Глава седьмая Работа на основе Декларации Бальфура

Глава седьмая

Работа на основе Декларации Бальфура

Наряду с тем сильным впечатлением, которое произвела на Черчилля деятельность сионистов в Палестине, у него формировалось негативное отношение к исламскому экстремизму, набиравшему силу в Саудовской Аравии. 14 июня 1921 года, вскоре после своего возвращения в Великобританию, он объяснил в ходе своего выступления в палате общин, что большое число последователей нового саудовского короля Абд аль-Азиза Ибн Сауда принадлежат к секте ваххабитов, то есть к «форме магометанства, относящейся к классическому исламу точно так же, как самая воинственная форма кальвинизма относилась к Римской католической церкви в жесточайшие времена религиозных войн в Европе». «Ваххабиты, – заявил Черчилль, – исповедуют в жизни исключительный аскетизм и заставляют других вести себя так же. Они считают своим долгом убивать всех, кто не разделяет их взглядов. Они превращают в рабов своих жен и детей. В ваххабитских деревнях женщин предают смерти просто за появление на улице одних, без сопровождения мужчин. Ношение шелковой одежды жестоко наказывается. Мужчин убивают за курение сигареты, равно как и за употребление алкоголя. Жестокие, нетерпимые, хорошо вооруженные и кровожадные, ваххабиты представляют собой фактор, с которым нельзя не считаться, и они были и остаются очень опасными в святых городах Мекке и Медине».

Визит Черчилля в Палестину породил новую волну арабских протестов против еврейской иммиграции. 18 июня 1921 года Черчилль известил своих служащих в Министерстве по делам колоний, что, по его мнению, Великобритания не должна предоставить арабам такую степень представительной власти в Палестине, которая позволила бы им контролировать уровень еврейской иммиграции. Было бы великой глупостью, предупреждал он, «подойти к голодному льву с блюдом сырого мяса, чтобы посмотреть, сколько он захочет взять».

Арабы настаивали на том, что их не может удовлетворить никакое иное решение, кроме предоставления им права формировать палестинское правительство, назначаемое избранными в ходе свободных всеобщих выборов депутатами парламента. В этой связи Черчилль считал, что арабам следует сообщить следующее: «Мы немедленно хотели бы предоставить вам возможность сформировать представительные учреждения власти в Палестине с тем, чтобы вы не чувствовали себя ущемленными. Но прежде чем сделать это, мы обязаны достичь ясного взаимопонимания с вашими представителями о том, что будет после этого с еврейской иммиграцией. Мы четко настаиваем на продолжении еврейской иммиграции в узких пределах, диктуемых доступными ныне возможностями». Черчилль также хотел выяснить, как арабы собираются соблюдать данные британскими властями обязательства и гарантии в отношении еврейской иммиграции в Палестину и «защищать их от вмешательства» со стороны любого будущего «арабского представительного органа».

На заседании правительства 31 мая при обсуждении долгосрочных перспектив развития подмандатной территории Палестины и требований арабских представителей о немедленном учреждении палестинского парламента и правительства Черчилль объяснил, что он решил отложить формирование представительных учреждений в Палестине «ввиду того, что любой избранный орган несомненно запретил бы дальнейшую иммиграцию евреев». В то же самое время, пытаясь успокоить арабов, он одобрил предложение сэра Герберта Самуэля о том, чтобы отныне еврейская иммиграция была официально ограничена степенью «экономической способности» Палестины абсорбировать новоприбывших.

Это было ударом по сионистам. Но это не помешало более чем 400000 еврейских иммигрантов въехать в Палестину в период между 1922 и 1939 годами.

Во время встречи в Лондоне 22 июня с четырьмя премьер-министрами британских доминионов – Канады, Ньюфаундленда, Австралии и Новой Зеландии – Черчилль выяснил, что все они разделяют опасения арабов о формировании со временем в Палестине еврейского большинства. Черчилль разъяснил им позицию Великобритании по отношению к сионизму. «Идеал, который исповедуют сионисты, – сказал им Черчилль, – это очень высокий идеал, и, признаюсь, он вызывает мою искреннюю личную симпатию». Но Декларация Бальфура, добавил он, есть нечто большее, чем идеал. Она представляет собой принятое в годы войны обязательство оказывать помощь евреям по всему миру. «Великобритания должна быть очень пунктуальной, – объяснил он, – в выполнении своих обязательств».

