Глава двенадцатая Разгул нацизма: чудовищные преследования

Глава двенадцатая

Разгул нацизма: чудовищные преследования

В 1936 году, в разгар дебатов о разделе Палестины, Черчилль встретился с бежавшим из Германии евреем Эугеном Шпиром, который, спасаясь от нацистских преследований, получил убежище в Великобритании. Черчилль в этот момент пытался найти способ сделать нацистскую опасность более очевидной для широкой публики и старался сфокусировать на ней внимание представителей всех направлений общественной жизни. Шпир вспоминал, как 19 мая 1936 он «был свидетелем первого заседания новой группы, позднее названной «Фокус», имевшей целью собрать воедино представителей всех партий и групп, являвшихся противниками нацизма». В период между маем 1936 года и летом 1939 Шпир вложил 9600 фунтов (примерно 250 000 фунтов на нынешние деньги) в организацию деятельности группы «Фокус». Участники этой группы оказали Черчиллю значительную поддержку в его борьбе с нацизмом.

Проводя отпуск во Франции в 1936 году, Черчилль также узнал там много новых фактов о преследованиях нацистами евреев. 13 сентября 1936 года он писал жене с юга Франции: «Я встречался с фрау Фридлендер Фульд, ныне миссис Гольдсмит Ротшильд. Она рассказывала об обращении с евреями в Германии. Они переживают ужасное время. Она поразительная женщина».

Главными постулатами политической философии Черчилля являлись открытые дебаты, честная игра и равные права. Выступая в Париже 24 сентября 1936 года, он выделил в своей речи то, что считал главным злом нацистской и коммунистической систем. Для него преследования по признаку политических взглядов и по расовом признаку не имели оправдания. «Между доктринами герра Геббельса и товарища Троцкого, – заявил он, – должно оставаться место для вас и для меня».

Во Франции Черчилль встречался с премьер-министром Леоном Блюмом, вскоре навестившим его в Чартуэлле, и с одним из старших коллег Блюма в правительстве Жоржем Манделем. Они оба были евреями и оба резко противились политике умиротворения Германии. В 1940 году Мандель, являвшийся одним из министров французского правительства, выступал за продолжение войны с немцами в Северной Африке. За свою патриотическую позицию и из-за того, что он был евреем, Мандель был убит французской вишистской полицией. Черчилль был глубоко тронут его печальной участью и в 1946 году послал своего сына Рэндольфа представлять его на ежегодной траурной церемонии на том месте в лесу Фонтенбло, где произошло убийство Манделя.

13 ноября 1936 года Черчилль написал своему сыну Рэндольфу письмо, в котором объяснил, что в основе идеологической позиции Антинацистской лиги, которую он недавно помог учредить, «лежало неприятие чудовищных преследований евреев, учиненных нацистами». «Но теперь мы стали сторонниками более широкого подхода, который базируется на принципах, изложенных в моей речи в Париже, – указывал У. Черчилль. – Там был образован Комитет за мир и свободу, концентрирующий усилия всех миролюбивых организаций и обществ вроде «Нового содружества», Союза Лиги Наций и любых других, готовых выступить в поддержку действенных военных акций для противодействия тирании и агрессии».

В письме к Рэндольфу У. Черчилль упомянул имя нью-йоркского адвоката Луиса Леви, оказавшего ему помощь в решении семейной проблемы. Проблема заключалась в том, что двадцатидвухлетняя дочь Черчилля Сара не так давно сбежала из дома вместе с очаровавшим ее Виктором Оливером фон Самеком – тридцативосьмилетним, дважды разведенным уроженцем Австрии, актером и пианистом, выступавшим на радио с комическими номерами и более широко известным под своим сценическим псевдонимом Вик Оливер. Виктор Оливер фон Самек был по национальности евреем. Черчилль поручил Леви изучить детали семейного положения Оливера и всех его разводов, чтобы убедиться, что сейчас он не состоял более ни в каком браке и был действительно свободен. Леви сумел прояснить этот вопрос для Черчилля. После того как Сара вышла замуж за Оливера, Черчилль приобрел зятя-еврея.

