2

2

Партизанская бригада «Чекист» действовала в очень важном стратегическом районе. Здесь проходили железная и автомобильная дороги Москва-Минск, по которым гитлеровцы перебрасывали технику и личный состав на восток, к столице. Обратно шла эвакуация раненых, вывоз сырья и производственного оборудования с оккупированных территорий.

В треугольнике Орша-Могилев-Борисов располагались резервы противника — склады, военные базы, дислоцировались штабы.

Отсюда и роль разведки. Центральный и Белорусский штабы партизанского движения, штаб Западного фронта требовали от партизан постоянных и точных разведданных.

В каждом отряде действовала группа разведчиков, партизанские агенты работали на железнодорожных станциях, в полицейских комендатурах, в немецких управах.

Любой партизанской операции предшествовала серьезная разведка. Так летом 1942 года партизанами был взорван железнодорожный мост на магистрали Орша-Могилев. Пятеро суток вели наблюдение за мостом партизанские разведчики. Они выявили численность охранного подразделения, график смены часовых, их месторасположение, вооружение. Агент, работавший на станции в Шклове, сообщил пароль.

Разведчики подошли к мосту в немецкой форме, сняли часовых, заложили взрывчатку. Мост взлетел на воздух. Движение поездов было остановлено.

Павел Голицын, будучи командиром взвода, разрабатывал и участвовал практически во всех разведывательно-диверсионных операциях партизан.

В июле 1942 года партизаны внезапной атакой разгромили достаточно крупный немецкий гарнизон в местечке Головчин.

Однако вскоре немцы вновь разместили там своих солдат и полицаев. Уж очень нужен им был гарнизон в Головчине.

Сентябрьской темной ночью командир разведвзвода Павел Голицын с разведчиками Барчуковым, Ермаченко и Буяновым сняли часовых и забросали гранатами бывшее здание школы, где теперь располагались фашисты.

Партизаны уничтожили десяток гитлеровцев и пятнадцать фашистов взяли в плен.

Отряды партизанской бригады «Чекист» постоянно держали немцев в напряжении. Диверсионные рейды следовали один за другим.

Вот каков был «график работы» партизан летом 1942 года.

17 июля на перегоне Толочин-Коханово уничтожен вражеский эшелон; 20 июля там же пущен под откос еще один поезд; 24 июля нанесен удар по гитлеровскому эшелону на участке дороги Шклов-Могилев; 31 июля подорвано 2 паровоза и 18 вагонов на перегоне Коханов-Троцилово; 20 августа взлетел на воздух паровоз и 7 вагонов на участке Коханово-Толочин.

Начальник разведки бригады Григорий Севостьянов и Павел Голицын старались постоянно совершенствовать боевые возможности разведчиков. Были организованы конные разведдозоры, которые действовали на далеком расстоянии от центральной базы — под Оршей, Шкловом, Могилевом, Толочиным.

Разведчики не раз спасали партизанскую бригаду «Чекист» от карателей. Так было летом того же 1942 года.

Конные партизанские разъезды сообщили о выдвижении немцев из Шклова в сторону Рацевского леса. Из местечка Коханово тоже пришла весть — фашисты выгружаются и готовятся к маршу. Нетрудно было угадать конечный пункт движения и этой колонны.

Каратели планировали окружить партизан в Рацевском лесу и уничтожить.

К счастью, время для встречи незваных гостей было, и партизанские командиры решили дать бой. Подразделения заняли оборону на опушке леса с трех сторон — северо-востока, востока и юго-востока.

Подпустив фашистов на близкое расстояние, партизаны открыли сильный огонь. Немцы залегли. Но позиция у них была крайне невыгодная, они находились на открытом участке и несли потери.

О том бое Павел Голицын вспоминает так: «Немцы начали отход в сторону деревни Дымово. Партизаны атаковали Дымово, гитлеровцы не выдержали и выбросили белый флаг. Это был беспрецедентный случай в партизанской войне.