Затем Черчилль обрисовал свою политику в отношении еврейской иммиграции: «Мы должны настаивать на том, чтобы двери для иммиграции оставались открытыми, и одновременно следить, чтобы число иммигрантов не превышало количества, которое соответствует реальному уровню экономического развития страны».

Премьер-министр Канады Артур Мейен спросил Черчилля о том, что означает понятие «национальный еврейский очаг». Означает ли это, спросил он, что евреи будут контролировать правительство Палестины? На это Черчилль ответил: «Если спустя много-много лет они станут большинством в стране, то они, естественно, получат в ней власть».

Эта позиция Черчилля была широко известна и подвергалась резкой критике. Через шесть дней после встречи Черчилля с премьер-министрами британских доминионов архиепископ Кентерберийский Рэнделл Дэвидсон, глава англиканской церкви, написал ему письмо протеста: «Я должен сообщить вам, что из многих мест получил просьбы выступить против того, что считается неправильным развитием сионистской политики в Палестине, особенно в плане скупки земли евреями и иными лицами, действующими по их поручению. Вызывают озабоченность и планы передачи государственных земель евреям. Озабоченность вызывается и насильственной скупкой земель у неевреев для последующей передачи ее евреям».

Масштабная покупка земель евреями являлась центральным пунктом плана развития еврейского национального очага и была как таковая принята Черчиллем. Она продолжалась везде, где это было возможно. Эта политика продолжалась около двадцати пяти лет, пока британское правительство не положило ей конец, несмотря на протесты Черчилля.

В июле в Лондон прибыла делегация палестинских арабов во главе с Мусой Казем Пашой аль-Хусейни. Целью этой делегации было оказание давления на британское правительство с тем, чтобы оно воспрепятствовало дальнейшей еврейской иммиграции в Палестину. Самуэль так оценил прибытие этой делегации: «Они, без сомнения, представляют мнение большинства в Палестине».

Как только арабская делегация прибыла в Лондон, Черчилль вызвал Х. Вейцмана в Министерство по делам колоний. 15 июля Вейцман написал одному своему коллеге-сионисту: «У меня состоялась длительная дискуссия с Черчиллем, продолжавшаяся полтора часа. Когда Черчилль впервые пригласил меня к себе, я отказался прийти к нему, сказав, что не смогу плодотворно обсуждать с ним эту ситуацию, заранее зная, что именно он мне предложит. Я сказал, что, пока Черчилль не будет готов гарантировать нам определенные уступки, бессмысленно обсуждать что-либо. После этого Черчилль снова вызвал меня. Явившись к нему, я в ясных выражениях указал ему на порочный круг, в который ставят нас британская администрация подмандатной Палестины и само британское правительство. С одной стороны, они жалуются на то, что осуществление сионистской политики представляет собой бремя, лежащее на британском налогоплательщике. Но когда мы хотим облегчить это бремя, развивая Палестину и увеличивая богатство страны, они не разрешают нам продолжать эту работу, потому что боятся протестов со стороны арабов». Вейцман полагал, что Черчилль в конечном счете «оценил силу этих аргументов и после долгой дискуссии согласился с моими требованиями, чтобы была созвана конференция, в которой приняли бы участие Бальфур, Ллойд-Джордж и Черчилль».

22 июля Черчилль, Ллойд-Джордж и Бальфур встретились с Вейцманом в доме Бальфура в Лондоне, чтобы успокоить Вейцмана и разьяснить ему, что британская политика не изменилась. На этой встрече Вейцман заявил, что Декларация Бальфура фактически сведена на нет и что сам британский верховный комиссар Г.Самуэль подрывает ее принципы. Вейцман указал, что в официальном выступлении 3 июня Самюуль заявил: «Условия жизни в Палестине таковы, что не допускают массовой иммиграции евреев». Такое утверждение, сказал Вейцман, являлось фактическим «отрицанием Декларации Бальфура». Черчилль спросил, почему он так считает, и Вейцман объяснил, что Декларация Бальфура санкционирует возникновение в Палестине еврейского большинства, тогда как речь Самюуля «не позволяет никогда образоваться такому большинству». Согласно протокольной записи об этой встрече, Черчилль «усомнился в такой интерпретации» речи Самуэля, тогда как «Ллойд-Джордж и Бальфур согласились с тем, что Декларация Бальфура всегда подразумевала постепенное возникновение в Палестине еврейского государства».

