Няня Пушкина[41]
Няня Пушкина[41]
Арина Родионовна… Это имя простой русской женщины так же широко известно всей России, как и имя ее гениального питомца.
Нянины сказки и присказки, «преданья старины глубокой» и песни Пушкин слушал не раз – и навсегда запомнил. Отбывая Михайловскую ссылку, он снова, как в детские годы, просит няню:
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
Арина Родионовна пела и снова рассказывала, уже знаменитому двадцатипятилетнему поэту, были и небылицы про избушку на курьих ножках, про тридцать витязей прекрасных. А Пушкин внимательно слушал, записывал их в большую тетрадь и превращал в замечательные сказки, поэмы и песни, которыми все мы, и дети и взрослые, зачитываемся.
В Пушкинском доме Академии наук СССР бережно хранятся записи, сделанные рукою Пушкина со слов няни. Сохранились автографы посвященных няне стихотворений и дружеская переписка поэта, где упоминается имя Арины Родионовны.
* * *
Мы хорошо представляем себе эту женщину, заворожившую младенческую душу будущего поэта старинными преданиями. Этот образ встречается на страницах многих произведений Пушкина. Арина Родионовна – прототип Филиппьевны, няни Татьяны в «Евгении Онегине», мамки царевны Ксении в «Борисе Годунове», мамки княгини в «Русалке», Орины Егоровны в «Дубровском».
Пушкин вспоминает пестовавшую его в детские годы
С платком на голове седой,
Старушку в длинной телогрейке —
и пишет:
В больших очках и с резвою гремушкой,
Ты, детскую качая колыбель,
Мой юный слух напевами пленила
И меж пелен оставила свирель,
Которую сама заворожила.
Родилась Арина Родионовна 10 апреля 1758 года. Она была крепостной потомков Абрама Петровича Ганнибала, арапа Петра Великого, прадеда поэта. В старинных церковных книгах при рождении ее записали Ириной, а в обиходе звали по-крестьянски – Ариной.
Ей было двадцать три года, когда она вышла замуж за Федора Матвеева, крепостного Ганнибалов. Они венчались в той же церкви села Суйды Петербургской губернии, где через пятнадцать лет венчались родители поэта – Надежда Осиповна Ганнибал и Сергей Львович Пушкин.
У Арины Родионовны было уже четверо детей, когда у Пушкиных в 1797 году родилась дочь Ольга, а через полтора года – Александр, будущий поэт. Ее взяли к ним няней. Она вырастила и младшего их брата, Льва.
Александр горячо любил свою няню. Она стала для него второй матерью. Он и называл ее часто мамой.
– Батюшка, за что ты меня все мамой зовешь? Какая я тебе мать? – спрашивала бывало Пушкина Арина Родионовна.
А он отвечал ей:
– Разумеется, ты мне мать: не та мать, что родила, а та, что своим молоком вскормила…
* * *
Расставшись в 1811 году с няней, Пушкин шесть лет учился в Лицее. Три года прожил после этого в Петербурге. Потом за свои вольнолюбивые стихотворения был сослан на юг России. Пробыв четыре года в Кишиневе и Одессе, поэт переехал в Михайловское, где ему предстояло отбыть еще два года ссылки.
Арина Родионовна увидела уже не того шаловливого мальчика, с которым она рассталась тринадцать лет назад. Это был уже поэт, имя которого знала вся Россия. Но для Арины Родионовны он оставался все тем же вскормленным ею питомцем.
Они поселились в двух горницах маленького михайловского домика, о котором Пушкин писал:
Наша ветхая лачужка
И печальна, и темна.
Эти михайловские годы очень сблизили их.
Неграмотная русская женщина стала любимейшей спутницей поэта. С нею, подневольной крепостной, Пушкин разделил и свои михайловские подневольные годы.
Вместе коротали они долгие зимние вечера. В трубе гудел ветер, Арина Родионовна, рассказывала «под жужжанье веретена» свои сказки, а Пушкин работал над «Русланом и Людмилою».
Он так и писал:
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шопот старины болтливой,
Рукою верной я писал…
Пушкин сообщал одному из своих друзей: «…вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны… она единственная моя подруга – и с нею только мне не скучно».
«Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!» – писал Пушкин брату в ноябре 1824 года.
Две записи, сделанные Пушкиным в своей тетради, показывают, как претворялись нянины были и небылицы в пушкинские сказки и поэмы. Арина Родионовна неторопливо сказывала, а Пушкин записывал:
«Что за чудо, говорит мачеха, вот что чудо: у моря лукоморья стоит дуб, а на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот, вверх идет – сказки сказывает, вниз идет – песни поет. Царевич прилетел домой и с благословенья матери перенес перед дворец чудный дуб…»
И здесь же, на внутренней стороне переплета тетради, мы читаем этот нянин рассказ, преображенный в пролог к «Руслану и Людмиле»:
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит…
Работая над «Борисом Годуновым», Пушкин писал в июне 1825 года своему другу Н. Н. Раевскому: «…у меня буквально нет другого общества, кроме старушки няни и моей трагедии».
«Родионовна, – писал биограф Пушкина П. В. Анненков, – принадлежала к… благороднейшим типам русского мира. Соединения добродушия и ворчливости, нежного расположения к молодости с притворной строгостью оставили в сердце Пушкина неизгладимое воспоминание».