Фашисты через парламентеров попросили разрешения убрать с поля убитых и раненых и ушли в свои гарнизоны. Партизаны собрали оружие, оставленное противником на поле боя, и захватили в плен отбившихся от главных сил солдат.

Весть о нашей победе в бою под Дымовым быстро разнеслась среди местного населения, партизан приветствовали, поздравляли. Эта победа еще выше подняла моральный дух партизан.

Нам, разведчикам, был преподан урок о необходимости сочетать различные методы ведения разведки: наблюдение, агентурные данные разведчиков-подпольщиков, проживающих в гарнизонах, действия в отрыве от центральной базы конных разведдозоров».

Да, партизанская бригада «Чекист» превратилась в серьезную боевую единицу. Местное население активно помогало партизанам. И тем не менее бригада не имела связи со штабом партизанского движения, а значит, действовала часто на свой страх и риск, исходя из собственного разумения и понимания боевых задач.

Отсутствовали у бригады, как когда-то писал партизанский командир Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов, «спасительные узы управления». Да и с оружием, боеприпасами в отрядах бригады «Чекист» было туго.

Оставалось одно — снарядить разведчиков и послать их через линию фронта, к своим. Чтобы узнал штаб партизанского движения о бедах и нуждах бригады.

В опасный путь назначили двоих — командира разведвзвода Павла Голицына и девушку из села Рыжковичи Шкловского района Любу Кривельскую.

О двух посыльных знали в бригаде только несколько человек — комбриг Кирпич, начштаба Буланов да начальник разведки Севостьянов. Думали, выбирали маршрут для разведчиков. Самый близкий путь, разумеется, на Смоленск, потом к Вязьме. Но это и самый опасный путь. Как говорили в тех белорусских краях, «ворона коротко летала, да дома не бывала». Ведь там, у Смоленска, и самая высокая концентрация немецких войск.

Стало быть, идти надо кружным путем — через Витебск, Торопец. Тут достаточно лесов, болот да и фашистов поменьше, легче проскользнуть.

Как показало время, «военный совет» бригады «Чекист» не ошибся.

Легенда для Павла и Любы была такова — они брат и сестра, идут к своим родственникам в местечко Городок, что в Витебской области. Партизанские умельцы изготовили для них удостоверения личности, разрешения на посещение родственников. Одежда самая обычная, крестьянская. В подкладку потрепанного пиджачка Павла Голицына зашили кусок материала, на котором было написано донесение о личном составе бригады, а также просьба о выделении оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ.

Дорогу Москва-Минск решили перейти открыто, через охраняемые переезды, днем. Все прошло благополучно, партизанские документы не подвели.

Дальше шли так: ночевали в лесу, в стогах сена, в брошенных постройках. Двигались, огибая немецкие гарнизоны и полицейские участки. Не обошлось и без «острых моментов», когда сердце от волнения билось где-то в горле. В одной из деревень буквально лицом к лицу столкнулись с полицаями, были уже готовы стрелять, но те лишь на ходу спросили, куда, мол, путь держите? Услышав в ответ название близлежащей деревни, полицаи потеряли к Павлу с Любой всякий интерес.

Через несколько дней пути вышли к Западной Двине. Река Двина немалая, и сильному пловцу непросто ее преодолеть, а Люба, как оказалось, боялась воды, почти не умела плавать.

Единственный выход — найти лодку. Но немцы забрали у местных жителей лодки. Был в Старом Селе, которое располагается на берегу реки, перевозчик, но без разрешения полиции он никого не переправлял на другой берег.

Вечером, разведчики подошли к перевозчику. Павел вытащил из-за пояса пистолет, сели в лодку. Отплыв от берега, они услышали окрик полицая, тот интересовался пассажирами. «Свои, свои…» — успокоил перевозчик.

На противоположном берегу лодочник подсказал, как лучше и безопаснее идти дальше.