В конце концов Черчилль поддержал выбор Сары. Когда она вместе с мужем отправилась в Соединенные Штаты на германском пароходе, он обратился к своим знакомым в Форин офисе и попросил их проследить за тем, чтобы никто не смог причинить Вику Оливеру какого-либо ущерба на борту германского корабля из-за того, что он являлся рожденным в Австрии евреем. Два года спустя Черчилль обратился к сэру Александру Максвеллу, постоянному помощнику министра внутренних дел, с просьбой удовлетворить ходатайство Вика Оливера о предоставлении ему британского гражданства. «Хотя, – писал он, – первоначально я был против его брака с моей дочерью, я стал затем относиться к нему с симпатией и большим уважением и я уверен, что любое ваше содействие в удовлетворении его желания стать британским подданным будет принято мной с благодарностью».

В 1936 году в лондонском Ист-Энде в уличной драке схлестнулись фашисты сэра Освальда Мосли и группа, в составе которой преобладали симпатизировавшие коммунистическим идеям евреи. Эта драка была названа «битвой на Кейбл-стрит». Беспокойство Черчилля относительно распространения заразы коммунизма в Великобритании заставило его опубликовать статью в «Ивнинг стандарт», в которой говорилось: «Очень важно, чтобы английское еврейство держалось абсолютно в стороне от таких стычек. В Великобритании законопослушные евреи не нуждаются в защите коммунистов. Они получат ее у ближайшего констебля».

Прочитав это, друг Черчилля Десмонд Мортон, убежденный католик, написал ему: «Я не антисемит, по крайней мере, не больше, чем вы. Я не припомню, чтобы вы публично затрагивали эту тему раньше. Этот абзац, как мне кажется, намекает на большее, чем в нем прямо говорится». Эта тирада действительно выражала глубинный страх Черчилля перед распространением коммунизма и коммунистической агитации, будь то в среде евреев или неевреев.

Одновременно Черчилль продолжал высказывать свои предостережения по поводу опасности нацистской тирании. 5 февраля 1937 года он написал в «Ивнинг стандарт» о том, как нацистский режим в Германии консолидирует свою власть и идеологию. «Культура ненависти продолжает укрепляться, – писал он, – движимая печатной прессой и радиовещанием – теми инструментами, на которые философы возлагали надежды как на инструменты освобождения человечества от подобных угроз».

В ту весну Черчилля попросили написать статью на широко обсуждавшуюся тему: должны ли евреи, где бы они ни жили, искать возможности самим бороться с преследованием немецких евреев властями Германии, или они должны предоставить это дело правительствам стран, в которых они живут. В записке, продиктованной своему секретарю 26 апреля, Черчилль представил для своего литературного помощника Адама Маршалла Дистона основные пункты, которые он хотел бы отразить в статье, посвященной этому вопросу. «Очевидно, здесь следует исходить из четырех положений, – писал Черчилль. – Первое: любому еврею следует быть достойным гражданином той страны, в которой он живет. Второе: для того чтобы избежать обособления и искусственной изолированности, евреям следует как можно теснее сотрудничать, насколько это только возможно, с неевреями везде и во всех областях, за исключением вопросов национальности и религии. Третье: следует сохранять еврейское движение свободным от коммунизма. Четвертое: евреи должны прибегать к возможности легитимного использования своего влияния во всем мире для того, чтобы оказывать экономическое и финансовое давление на правительства, которые их преследуют».

Читателей у этой статьи Черчилля оказалось гораздо больше, чем он мог заранее предположить. Это произошло благодаря венгерскому еврею Имре Ревешу, который стал впоследствии известен под именем Эмери Ривз. В начале 1930-х годов Ривз создал в Берлине специальное литературное агентство для распространения в прессе статей ведущих европейских демократических политиков. С приходом Гитлера к власти Ривз был вынужден перевести свое агентство в Париж. Там он снова начал расширять число публикуемых им антинацистски настроенных авторов. 25 февраля 1937 года Черчилль и Ривз впервые встретились в Лондоне, и Черчилль согласился предоставить Ривзу исключительные права на публикацию своих статей, «представляющих международный интерес», за пределами Британской империи и Северной Америки.