5 августа один из ведущих советников Министерства по делам колоний, майор Янг, послал Черчиллю яростную записку, в которой настаивал, что он и глава Ближневосточного департамента Джон Шакбер ощущают, что на Герберта Самуэля оказывается давление «не только со стороны арабов, но и со стороны британских официальных лиц, не симпатизирующих сионистской политике», требующих предпринять «не вполне оправданные действия» для сокращения еврейской иммиграции в Палестину. Сам Г. Самуэль видел и другую сторону медали, написав Вейцману спустя пять дней в суровом тоне: «Необходимо ясно видеть основные факты во всем этом деле. По моему мнению, эти факты заключаются в том, что очень большое число арабов, включая многих представителей образованных слоев, пришли к выводу, что сионистская политика заключается в создании численного перевеса евреев в Палестине за счет массовой еврейской иммиграции, что впоследствии приведет к тому, что из-за этого они потеряют не только политическое преобладание в Палестине, но и свои земли и свои святые места». Арабы, настаивал Самуэль, не примут без боя судьбу, которая, по их мнению, им уготована. При этом, подчеркнул он, «сионистская политика не имеет столь прочных основ в Великобритании, чтобы позволить себе продолжать и далее расшатывать их».

Когда Черчилль 22 августа принял арабскую делегацию, ее члены бескомпромиссно потребовали от него немедленно отменить действие Декларации Бальфура и прекратить дальнейшую еврейскую иммиграцию в Палестину. Черчилль отказался сделать и то и другое, представив делегации свое понимание природы сионизма и сказав им совершенно определенно: «Евреи очень многочисленный народ, и они разбросаны по всему свету. Палестина – это та страна, в которой у них имеются великие исторические традиции и корни, и вы не можете отбросить это обстоятельство как абсолютно несущественное. Они жили здесь много столетий назад. Они всегда старались оказаться здесь. Они много сделали для этой страны. Они создали много процветающих поселений в Палестине, и многие из них хотят приехать туда и жить там. Для них это святая земля. Многие из них хотят быть похороненными в городе, который они считают священным и который вы тоже считаете священным».

Затем Черчилль высказал свой взгляд на различие между положением евреев и арабов в Палестине. «Перед евреями стоит гораздо больше трудных задач, чем перед вами. Вы можете просто наслаждаться жизнью среди домов и вещей, которые вы уже имеете, а они должны созидать в пустыне, среди бесплодных участков места для обитания тех, кто приедет туда. Они должны доставить в такие места новых иммигрантов при условии, что это принесет пользу всему населению Палестины, не вытесняя никого и не лишая никого его прав и свобод. Иногда могут происходить отдельные случаи нарушения чьих-либо интересов и притеснений, но мы создадим такую систему управления, которая будет бороться с подобными случаями и публично осуждать их. Палестинское правительство будет не автократическим, а демократическим. Оно предоставит всем жителям Палестины свободу слова для обсуждения любых проблем в духе искренности и дружбы».

Палестинские арабы были глубоко разочарованы, почувствовав, что их попытка положить конец еврейской иммиграции провалилась. В Палестине начались акты насилия против евреев. В течение ноября арабы Яффы и близлежащих арабских деревень нападали на евреев прямо на улицах и разрушали еврейскую собственность. В ответ британская администрация наложила коллективный штраф на яффских арабов и на те арабские деревни, из которых совершались нападения. 17 ноября Черчилль написал своим представителям в Палестине: «Сэр Герберт Самуэль должен жестко следить за неукоснительным применением в Яффе штрафных санкций».

