потому что в целом она еще выше поднимает гении Ленина в революции, раскрывает его многие лучшие человеческие качества.

Троцкий, замечу, никогда не пытался сравнивать себя с Лениным. Будучи умным человеком, он считал, что Ленин стоит в истории революции, да и вообще России — на недосягаемой высоте. А Сталин (вспомните, каким он был сначала скромным) дошел до того, что уже через несколько лет после смерти Ильича способствовал утверждению формулы: «Сталин — это Ленин сегодня!»

— Дмитрий Антонович, а что значит социализм по Троцкому? Какую концепцию строительства нового общества он исповедовал, к чему призывал идти?

— Это одно из самых уязвимых мест в политической жизни Льва Троцкого. Прежде чем сказать о его концепции, замечу: колоссальная энергия этого человека была больше направлена на ниспровержение, разрушение старого, отжившего, чем созидание чего-либо нового. Он был певцом перманентной революции. Постоянно ждал мирового пожара и как бы жил им. В гражданскую войну он даже серьезно предлагал создать два-три конных корпуса на Южном Урале и направить их в Индию, Китай, чтобы инициировать, подтолкнуть там революционный процесс. Это ведь Троцкий говорил, что нам нужно пойти на Варшаву, дальше, чтобы раздуть затухающее пламя революции в Европе. Он романтизировал революцию. Даже перед своей смертью в 1940 году Троцкий все еще ждал мирового революционного пожара, считая, что мировая революция неизбежна в будущем. Но вот каким должен быть социализм, трибун и певец революции все-таки представлял себе смутно. Кроме намеков, общих рассуждений или пожеланий в его трудах мало есть конструктивного о строительстве нового общества. Много неясностей, философского тумана. У него не было, конечно, сильной концепции, как, например, у Бухарина. Даже «социализм» по Сталину, хоть у него была явно извращенная и ошибочная концепция, был подкреплен большей аргументацией и какой-то по-своему изложенной программой.

Троцкий, не выстроив научно обоснованную концепцию социализма, проповедовал милитаризацию труда, требовал создания рабочих армий, полного самоограничения, сведения материальных потребностей до минимума, введения на производстве военной дисциплины. На крестьян часто смотрел как на «материал революции», безликую массу, которая должна помочь пролетариату построить социализм.

Историческая справка. Во время одного из заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) Л. Д. Троцкий, вступив в полемику по вопросу перехода к нэпу, убеждал собравшихся:

«Рабочий класс может приблизиться к социализму лишь через великие жертвы, напрягая все свои силы, отдавая кровь и нервы».

Он все время подталкивал к жестким мерам по отношению к кулаку, поддерживал жесткую централизацию власти, оправдывал террор. В этом смысле самым последовательным троцкистом был Сталин. Это парадоксально, но это так.

Добавлю: и само название книг и брошюр Троцкого свидетельствует о его особом внимании к революционному процессу. «Перманентная революция», «Мировая революция», «Война и революция», «Армия и революция», «Культура и революция» и т. д. То есть, повторяю, для него было важно низвергнуть, сломать, растоптать старый мир, пока только… закладывая основу для далекого будущего.

— В одном из Ваших выступлений в центральной печати, да и в Вашей книге «Триумф и трагедия», я обратил внимание на то обстоятельство, что Сталин терзался мыслью: «Нужно было оставить Троцкого до поры в Алма-Ате… Но за границу ни в коем случае нельзя было выпускать…» Сожалел, что судить его пришлось заочно. Так что же побудило Сталина все же выпустить за рубеж своего ненавистного врага?

