III

III

Эти годы (1832–1837) при всей их буйной веселости были для Лермонтова все-таки годами душевной усталости.

Усталость ума и воображения – результат недавней, слишком напряженной деятельности – заставляли поэта повторяться и не позволяли новым чувствам и мыслям овладеть им быстро и решительно. Лермонтов нуждался в новом, внешнем или внутреннем, поводе к творчеству, так как старые пружины ослабевали.

Поэт ощущал тягость этого переходного состояния; он был очень недоволен собой и в письмах часто жаловался на самого себя; но вместе с недовольством в нем просыпалось по временам сознание своей силы, и старые мечты о великом призвании начинали вновь волновать его. Разгульная и пустая жизнь становилась в резкое противоречие с минутами уединения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.