Самуэль попытался было выразить протест против повсеместного применения этой меры, заявляя, что надо принять во внимание политический эффект от наложения штрафов, однако Черчилль настаивал на том, что «в Яффе и в близлежащих деревнях должны усвоить, что лица, виновные в нападениях на евреев, будут немедленно нести ответственность. Мы не можем позволить каким-либо соображениям целесообразности влиять на осуществление правосудия». Если же Самуэль затрудняется провести сбор штрафов с арабов, добавил Черчилль, то он готов прислать в помощь военный корабль, чтобы поддержать авторитет власти верховного комиссара в Палестине.

Черчилль был неприятно удивлен, получив от Самуэля сообщение о том, что арабов спровоцировали на бунт действия проникшей в Израиль в составе иммигрантов группы коммунистов. Черчилль указал Самуэлю, что ответственность за очистку еврейских колоний от коммунистических элементов лежит на самом верховном комиссаре и что «следует без промедления и отсрочки изгнать из Палестины всех виновных в подрывной агитации». Черчилль при этом подчеркнул, что, какую бы роль ни сыграли еврейские коммунисты в яффских волнениях, он еще больше недоволен попытками арабов прибегнуть к насилию по всей Палестине «в надежде напугать нас и заставить нас отказаться от нашей политики в отношении сионизма». Позиция Черчилля была ясной и четкой. «Великобритания, – указывал он Самуэлю, – должна твердо поддерживать закон и порядок и не идти при этом ни на какие уступки и компромиссы, как бы нас ни принуждали к этому».

К началу февраля 1922 года сотрудники аппарата Черчилля подготовили проект конституции для Палестины, согласно которой арабам было бы невозможно использовать свое численное большинство для того, чтобы препятствовать продолжающейся еврейской иммиграции и капиталовложениям. Делегация палестинских арабов продолжала тем временем вести компанию против Декларации Бальфура. В ходе правительственного часа в палате общин 15 февраля сэр Уильям Джойнсон-Хикс, член парламента от консерваторов, официально попросил премьер-министра Дэвида Ллойд-Джорджа объяснить причину, по которой правительство обещало еврейскому народу создание национального очага «в стране, которая уже является национальным домом для арабов».

Ближневосточный департамент Министерства по делам колоний начал проводить в жизнь линию по защите Декларации Бальфура 1 марта, когда по указанию Черчилля Джон Шакбер направил письмо арабской делегации, в котором подтверждалось твердое намерение правительства не отступать от линии поддержки евреев. В этом письме, посланном с ведома и одобрения У. Черчилля, было написано, что «на вопрос, что имеется в виду под развитием еврейского национального очага в Палестине, следует ответить, что этим не предполагается установление численного большинства еврейского населения в Палестине, а лишь дальнейшее развитие ныне существующей еврейской общины в Палестине при содействии евреев из других частей света, чтобы на базе нее мог сформироваться центр еврейской жизни, которым все евреи могли бы гордиться и в котором они были бы заинтересованы». Вот почему «существование еврейского национального очага в Палестине должно было опираться на соответствующие международные гарантии».

3 марта арабская делегация провела митинг своих сторонников перед отелем «Гайд-Парк» в Лондоне с требованием, чтобы Великобритания отказалась от своей «сионистской политики». Черчиллю сообщили, что главный оратор на этом митинге Шибли аль-Джамаль, являвшийся секретарем арабской делегации, говорил «о том, что придется убивать евреев, если арабы не достигнут своей цели».

9 марта Черчилль выступил в парламенте с заявлением об основах британской политики на Ближнем Востоке. В своей речи он сделал упор на том, что контроль за уровнем еврейской иммиграции является существенной частью политики его министерства в Палестине, и высказал свои постоянные опасения по поводу проникновения большевистской идеологии в сионистское движение. «Делаются все возможные усилия, – заверял он палату общин, – чтобы обеспечить въезд в Палестину только добропорядочных граждан, которые будут обустраивать страну. Мы не можем допустить, чтобы страна была наводнена большевистским сбродом, жаждущим свергнуть правительственные устои, как они это уже сделали в той стране, откуда прибыли».

Затем Черчилль прокомментировал требование арабов о самоопределении и об учреждении в Палестине арабского правительства, основанного на результатах волеизъявления большинства населения Палестины. «Это для нас неприемлемо», – сказал У. Черчилль. «Я не вправе сделать ничего, – объявил он, – что приведет к ситуации, в которой мы не сможем выполнить наши ранее данные обязательства в отношении сионистов. Я обязан сохранить в руках британского правительства весь обьем власти, необходимой для реализации этих обязательств».