— Троцкого насильственно выслали из Москвы в Алма-Ату в январе 1928 года. Его несли на руках работники ГПУ, так как тот не подчинился им. Но даже когда опальный трибун революции уже находился в Казахстане, в Политбюро шли долгие дебаты: что же с ним делать дальше? Тем временем Троцкий вел огромную легальную и нелегальную переписку со своими сторонниками. Получал сотни писем ежемесячно. К нему приезжали, его навещали, не забывали. В Алма-Ате вокруг него сформировался целый троцкистский штаб. Троцкий полагал, как он писал, что «марксисты-ленинцы в партии не должны допустить термидора», т. е. переворота в пользу Сталина. Сталин в 1928 году не мог не только расстрелять Троцкого, но даже судить. Он не был готов предъявить ему серьезные обвинения, боялся его. Условия для 1937–1938 годов еще не созрели. Пока старая партийная гвардия хорошо помнила, что сделал этот необычный ссыльный для революции. Сталин ждал своего часа. Но он не хотел оставлять в стране столь опасного оппонента, соперника. Именно он настаивал на немедленной депортации Троцкого за рубеж. Кстати, идею эту сначала не поддержали. Разгорался спор. Сталин не мог добиться единства в Политбюро. В конце концов по предложению Микояна, Куйбышева, других товарищей (документами это пока подтверждено лишь частично) решили сделать попытку примириться с бывшим соратником по партии. Послали к нему человека из Москвы. К сожалению, мне пока не удалось выяснить фамилии этого «парламентера». Скорее всего был он чекистом. Так вот, этот посланец пришел в Алма-Ате к ссыльному под видом простого инженера. Троцкий позже в своих дневниках вспоминал: «„Инженер“ стал говорить, как он сочувствует ему, возмущался вопиющей несправедливостью по отношению к выдающемуся деятелю партии, говорил, что постоянно читает и перечитывает его книги и статьи, восхищается его мужеством. И вдруг неожиданный посетитель свернул разговор несколько в иную плоскость. Дескать, а нет ли у вас желания примириться с руководством партии? Может, компромисс был бы выгоден для революции, ЦК?» И Троцкий пишет далее в своем дневнике, что в тот момент он сразу почувствовал, что перед ним никакой не инженер и что задают ему данный вопрос не случайно. Просто из Москвы прислали человека прозондировать его настроения. Троцкий утверждает, что ответил так:

— Дело не в том, соглашусь я или не соглашусь на примирение. А дело в том, что Сталин никогда не сможет примириться, чтобы я был там, в руководстве. Вопрос давно решен. Все кончится мокрым делом…

Когда об этом разговоре доложили на Политбюро, Сталин с торжествующим видом посмотрел на всех присутствующих на заседании, сказал:

— Что я говорил! Нет иного выхода, как выслать, нет.

И вот в 1929 году, на исходе холодной февральской ночи, из Одессы в Константинополь вышел с потушенными огнями небольшой пароход «Ильич». Кроме команды, на нем было только три пассажира — Троцкий, его жена Наталья Седова и старший сын Лев, накануне тайно доставленные из Алма-Аты. Троцкому предстояло поселиться в Турции на небольшом острове на Принцевых островах в Мраморном море. Раньше из Византии ссылали туда опальных феодалов.

— Говорят, Троцкому удалось увезти с собой в Турцию огромное количество архивных документов, что позволило ему быстро адаптироваться на новом месте и активизировать борьбу против Сталина уже из-за границы?

— Это в некоторой мере верно. До сих пор непонятно, как ГПУ допустило такой промах, но Троцкий действительно смог вывезти в Турцию 28 ящиков, в которых хранился его личный архив. Но не нужно думать, что он захватил с собой архивные документы РВСР, Политбюро и т. д. Изгнанник увозил только копии. Конечно, кроме личных дневников, некоторых писем, часть переписки с Лениным, документы гражданской войны. Подлинники остались в СССР, до недавнего времени их никому не давали.

Откуда же у Троцкого появились копии? С 1917 года все официальные документы, телеграммы, письма, воззвания, статьи, которые он разрабатывал, писал или подписывал, подлежали по его распоряжению копированию для его личного архива. Троцкий, пожалуй, был первым государственным деятелем молодого Советского государства, который все собирал, записывал и бережно хранил. Он был тем человеком, который давно уже смотрелся в зеркало истории. Подчеркиваю: смотрелся в зеркало истории… Он хотел оставить потомкам документы, мемуары, дневники не просто с точки зрения литературной, познавательной, научной. Троцкий твердо верил, убедил и себя и других, что придет время и все это будет тщательно изучаться, анализироваться, связываться с его именем. Изгнанник был очень тщеславным, честолюбивым человеком. Он жил для истории, для будущего.