Ривз брал на себя организацию переводов и, где возможно, одновременную публикацию статей во всех европейских странах. Ривз должен был платить Черчиллю 60 процентов выручки за каждую проданную статью с гарантированным минимумом в 25 фунтов. Обычно он помещал статьи Черчилля каждые две недели в двадцати пяти европейских странах, в том числе в газетах, выходящих в семнадцати европейских столицах: Париже, Копенгагене, Стокгольме, Брюсселе, Люксембурге, Осло, Хельсинки, Риге, Таллине, Праге, Вене, Варшаве, Каунасе, Афинах, Белграде, Бухаресте и Будапеште. Статьи Черчилля регулярно публиковались также в выходивших на идише газетах в Варшаве, Вильнюсе и Каунасе, давая возможность трем крупнейшим еврейским общинам Восточной Европы выслушивать предостережения Черчилля. Ривз также помещал его статьи в двух выходящих в Палестине газетах – тель-авивской газете на иврите «Гаарец» и иерусалимской англоязычной «Палестайн пост».

В статье в «Ивнинг стандарт» от 17 сентября 1937 года, одновременно помещенной Ривзом во всех европейских газетах, Черчилль призвал Гитлера стать «Гитлером мира». Это был, как он считал, последний шанс для Гитлера остановить массированное перевооружение Германии, которое могло означать только войну. «Мы не можем сказать, что восхищаемся вашим обращением с евреями или протестантами и католиками в Германии, – писал Черчилль, – но эти действия, пока они происходят внутри Германии, не наше дело». Проблема, которая имеет значение для соседей Германии, заключается в том, откажется ли она от своей жажды завоеваний.

В попытке достичь конструктивного взаимопонимания с Гитлером новый британский премьер-министр Невилл Чемберлен послал в Германию для переговоров с ним старейшего консерватора лорда Галифакса. Итоги этого визита обсуждались в британской палате общин, и во время этого обсуждения многие парламентарии резко осудили саму идею встречи с Гитлером. Чемберлен выразил сожаление и беспокойство по поводу того, что подобные дебаты в парламенте вообще состоялись. В ходе этих дебатов Черчилль, уже отказавшийся от своих попыток достичь примирения с Гитлером, с которыми он выступал еще три месяца назад, обрушился с резкой критикой на преследования евреев в Германии. «Это ужасно, – сказал он, – что представителей целой нации хотят запятнать и вывести из общества, в котором они родились».

Черчилль продолжал во всеуслышание выражать свою обеспокоенность по поводу визита лорда Галифакса в Берлин, когда Германия начала требовать передачи ей от Чехословакии богатого индустриального немецкоязычного Судетского района. «Мы должны помнить, насколько остра нынешняя ситуация в Европе. Если бы кто-то смог подумать, что мы хотим достичь выгодного для себя соглашения за счет малых наций или за счет отказа от важных принципов, дорогих не только для многих народов, но и для миллионов людей в каждой нации, большую часть Европы охватило бы чувство отчаяния», – предостерегал он.

В 1938 году рост напряженности в Европе и ухудшение ситуации в Палестине были неразрывно связаны между собой. Из Германии в Палестину продолжали прибывать все новые и новые волны еврейских беженцев, что привело к возобновлению нападений арабов на евреев и ко множеству арабских атак и мятежей против британцев. Британские войска были вынуждены построить ряд фортов по всей стране и установить оборудованные пулеметами доты на всех въездах в Иерусалим.

Еврейская община также оказалась разделенной, и небольшое, но активное меньшинство – яростно осуждаемое Х. Вейцманом и Д. Бен-Гурионом – обратилось к тактике террора как против арабов, так и против британцев. Образовалась мрачная цепь насилия: арабы проводили теракты против евреев, евреи мстили арабам, британские военные власти боролись против обеих бунтующих групп. Арабские экстремисты убили несколько сотен умеренных арабов, а германская и итальянская пропаганда разжигала непримиримость в среде арабов, угрожая спокойствию на Святой земле.