Через месяц после речи Черчилля в парламенте сэр Альфред Монд, бывший тогда министром здравоохранения, член либеральной партии и еврей по национальности, предупредил Герберта Самуэля, что арабская делегация стала «средоточием и главным инструментом общего антисемитского движения в Великобритании».

На протяжении целого года Черчилль отвечал на арабское противодействие еврейской иммиграции и всему сионистскому проекту в Палестине тем, что пытался найти возможности обеспечить евреям политически стабильные и экономически гарантированные условия для жизни в Палестине.

По этой причине он поддерживал проект Пинхаса Рутенберга по электрификации Палестины путем использования энергии рек Иордана и Яркона. Узнав, однако, что Рутенберг намерен закупить оборудование в Германии, он немедленно написал своему политическому секретарю сэру Арчибальду Синклеру: «Вы должны разъяснить мистеру Рутенбергу и всем сионистам, что политика размещения заказов в Германии в тот момент, когда в нашей собственной стране существует серьезная безработица, может быть использована как дополнительный аргумент для возражений против траты двух миллионов в год на содержание британского гарнизона в Палестине, который находится там ради поддержки сионистского предприятия».

Рутенберг внял этим доводам и перенес свои заказы в Великобританию. К началу июня его проект был утвержден Министерством по делам колоний и получил личную поддержку Черчилля.

Но общая отрицательная реакция все же не заставила себя ждать. Вся британская политика на подмандатной территории Палестины подвергалась ожесточенным атакам. 23 июня член палаты лордов, либерал лорд Ислингтон внес проект резолюции, согласно которой обязательства Великобритании в отношении подмандатной территории Палестины объявлялись «неприемлемыми», поскольку сам этот мандат «противоречил чувствам и желаниям громадного большинства народа Палестины». Далее в тексте резолюции утверждалось, что осуществление проекта Рутенберга даст еврейскому меньшинству большую власть над арабским большинством.

Лорд Ислингтон провозглашал далее, что «сионизм противоречит всему направлению человеческой психологии нынешнего века». По его словам, политика сионизма включала в себя привлечение в Палестину чуждых и враждебных местному населению евреев из других частей света для того, чтобы обеспечить там общее еврейское большинство. Еврейская иммиграция, добавлял он, будет обузой для британских налогоплательщиков и серьезной угрозой для прав арабов: «Образование еврейского национального очага на территории Палестины предполагает и означает политическое господство еврейской общины в стране, где большинство населения – вовсе не евреи».

Другой член палаты, лорд Сайденхем заявил, что палестинские арабы «никогда не были бы против образования и развития на их земле отдельных колоний с участием тщательно отобранных, действительно трудолюбивых и порядочных евреев; но вместо этого мы высадили на берег Палестины 25000 случайных личностей, совершенно непригодных для колонизаторской деятельности. При этом некоторые из них – большевики, часть из которых уже проявили самую зловещую активность. Арабам придется охранять Святую землю, чтобы она оставалась свободной от большевизма».

В своей речи в палате лорд Сайденхем предупредил, что в связи с тем, что статус подмандатной территории Палестины определяется Лигой Наций, через некоторое время контроль за Святой землей неизбежно перейдет в Нью-Йорк, Берлин, Лондон, Франкфурт и другие места: «В Палестину протянутся нити из иностранных столиц, а мы будем ответственны за все, что случится там после этой передачи власти над Палестиной в центры, находящиеся далеко за ее пределами».

Состоявшееся голосование продемонстрировало преобладание взглядов лордов-антисионистов; шестьдесят из них проголосовали против Декларации Бальфура и только двадцать один – за нее. На следующий день майор Хьюберт Янг, старший служащий Ближневосточного департамента Министерства по делам колоний, участвовавший в 1918 году в арабском восстании против турок, предупредил Черчилля, что антисионистское голосование «станет дополнительным стимулом, побуждающим арабскую делегацию настаивать на ее жесткой позиции». Пока голосование в палате общин «не отменит эффективным образом» голосование палаты лордов, британские обязательства по отношению к евреям не смогут быть выполнены, заявил он.