В районе Суража местные партизаны дали разведчикам проводника, который вывел Павла и Любу в расположение наших войск.

А вскоре они уже были в деревне Шейно, под Торопцом, где располагалась передовая оперативная группа ЦК Компартии Белоруссии, которая руководила партизанским движением. Их принял секретарь ЦК Компартии Белоруссии Эйдинов и капитан НКВД Косой.

Разведчики рассказали о бригаде «Чекист», как она была создана, о ее боевых делах, о связях с местным населением, доложили информацию о фашистах — об авиации в Балбасово, о гарнизонах в Орше, в Шклове, Толочине.

Последующие два дня Голицын писал подробный доклад о своей бригаде, об обстановке в районе, группировке немцев.

Прочитав бумагу, капитан Косой попросил также тщательно описать маршрут движения, по дням и даже часам и начертить его на карте.

С одной стороны, это, безусловно, была проверка, с другой — штабу нужны точные сведения о противнике, да и маршрут необходим для засылки разведгрупп в тыл врага. Когда Павел и Люба вычерчивали маршрут на карте, подсчитали: шли они без малого две недели, отмахали по вражеским тылам три сотни километров.

После отдыха пора было собираться в обратный путь. Теперь им предстояло идти не одним, а в качестве проводников, сопровождать отряд подрывников. Значит, снова 300 километров по тылам врага.

Теперь они отвечали не только за себя, но и за подрывников. А их набралось сорок человек. Считай, целый отряд. Это уже не два человека, брат с сестрой, идущие к родственникам. Проскочить незамеченными сложнее. Да и груз за плечами у подрывников немаленький, по три десятка килограммов тротила.

Фронт в районе Невель-Городок удалось проскочить тихо, без потерь, но потом отряд где-то «засветился», и немцы преследовали их на протяжении всего маршрута. Идти приходилось и днем, и ночью, на остановках занимая оборону. Населенные пункты обходили стороной. В районе деревни Крупки отряд подрывников разделился на группы, и они разошлись по разным направлениям, каждый в тот или иной партизанский отряд.

В бригаду «Чекист» также была направлена группа подрывников и радистка.

Теперь у партизан были специалисты-подрывники, взрывчатые вещества и, что очень важно,— связь со штабом партизанского движения. Эти обстоятельства дали сильный толчок в деле активизации диверсионной деятельности. Достаточно сказать, что только одна партизанская группа под руководством Горбатенкова за три с небольшим месяца пустила под откос 17 немецких эшелонов и взорвала 5 железнодорожных мостов.

Возросшая активность партизан была замечена немцами. В сентябре-октябре 1942 года фашисты подготовили большую карательную операцию. Для ее проведения вводились части 107-й пехотной дивизии, 286-й охранной дивизии, жандармские, полицейские и эсэсовские подразделения.

Сначала немцы планировали окружить Рацевский лес и разгромить бригаду «Чекист», потом уничтожить бригаду Жунина, которая располагалась у деревни Крупки.

Уже в первых числах сентября деревни, прилегавшие к Рацевскому лесу, были заняты фашистами. В штабе бригады предложения высказывались разные, начиная от жесткой обороны, кончая прорывом на запад, через реку Друть.

Однако комбриг Кирпич принял свое решение. Он оставлял в Рацевском лесу партизанские заслоны, которые, вступив в бой с немцами, должны были в течение ночи убедить противника, что перед ними действует бригада. На самом деле основные силы бригады выдвигались к дороге Москва-Минск и в следующую ночь переходили ее, углубляясь в леса.

С наступлением темноты подразделения бригады двумя колоннами двинулись в направлении села Коханово. Партизаны соблюдали все меры предосторожности. Запрещено было курить, громко говорить, бряцать оружием. «Максимум осторожности», — призывал командир.

Тем временем оставленные в лесу заслоны вступили в бой. Они умело маневрировали, создавая иллюзию деятельности крупного соединения.