20 октября Черчилль опубликовал свои размышления о текущей ситуации в статье в «Дейли телеграф», озаглавленной «Палестина на перепутье». Статья появилась через три недели после мюнхенских соглашений, яростным противником которых он являлся. К немалому удивлению Гитлера, в Мюнхене Великобритания и Франция надавили на чехословацкое правительство и вынудили его согласиться с аннексией богатого индустриального Судетского района, одновременно служившего естественной линией обороны для Чехословакии. «В нынешней тревожной обстановке, – писал Черчилль, – ситуация в Палестине также стала весьма мрачной. Временное успокоение в Европе, где торжествующие нацисты собирают свою добычу, заставляет нас вновь обратить свои взоры в сторону этой маленькой страны, за которую мы несем ответственность. Мы наблюдаем там шокирующие сцены. Вся эта крохотная территория погружается в пучину анархии. Евреи и арабы погрязли в убийствах и мести. Бомбы взрываются среди мирных крестьян в базарные дни. Арабские налетчики по ночам убивают женщин и детей. Дороги разрушаются. Значительная часть железных дорог не действует».

Черчилль указывал на то, что британским властям в Палестине стало чрезвычайно трудно поддерживать порядок. «Значительная часть британской регулярной армии, вместе с большими контингентами вооруженной полиции, контролирует главные административные центры Палестины и периодически прочесывает прилегающую местность. Арабские «повстанцы» уже создали свою параллельную неофициальную власть, которая фактически контролирует ситуацию на значительной части территории. Вдобавок «повстанцы» получают помощь оружием, взрывчаткой, деньгами и пропагандой из германских и итальянских источников».

Каждые несколько дней газеты сообщают о гибели арабов в сражениях против британцев. «Это очень неприятное и позорное зрелище, – писал Черчилль. – Великобритания тратит огромные силы и средства, а иногда теряет жизни для того, чтобы проводить политику сурового подавления актов насилия, проводить ее не ради себя, но из-за острых конфликтов на национальной почве, возникших между арабами и евреями». Гитлер и Муссолини при этом «посмеиваются над нашими неудачами, считая британский способ действий “неэффективным”. «Для этих обвинений имеется уже более чем достаточно оснований», – указывал Черчилль.

Черчилль подчеркивал, что с началом арабских волнений в 1936 году британское правительство «пошло по пути наименьшего сопротивления». Сначала была прекращена работа комиссии Пиля. После длительных проволочек, в результате которых ситуация в Палестине еще более ухудшилась, была создана вторая комиссия под председательством сэра Джона Вудхеда, которую направили в Палестину, чтобы изучить ситуацию на месте и «доложить о том, как предложенные первой комиссией меры могут быть осуществлены на практике». Тем временем ситуация все более ухудшалась: начались убийства, за которыми последовали репрессии со стороны британских властей. При этом в Палестину были посланы «лишь небольшие воинские подкрепления, из-за чего жесткие меры осуществлялись половинчато, и в результате непрекращающегося процесса шатаний и слабости страна скатилась до нынешнего жалкого состояния. До небывалых масштабов разросся кровавый конфликт между арабами и евреями, конец которому уже не просматривается».

Один из предложенных вариантов решений состоял в том, чтобы «отказаться от нашей миссии в Палестине, поскольку ситуация стала безвыходной, и мы не представляем себе, как действовать и вернуть британский мандат в Лигу Наций». Великобритания при этом должна была бы признать, что «мы сделали все, что могли, но оказались не способны выполнить свой долг». Несомненно, однако, что в таком случае Германия и Италия «с радостью вылезут вперед с предложением принять британский мандат на себя, хотя бы только из-за стратегических преимуществ, которые им дала бы Палестина». Значит, поступать подобным образом ни в коем случае нельзя.

Но если не отказываться от мандата на Палестину, спрашивал Черчилль, что нам остается? Его ответ был ясен. «Остается только политика верности и стойкости. Мы должны решительно восстановить порядок и подавить вакханалию убийств и мести, вспыхнувшую между двумя народами. Мы должны предоставить защиту уже существующей в стране большой еврейской общине, но одновременно мы должны дать арабам торжественное обещание, поддержанное, если можно, отдельным соглашением между арабами и евреями, которое они будут приглашены подписать, о том, что годичная квота еврейских иммигрантов не будет превышать строго определенного числа в течение по крайней мере десяти лет».