Черчиллю пришлось бороться с резолюцией палаты лордов в палате общин для того, чтобы обеспечить поддержку сионистскому предприятию в Палестине.

Прежде чем выступить в поддержку продолжения еврейской колонизации в Палестине, он провел специальное расследование с целью опровергнуть особенно острые претензии против сионистов, выдвигаемые делегацией палестинских арабов в Лондоне. Эти претензии и жалобы заключались в том, что Еврейская ассоциация по колонизации выселяла арабов с их земель, чтобы поселить на их месте евреев. 3 июля, за день до решающих дебатов, Шакбер сообщил личному секретарю Черчилля: «Возможно, мистеру Черчиллю в связи с завтрашними дебатами будет интересно узнать, что эта ложь полностью разоблачена». Земли, о которых шла речь, оказались «главным образом никем ранее не занятыми болотами и песчаными дюнами».

Обсуждение британской политики на подмандатной территории Палестины и перспектив концессии Рутенберга в палате общин происходило 4 июля 1922 года. Черчиллю нужно было попытаться заручиться поддержкой своей политики содействия сионистам в Палестине, которая становилась все более непопулярной. Нападки на эту политику возглавил сэр Уильям Джойнсон-Хикс, который в своей речи утверждал, что контракты, заключенные Рутенбергом в рамках его концессии в Палестине, никогда официально не представлялись британскому парламенту. «При этом Рутенберг хотел выставить арабов противниками планов сионистов», – заявил Джойнсон-Хикс. По мнению Джойнсона-Хикса, «арабы полагали, что Палестина должна была оказаться в составе тех территорий бывшей Оттоманской империи, которые должны были быть переданы арабским доминионам Британской империи после поражения Турции в Первой мировой войне». По оценке Джойнсона-Хикса, «настоящую проблему представляла не Декларация Бальфура, а то, как британское правительство на практике позволило сионистам взять под свой контроль все управление в Палестине».

Джойнсон-Хикс утверждал, что арабам, желавшим получить экономические концессии, последовательно отказывали. Проект Рутенберга был «грандиозным, но непрактичным», но при этом «Министерство по делам колоний все равно передавало все развитие страны в руки Рутенберга». Контракт с Рутенбергом не предусматривал размещения даже части заказов в Великобритании, поэтому он не мог принести никакой пользы британским производителям. В результате, подчеркнул парламентарий, «получается так, что Великобритания затратила миллионы в Палестине и пожертвовала тысячами жизней, но не получит после этого ровным счетом никакой выгоды».

Другой консерватор, сэр Джон Бутчер резко нападал на Черчилля за те чересчур широкие полномочия, которые передавались Г. Самуэлю и П. Рутенбергу в Палестине. «Справедливо ли это, – спрашивал он, – по отношению ко всем жителям Палестины, по отношению к интересам арабов?» Годом раньше, во время дебатов, которые проходили 14 июня 1921 года, лорд Уинтертон уже предупреждал Черчилля, что как только «вы начнете скупать землю с целью поселить на ней евреев, вы столкнетесь с передающейся по наследству инстинктивной антипатией, существующей во всем мире к еврейской нации».

Произнесенная Черчиллем в парламенте 4 июля речь стала декларацией в защиту британских обязательств по отношению к евреям. Упомянув о Декларации Бальфура, он указал, что парламент никогда не выступал в принципе против той политики, на которой была основана сама декларация. Черчилль заявил: «Обязательства в отношении евреев были даны во время войны. Они были даны с учетом исторических заслуг и достоинств еврейского народа, но не только, хотя я и убежден, что эти достоинства сами по себе являются весьма значительными. Эти обязательства были приняты нами прежде всего потому, что было решено, что это внесет ценный вклад в наши усилия выиграть войну. Мы полагали, что поддержка, которую могут оказать евреи во всех частях света, особенно в Соединенных Штатах и в России, принесет ощутимую пользу Великобритании в ходе войны».