К утру основные силы бригады вышли в намеченный район, к трассе Москва-Минск, и остановились в ожидании точного времени.

Гитлеровцы тем временем провели утреннюю артподготовку. Фашистские снаряды рвались там, где еще вчера располагались партизаны. Каратели тщательно прочесали лес, но партизан уже и след простыл.

С наступлением ночи отряды под командованием Кирпича, уничтожив немецкую охрану, перешли дорогу.

Вторая колонна попала в засаду и была вынуждена отойти.

Немцы продолжали свою карательную операцию, и партизаны несли серьезные потери. В окружении оказалось пять отрядов из бригады «Чекист». Это серьезно сказалось на боеспособности бригады. Требовалась срочная помощь — оружием, боеприпасами. В ходе боев была потеряна радиосвязь со штабом партизанского движения.

И вновь командир вызвал к себе Павла Голицына.

— Задача очень важная. Без помощи штаба выжить, а тем более бороться, нам будет трудно. Ты ведь и сам видишь, — сказал Голицыну комбриг. — На тебя, Паша, надежда, надо идти…

Надо, так надо. Действовали по прежней, отработанной схеме. Павлу в помощницы в этот раз дали партизанку Валю Воробьеву. Они, по легенде, были опять братом и сестрой, жителями деревни Заборье. С разрешения бургомистра шли к родственникам в Витебск.

Бригада двинулась в Лепельские леса, а Павел с Валей в обратную сторону, к фронту.

Теперь дорога была иной, чем в прошлый раз. Многие деревни, села немцы сожгли до тла, проселочные дороги безлюдны, пустынны. Люди боялись карателей. Любой человек на дороге мог вызвать подозрение. Потому чаще шли лесными тропинками, перелесками, спали по очереди, чтобы не быть застигнутыми врасплох.

Вышли к Западной Двине. Переправились на лодке с каким-то случайно попавшимся крестьянином. Железную дорогу Витебск-Полоцк решили переходить ночью.

Однако ночью чуть не угодили в лапы к немцам. А дело обстояло так. Едва перемахнув железнодорожное полотно, услышали шум приближающегося поезда и вдруг… взрыв. Вот такое совпадение. Судя по всему, местные партизаны совершили диверсию. И сразу же автоматные очереди, лай собак. Павел и Валя бросились в лес. Уйти удалось чудом.

В деревне Лосвидо нарвались на полицаев. Пришлось показать разрешение бургомистра. Поверили. Отпустили.

Еще через несколько дней Голицын со своей спутницей вышли в расположение знакомого уже отряда Шмырева, а там с проводником — через линию фронта.

И на этот раз Голицыну и Вале Воробьевой повезло. Армейская машина, на которой они добирались в Торопец, в штаб партизанского движения, застряла на дороге, перекрыла проезд. Павел выглянул из кузова, увидел легковой «ЗИС-101» и вылезающего из него секретаря ЦК Компартии Белоруссии Бориса Эйдинова.

Он соскочил с машины и подбежал к Эйдинову. Тот узнал Голицына, приветливо улыбнулся:

— А…а, «Чекисты». Что случилось у вас? Связи нет…

Павел рассказал обо всем — о карателях, о тяжелых боях, о большой просьбе командования бригады помочь.

Эйдинов обещал помощь. Валентину он забрал с собой, а Павла доставили в Бологое, посадили на поезд. В Москве из штаба партизанского движения его отвезли в госпиталь, сделали операцию на ноге. При переходе он поранил ногу, поднялась температура.

Недели через две он выписался из госпиталя, вновь побывал в штабе у Эйдинова.

Назад Голицын возвратился уже на самолете, который доставил партизанам оружие, боеприпасы, взрывчатку.

Так начальник разведки бригады Павел Голицын дважды ходил за линию фронта с важными сообщениями. И оба раза — удачно.

Осенью 1942 года он был награжден орденом Красного Знамени. Награду ему вручили в Кремле.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.