Черчилль понимал, что идея сокращения еврейской иммиграции в ближайшие десять лет должна была «вызвать яростный протест, но поскольку это единственный реальный путь, мы должны пойти по нему со всей стойкостью и убежденностью, если хотим сохранить наше доброе имя».

Яростный протест действительно не заставил себя долго ждать. На следующий день после появления статьи Черчилля Генеральный секретарь Сионистской федерации Великобритании Лайонел Бакстански написал сэру Арчибальду Синклеру, другу Черчилля и стороннику сионистов, что «заявление Черчилля о том, «что большая еврейская иммиграция 1933–1935 годов была причиной потрясений в Палестине» не учитывает того факта, что иммиграция в действительности совпала с периодом величайшего процветания, которое переживала Палестина». Что касается предложения Черчилля о сокращении еврейской иммиграции на период в десять лет, писал Бакстански, то «мне не нужно объяснять вам, насколько удивило нас такое предложение, исходившее от человека, ответственного за установление в 1922 году принципа экономической абсорбционной способности страны, и каким несчастьем будет, если он бросит весь свой вес и авторитет для продвижения такого предложения именно в этот момент, когда от шести до семи миллионов евреев в Европе лишились своих домов и какой-либо защиты».

Также, «к несчастью», статья Черчилля появилась «в момент, когда у нас возникли основания считать, что британское правительство склонно пересмотреть свою политику в Палестине, желая отойти от жестких ограничений еврейской иммиграции». Сионисты полагали, что британское правительство планировало отказаться от прежней политики жесткого ограничения количества иммигрантов-евреев в свете позиции палаты общин и ввиду того, что подобная политика более не получает поддержки и одобрения в парламентских кругах. Статья же Черчилля, однако, могла «изменить всю ситуацию и побудить правительство продолжать свою ограничительную политику. Мы чувствуем, что сейчас необходимо, чтобы правительство осознало, что взгляды Черчилля не поддерживаются теми, кто играет ведущую роль в дебатах о Палестине в парламенте», указывал Бакстански.

Невилл Чемберлен и остальные члены правительства были убеждены, что не следует раздражать арабов. Они видели, что успех политики Великобритании в Средиземноморье и на Ближнем Востоке будет в перспективе зависеть от доброй воли арабов и мусульман. В 1938 году под властью Великобритании находилось самое большое число мусульман в мире, в том числе двадцать миллионов мусульман в британской Индии. Помимо наличия такого значительного числа собственных мусульманских подданных, Великобритания должна была учитывать необходимость тесного взаимодействия и сотрудничества с двумя независимыми мусульманскими странами, Египтом и Ираном. Взаимодействие с Египтом было крайне важно в свете обеспечения безопасности судоходства по Суэцкому каналу, а с Ираном – для того, чтобы там могла проводить добычу нефти Англо-Персидская нефтяная компания, снабжавшая топливом британский флот.

Британский кабинет был убежден, что интересам Великобритании в наибольшей степени отвечает спокойствие в мусульманском мире. Для его успокоения требовались известные меры умиротворения, и в этой связи правительственные обязательства по отношению к евреям Палестины представлялись очевидным ущербом для британской политики. Судьбы евреев в Иерусалиме и Тель-Авиве стали подвержены давлению, оказываемому на британские власти в Дели, Карачи, Каире, Багдаде и Эр-Рияде; давлению, становившемуся чересчур действенным.

Главным источником тревог для мирового еврейства в этот период стало ухудшение ситуации в Германии. В мае Черчилль провел уик-энд вместе с Джеймсом де Ротшильдом и его женой Дороти. Несколько дней спустя Джеймс де Ротшильд написал ему письмо, в котором отмечал, что «на прошлой неделе вы с огромным сочувствием к евреям говорили об их положении в Германии». Но одновременно Ротшильд напомнил Черчиллю сказанные им за несколько лет до этого слова о том, что число евреев в различных профессиях и отраслях перед приходом Гитлера к власти в Германии было «непропорционально велико по сравнению с долей евреев во всем населении». Это утверждение, указывал Ротшильд, было пущено в ход нацистской пропагандой и весьма широко распространилось.