Мы убеждаемся в этом, читая стихотворения Пушкина, обращенные к няне.
«Гонимый рока самовластьем», поэт мучительно влачит в Михайловском свои «в изгнании закованные дни» и в один из бесконечных зимних вечеров трогательно, задушевно спрашивает няню:
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?
Анненков писал, что Пушкин любил няню «родственной, неизменной любовью и в годы возмужалости и славы беседовал с нею по целым часам».
Но я плоды моих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей… —
говорит Пушкин в четвертой главе «Евгения Онегина», написанной им в Михайловском.
В присутствии няни Пушкин читал навестившему его в январе 1825 года И. И. Пущину свои произведения и рукопись «Горя от ума» А. С. Грибоедова.
Мы «вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи, – вспоминал впоследствии Пущин. – Среди молодой своей команды няня тревожно разгуливала с чулком в руках. Мы полюбовались работами, побалагурили и возвратились восвояси. Настало время обеда… начались тосты за Русь, за лицей, за отсутствующих друзей и за нее (за свободу)… попотчевали искрометным няню…».
Арина Родионова присутствовала и при встрече Пушкина с другим лицейским товарищем, А. А. Дельвигом. И, до последней степени взволнованная, плакала навзрыд, когда провожала Пушкина, уезжавшего в сентябре 1826 года вместе с фельдъегерем в Москву по вызову Николая I.
Пушкин тревожился за ее здоровье и из Москвы писал ей, в стихотворении «Няне»:
Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждешь меня.
Ты под окном своей светлицы
Горюешь, будто на часах,
И медлят поминутно спицы
В твоих наморщенных руках.
Глядишь в забытые вороты
На черный отдаленный путь:
Тоска, предчувствия, заботы
Теснят твою всечасно грудь.
Волновались о здоровье Арины Родионовны и друзья Пушкина.
Дельвиг спрашивал его: «Душа моя, меня пугает положение твоей няни. Как она пережила совсем неожиданную разлуку с тобою?»
Пушкин, снова оказавшись в Михайловском после поездки в Москву, писал по этому поводу 9 ноября 1826 года своему близкому другу поэту П. А. Вяземскому: «Деревня мне пришла как-то по сердцу. Есть какое-то поэтическое наслаждение возвратиться вольным в покинутую тюрьму. Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, но встреча моей… няни – ей-богу приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждения самолюбия, рассеянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую Молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом».
Няня, видимо, была в курсе всех дел и бед своего питомца и думала этой молитвой умилить сердце Николая I.
Она тоже волновалась, когда Пушкин снова уехал в Москву и долго не возвращался.
Она диктовала кому-нибудь трогательные и нежные письма и отправляла их с оказией. Сохранилось два таких письма, написанных 30 января и 6 марта 1827 года. Одно написано было каким-то полуграмотным однодворцем, другое – под ее диктовку Анной Вульф из Тригорского.
«Вы у меня беспрестанно на сердце и на уме, – диктовала няня, – и только, когда засну, то забуду вас… Ваше обещание к нам побывать летом меня очень радует. Приезжай, мой ангел, к нам в Михайловское, всех лошадей на дорогу выставлю.
Прощайте, мой батюшка, Александр Сергеевич.
За Ваше здоровье я просвиру вынула и молебен отслужила, поживи, дружочек, хорошенько, самому слюбится. Я, слава богу, здорова, целую Ваши ручки и остаюсь Вас многолю бящая няня Ваша
Арина Родионовна».
Нянины письма у Пушкина лежали среди драгоценнейших бумаг. Теперь они бережно хранятся в Пушкинском доме.
* * *
Тягостно проходила петербургская жизнь Пушкина после возвращения из ссылки. Его преследовал Николай I, досаждал мелочными придирками шеф жандармов Бенкендорф, за каждым его шагом следила тайная и явная полиция.
Пушкин все реже и реже встречался со своей няней и в последний раз виделся с нею в сентябре 1827 года. Она переехала вскоре к сестре Пушкина, Ольге Сергеевне Павлищевой, в Петербург и 31 июля 1828 года скончалась.
Пушкин тяжело переживал смерть Арины Родионовны. Тяжко восприняли смерть няни и друзья его.
Поэт Н. М. Языков, не раз навещавший Пушкина в Михайловском и всегда трогательно относившийся к Арине Родионовне, написал в 1830 году стихотворение «На смерть няни А. С. Пушкина».
Ты не умрешь в воспоминаньях
О светлой юности моей
И в поучительных преданьях
Про жизнь поэтов наших дней.
…………………………………
И вот тебе поминовенье —
На гроб твой свежие цветы!
Я отыщу тот крест смиренный,
Под коим меж чужих гробов
Твой прах улегся, изнуренный
Трудом и бременем годов.
Пред ним печальной головою
Склонюся; много вспомню я —
И умиленною мечтою
Душа разнежится моя!
Могилу няни сейчас не отыскать. Лучшим памятником Арине Родионовне навсегда остались посвященные ей стихотворения и воспоминания Пушкина и его друзей. И есть еще один вековечный памятник ей: в 1937 году именем Арины Родионовны, неграмотной крепостной крестьянки, названа изба-читальня в деревне Кобрино Ленинградской области, где она провела свои детские годы…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.