Трудно поверить в то, что только в России с 1917 по 1927 год Л. Д. Троцкий опубликовал 21 том своих сочинений! Но ведь это факт. У меня эти тома есть, как, собственно, и почти все, что опубликовал он за границей. Там, кстати, ему удалось опубликовать еще больше. Я подсчитал: если все написанное Троцким собрать и издать, получится томов 50, не меньше. После 1927 года, кроме нашей страны, его издавали почти везде. В ФРГ, к примеру, сейчас выходит в свет 10-томник документального наследия Троцкого.

Часто меня спрашивают: как при такой загруженности, являясь председателем РВСР, наркомвоенмором, членом Политбюро ЦК ВКП(б), занимая другие ответственные посты, Троцкий смог, успел выпустить этот 21 том в Советской России? Объясню. У него был всегда большой штат помощников; даже в поезде возил с собой не меньше десятка секретарей, стенографисток, машинисток, переводчиков, библиотекарей и т. д. И где бы он ни выступал, все стенографировалось, уточнялось, отпечатывалось и показывалось ему. Троцкий только быстро «подчищал» свои выступления — готово для набора. Если же надо снабдить, дополнить кое-что официальными документами из его архива, он всегда под рукой. Доверенные лица — здесь уже речь пойдет только о близких помощниках и секретарях — были его восторженными поклонниками, единомышленниками. Работали они много — Глазман, Бутов, Блюмкин, Сермукс, Познанский, Клемент, Вульф и другие. Почти все умерли насильственной смертью.

— Дмитрий Антонович, ненавидя Троцкого, обвиняя его в отходе от ленинизма, в контрреволюции, Сталин в то же время многому у него учился. Он ведь как бы переводил теоретические идеи, методы казарменного руководства экономикой, да и всей страной в практическую плоскость. Не правда ли?

— Конечно, это не совсем так. Но все же Сталин не все отвергал у своего непримиримого врага. Еще в гражданскую войну ему импонировала решительность Троцкого, когда тот топил баржи с пленными, расправлялся с саботажниками, приказывал расстреливать отступающих красноармейцев. То есть его привлекала жесткость в действиях Троцкого. Да и идею о трудовых армиях, прохождении пролетариата через «кровь и муки» он не забыл. Все это Сталин как бы перенял… Поэтому повторю парадоксальную и внешне спорную мысль: Сталин был самый крупный «троцкист» в нашей истории. Разделяя многие взгляды Троцкого, а он даже себе не признавался в этом, на деле создавал мощную бюрократическую машину для подавления личности в социалистическом обществе. Но конечно, диапазон политических действий Сталина в конце концов оказался несравнимо более широким, чем у изгнанника.

— Бюрократия тоже насаждалась с подачи Троцкого?

— Здесь дело гораздо сложнее. Административный стиль руководства был присущ и Троцкому. Гражданская война добавила в этот стиль жесткости, пусть даже жестокости и нетерпимости. Но вот сама энергичная натура Троцкого, его ум, живое общение с людьми, которое он так любил, не позволяли ему превратиться в бюрократа.

К слову сказать, Троцкий, может быть, был одним из тех людей и тех советских руководителей, которые намного раньше других поняли, раскусили опасность бюрократии в нашем обществе. Изучая архивы, я натолкнулся на один очень любопытный документ, где Троцкий уже в 1927 году делает следующий вывод: сейчас Сталин закручивает гайки, насаждает везде партийный аппарат, дает ему привилегии и государственные функции. Он думает, что это нужно для укрепления государства. Нет! Но то, что он делает сейчас, будет иметь колоссальные тяжелые последствия в будущем. И дальше Троцкий пишет: «Бюрократический панцирь пожрет и подавит все!» Нельзя не удивиться его проницательности.

А прочитайте его письма, телеграммы, директивы в военные, государственные, партийные органы. Что-то не похоже, чтобы их писал бюрократ. Ознакомлю вас, к примеру, с такой телеграммой.