В свое письмо Джеймс де Ротшильд вложил статью, опубликованную в «Манчестер гардиан» 3 января 1936 года и «опровергающую эти утверждения на основе официальной германской статистики». В статье отмечалось, что нацистская пропаганда «говорит о еврейской монополии и жалуется, что германские неевреи не могут найти места в целом ряде профессий, но изучение официальной статистики доказывает противное».

По самой последней переписи – 1925 года – в Германии было 546 379 евреев, составлявших 0,9 процентов всего населения Германии. Наибольший процент евреев в догитлеровское время был среди юристов – адвокатов и юридических советников, достигая 16,25 процентов от общего числа. Процент евреев среди врачей составлял 10,88. В культурной жизни Германии евреи составляли 5,61 процентов театральных продюсеров, 5,05 процентов писателей и издателей, 3 процента актеров и танцоров, 2,44 процента художников и скульпторов и 2,04 процента музыкантов и певцов. Среди университетских преподавателей евреев было 2,64 процента. Процент евреев среди учителей начальных и средних школ был 0,53. Эти проценты, указывала «Манчестер гардиан», были «ни удушающими представителей всех остальных наций, ни монопольными».

В свете этих фактов Черчилль больше никогда не повторял своих ошибочных замечаний. Он внимательно следил за развитием событий в Германии, в том числе за все более ускорявшимся перевооружением и продолжающимся ужесточением антиеврейского законодательства и актов насилия.

В марте 1938 года Германия аннексировала Австрию. Над зданием австрийского парламента был поднят флаг со свастикой и Гитлер с триумфом вошел в Вену. Преследование австрийских евреев началось с первых дней нового режима. 6 июля в своей статье в «Дейли телеграф» Черчилль привлек внимание к событиям в Австрии. «Легко разорять и преследовать евреев, – писал он, – украсть их собственность, лишить их профессии и работы; бросить Ротшильда в тюрьму или долговую яму; заставлять еврейских дам скрести мостовые или оставлять группы беспомощных беженцев на островах на Дунае; и этот спорт продолжает доставлять удовлетворение». В целом же политика германского нацизма, добавлял Черчилль, состояла в том, чтобы «третировать с примерной жестокостью всех представителей немецкого народа, не отождествляющих себя с интересами и амбициями нацистов».

Через восемь дней после того, как Черчилль написал эту статью, он и профессор Линдеманн встретились с гауляйтером Ферстером, главой организации нацистской партии в вольном городе Данциге, отделенном от Германии по Версальскому договору. Ферстер давно добивался воссоединения города с Германией. Беседу с Ферстером Черчилль начал с обсуждения положения 4000 евреев Данцига.

По итогам этой встречи Черчилль направил министру иностранных дел лорду Э. Галифаксу меморандум, в котором сообщал: «Я указал, что удовлетворен тем, что в Данциге не были введены антиеврейские законы. На что Ферстер ответил, что еврейский вопрос не стоит остро в Данциге, но он обеспокоен тем, чтобы этот вид законодательства в Германии не стал препятствием для взаимопонимания с Англией. Я ответил, что это будет помехой и источником раздражения, но, возможно, не полным препятствием для достижения практического соглашения, хотя может и быть препятствием для настоящего взаимопонимания. Кажется, он придает большое значение этой проблеме».

В период между концом 1938 года и началом Второй мировой войны всем данцигским евреям, за исключением 1600 человек, было разрешено эмигрировать. Многие из этих оставшихся в Данциге евреев уехали уже после начала войны, в 1940 году, на пассажирском лайнере «Патриа», судьбой которого Черчилль впоследствии непосредственно занимался. Только шестьсот евреев окончательно остались в Данциге. Когда в 1942 году началась насильственная депортация евреев из Данцига в концентрационные лагеря, почти все они погибли.

