Шакен Айманов

Шакен Айманов

Шакен Айманов принадлежал к тем редкостным людям, которые своей естественностью, откровенностью, своим актерским и человеческим талантом и обаянием лишают плохих людей возможности контакта с ними. Где бы вы ни встретили Шакена – в Доме кино, на улице, в театре – вы могли быть уверены в том, что окружавшие его люди – интересные собеседники; что тема разговора – серьезная, связанная или с проблемами театра, кино, или с творческими задумками, или с впечатлениями от чего-то увиденного, прочитанного. Других тем в арсенале Шакена не было. Меркантилизм, сплетни – это все было чуждо ему, как, впрочем, каждому истинному художнику. На чепуху не хватает времени.

У Шакена было столько творческих задумок, что он ощущал нехватку времени на их реализацию. Поэтому даже в минуты его веселого настроения я улавливал и в интонациях его с легким казахским акцентом русской речи, и в выражениях его глаз и лица – круглого, открытого, необычайно обаятельного – легкую, почти незаметную грустинку. Я понимал, что ее происхождение идет от необходимости тратить большое количество времени на дела, отвлекающие от творческого процесса. Огромное число подчас ненужных заседаний, симпозиумов, коллегий, консультаций, встреч, командировок нарушают ход творческого процесса, иногда совсем его прекращая или в лучшем случае продлевая. Это ужасно раздражает, а порой просто угнетает.

В Москве Шакен бывал часто, чувствовал себя как дома, и его принимали как «своего», москвича.

У себя в Алма-Ате и в Казахстане вообще Шакен был легендарной личностью. Его популярность, родившаяся из сплава его деятельности в театре, кино и на общественной ниве, была широкой и мощной. Она рождала удивительные рассказы об уважении к нему, влюбленности в него, гордости за его поступки, его внимательное отношение к людям.

…Гастроли Малого театра в Алма-Ате. А у меня – ангина, самочувствие ужасное, температура под сорок. Болеть в гостинице – дело пренеприятное. В больницу не хочу, боюсь. Узнав о моей болезни, Шакен сразу же навестил меня, да не один: с ним пришли девять человек. Как сейчас помню – шесть женщин и трое мужчин.

– Женя, мы все твои «рабы», выбирай из нас любого. Выбранный будет тебе служить во время болезни, организует покупку еды, лекарств. Выбирай!

Я робко показал рукой на одну из шести женщин.

– Извини, ее нельзя отдать «в услужение». Это моя жена! А я очень ревнивый!

– Хорошо, – ответил я. – Тогда я выбираю тебя!

Шакен был отличной «няней»: врачи посещали меня ежедневно, еду мне варили диетическую, сам шеф-повар заходил ко мне каждое утро и принимал мои заказы, лекарства все под рукой. Узнав о том, что я дружен с Шакеном, и видя, с каким трогательным вниманием Шакен ко мне относился, повар потом пригласил меня на свою свадьбу в качестве не то шафера, не то почетного гостя, не помню точно. Шакен каждый день находил час-другой, чтобы забежать ко мне и рассказать о своих делах.

Болезнь не позволила мне участвовать в очередном спектакле «Ревизор», в котором я играл Городничего. И я договорился с дирекцией Малого театра, что вместо меня сыграет народный артист СССР Шакен Айманов: он играл Городничего на казахском языке в Алма-Ате в местном театре. Все согласились на этот практиковавшийся эксперимент совмещения исполнителей из разных театров.

Например, на гастролях в Киеве я, как один из постановщиков пьесы А. Корнейчука «Мои друзья» (Евгений Симонов и я были режиссерами этого спектакля), вводил в него народных артистов СССР О. Куценко и А. Пономаренко. В Москве эти роли играли народная артистка РСФСР И. Ликсо и народный артист СССР Н. Рыжов. Этот «сплав» артистов разных театров, говоривших на разных языках, имел огромный успех, особенно в тех местах, где наши исполнители, говорившие, естественно, на русском языке, находили возможность вставлять в диалоги с украинскими артистами слова на украинском языке. Например, А. Пономаренко говорит: «Вы нэ бачилы мою жинку?», а М. Жаров неожиданно отвечает: «Ни! Нэ бачив!..»

Гром аплодисментов, хохот. Когда Пономаренко по ходу спектакля без всякого текста поклоном головы приветствовал Жарова, а последний выпалил:

«Здоровэньки булы!» – трудно себе представить, что творилось с публикой!

Я предложил Шакену от имени руководства театра сыграть вместо меня Городничего. «Я подумаю до завтра», – был ответ Шакена. Все были уверены в положительном ответе и готовились к репетиции с Шакеном.

Но Шакен отказался играть, сказав, что темпоритмический рисунок спектакля и моя – Весника – трактовка роли не позволяют ему – Шакену – пластично вписаться в ансамбль. Художественный уровень спектакля он ставил выше сенсации, связанной с его участием в спектакле Малого театра. Сказал также, что если в украинском и русском языках есть слова, звучащие узнаваемо, то в языках казахском и русском этот выгодный элемент отсутствует и будет раздражать зрителей, да и на русском языке роль Городничего он наизусть не знает.

Этот отказ только подтвердил профессиональный, художественный, высокий класс Шакена. После моей болезни, за бешбармаком, который он сам приготовил, Шакен признался мне, что очень хотел сыграть в нашем спектакле.

Во время болезни в моем номере как-то зазвонил телефон. Шакен снял трубку:

– Нет, не Весник, это его товарищ артист Шакен Айманов. Сейчас спрошу. Женя, сможешь ли ты через два дня подняться и поехать на рыбалку?

– Конечно, нет! – ответил я.

– Он не сможет – высокая температура. А вы куда собираетесь? На форель? Вы ничего не поймаете. Здесь нужна специальная снасть и нужно знать места… Как ваша фамилия? Буренков? Вы, очевидно, целой компанией собираетесь на рыбалку? Я вам постараюсь помочь… Сегодня поздно вечером, после вечерних съемок, я вам позвоню. Сколько человек поедет? Хорошо. До свидания.

Шакен повесил трубку.

– Это наша традиционная компания рыбаков: артисты Оболенский, Харченко, Буренков, – пояснил я.

Через три дня, поздно вечером, в мой номер ввалились наши рыбаки, загоревшие, счастливые, с обильным уловом разной рыбы, но не форели. Они рассказали, как Шакен организовал эту рыбалку. Сопровождающим, организатором, заведующим юмором и хорошим настроением, инструктором по рыбной ловле «в условиях Казахстана» Шакен назначил своего коллегу, кинооператора Марка Исааковича Берковича.

Шакен сам обзвонил моих друзей, сам организовал все, что связано с поездкой, сам в четыре часа проводил рыбаков:

– Хорошего вам улова! Я это делаю, чтобы мой друг Женя Весник имел возможность поесть свежей рыбки, которая быстро поставит его на ноги. В добрый путь!

Несмотря на то, что он снимал сложную картину, Шакен нашел для моих друзей время. Его доброту и гостеприимство мои товарищи и я восприняли как частицу большого сердца казахского народа!

Я много езжу со своими творческими вечерами, знаю многих людей. Каждый человек вызывает во мне разные ассоциации, сравнения. Встречая человека казахской национальности, я всякий раз испытываю теплое чувство, которое породил во мне один из обаятельнейших людей, встречавшихся на моем жизненном пути, – Шакен Айманов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.