19 августа у Черчилля в Чартуэлле побывал майор германского Генштаба Эвальд фон Клейст. Он был одним из тех немецких офицеров, которые противились экспансионистским планам Гитлера. Фон Клейст сказал Черчиллю: «Если бы мы получили хоть небольшую поддержку, мы могли бы отказаться войти в Чехословакию». После визита Клейста Черчилль публично призвал германский офицерский корпус свергнуть Гитлера. Ответом на этот призыв Черчилля послужила речь Гитлера, произнесенная в Веймаре 6 ноября. В этой речи Гитлер обрушился на Черчилля, прямо назвав его по имени: «Мистер Черчилль открыто провозгласил, что, по его мнению, нынешний режим в Германии должен быть уничтожен в сотрудничестве с внутренними силами в Германии, любезно предложившими себя в его распоряжение. Если бы мистер Черчилль меньше общался с внутренними эмигрантами и оплачиваемыми из-за границы предателями, а больше с истинными немцами, он бы увидел весь идиотизм и глупость того, что он говорит. Я могу только уверить этого джентльмена, что в Германии нет такой силы, которая готова действовать против нынешнего режима».

28 октября германское правительство начало массовое изгнание из страны всех граждан Польши еврейской национальности, постоянно проживавших на тот момент в стране. Всего их в Германии насчитывалось 20000 человек. Это изгнание сопровождалось сценами зверств и жестокости и побудило семнадцатилетнего юношу Гершеля Гриншпана, члена одной из выселяемых семей, выстрелить в одного из дипломатов германского посольства в Париже, который был смертельно ранен. Выстрел произошел 7 ноября. Через два дня после этого германские газеты обвинили Черчилля в причастности к заговору с целью убийства германского дипломата. Газета «Ангрифф» («Атака»), печатный орган министра пропаганды доктора Геббельса, снабдила сообщение об убийстве заголовком «Работа международного провокатора: прямая линия от Черчилля до Гриншпана».

В помещенной в «Ангрифф» статье было написано: «В то время как в Лондоне разоблаченная фюрером клика Черчилля пытается ханжески замаскировать свое предательство, в Париже смертельное оружие стреляет в руках еврейского клоуна и разрушает последние остатки доверия к утверждениям, будто никто никогда не призывал и не пытался призывать к войне против Третьего рейха и к убийствам его граждан».

Однако, несмотря на все обвинения Гитлера, это был вовсе не международный заговор, а лишь отчаянное безнадежное покушение одиночки. Но когда германский дипломат скончался от ран, это стало оправданием для страшных антиеврейских погромов по всей Германии, начавшихся рано утром 10 ноября. Более тысячи синагог и молитвенных мест были сожжены, несколько тысяч домов разграблены, сотни евреев жестоко избиты и более девяноста убиты. За несколько дней были арестованы 30 000 евреев: ученых, врачей, юристов, инженеров, банкиров, лавочников, учителей, людей, игравших некогда ведущую роль в германской общественной и культурной жизни, бывших солдат-фронтовиков, сражавшихся в германской армии во время Первой мировой войны. Все они были отправлены в концентрационные лагеря, где их избивали и пытали, а несколько тысяч были казнены. Антиеврейские меры ужесточились. 13 ноября евреям было приказано прекратить к концу года всякую торговую и деловую активность. Огромный штраф был наложен на всю еврейскую общину Германии за убийство немецкого дипломата в Париже.

Сотрудничавшие с Черчиллем политики и журналисты держали его в курсе всех этих событий. Из Парижа Эмери Ривз посылал ему полные отчеты о событиях в Германии. Иэн Колвин, британский журналист с обширными связями в Берлине, прислал Черчиллю выдержки из тайной беседы Гитлера «с тремя или четырьмя высокопоставленными функционерами германского Министерства иностранных дел», которая произошла сразу после погрома. Отчет об этой тайной беседе начинался словами: «Он хочет устранить из германской жизни евреев и церковь и подавить частную инициативу в промышленности. После этого он вновь обратится к международной политике».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.