Черчилль отметил, что в ноябре 1917 года «почти каждый государственный деятель в нашей стране поддержал Декларацию Бальфура». Затем Черчилль процитировал двенадцать высказываний в пользу Декларации Бальфура, ряд из которых был сделан теми самыми людьми, которые «ныне нападали на ту политику, которую сами же прежде поддерживали». Сэр Джон Бутчер, который, как указал Черчилль, «только что обращался к нам со словами, полными негодования, раньше говорил на эту тему почти в лирических выражениях». Черчилль процитировал слова Бутчера, произнесенные в 1917 году: «Я верю, что недалек день, когда еврейский народ сможет вернуться на священное место своего рождения и восстановить древний дом своих предков, создать великую, свободную и развитую общину, где, свободные от внешней агрессии, евреи смогут достичь своих идеалов и выполнить свое предназначение».

Черчилль сказал тем критикам Декларации Бальфура, которых он только что процитировал: «Вы не имеете права говорить подобные вещи как частные лица; вы не имеете права сначала поддержать публичную политическую декларацию, сделанную от имени вашей страны в критический момент войны, а затем, когда все страсти военных лет улеглись, нападать на министра или департамент, которые добросовестно пытаются перевести эти политические заявления в конкретные управленческие решения. Я со всей честностью и знанием предмета совершенно открыто заявляю, что не считаю оправданным со стороны палаты общин на этой стадии полностью отвергать ту политику, которую мы проводим в отношении сионистов в Палестине».

Защищая политику Великобритании в Палестине по отношению к евреям, Черчилль сказал: «После того, что мы сказали и сделали, мы не имеем права подвергнуть евреев в Палестине опасности дурного обращения со стороны арабов, которые сейчас настроены против них». Страхи арабов, что их сгонят с их земли, «попросту иллюзорны». В Палестину не прибудет ни одного еврея «сверх числа, допускаемого истинным уровнем развития и богатством страны. При этом нет никакого сомнения, что в настоящее время страна является в значительной степени малонаселенной».

Говоря о концессии Рутенберга, Черчилль заявил, что именно осуществление этого проекта создаст дополнительные гарантии того, что экономические права арабов в Палестине никак не будут нарушены. «Реализация этого плана, – отметил Черчилль, – позволит еврейскому населению Палестины за счет своей предприимчивости, за счет широкого использования своих интеллектуальных способностей и денежных средств создать новые источники богатства и процветания, которые будут питать их самих». Черчилль считал, что рост благосостояния евреев обогатит и всю Палестину в целом, «все классы и слои населения Палестины». Он подчеркнул, что «все, кто недавно посетили Палестину, видели, как во многих регионах бывшие пустыни превращаются в сады и как благотворно это отражается на уровне жизни живущих в районе таких мест арабов».

Черчилль указывал на то, что «нет никакого сомнения в том, что в Палестине существует еще достаточно сфер и мест для дальнейшего приложения капитала и энергии людей в целях развития этой территории». В этой связи он полагал, что «с течением времени возможен приезд в Палестину еще большего, чем сейчас, количества переселенцев, которым будут созданы еще более благоприятные жизненные условия, чем нынешние». Он считал, что в Палестине возможно возникновение принципиально новых отраслей промышленности, основанных на соединении самых передовых научных знаний с современными индустриальными технологиями, что даст заметный толчок к развитию этой территории. Черчилль полагал, что положительный эффект от создания таких отраслей промышленности заметно превзойдет те благоприятные последствия, которые можно будет увидеть уже сейчас, когда энергия вод Иордана будет направлена на цели выработки электроэнергии и орошения.

Разрешение на реализацию проекта Рутенберга, заявил Черчилль, даст всем жителям Палестины, как евреям, так и арабам, гарантии процветания, предоставит им возможность развития экономики и социальной сферы. «Разве не должно показаться всем жителям Палестины сказочным подарком то, что с приездом на эту землю евреев перед ними открылись возможности превращения бывших пустынь в цветущие сады и обретения счастливого будущего для всех? – риторически спросил Черчилль депутатов. – Разве не заставит это арабов уважать евреев и видеть в них своих друзей и соратников, а вовсе не угнетателей и экспроприаторов? Разве не продемонстрирует реализация плана Рутенберга то, что земля Палестины является щедрой матерью для всех ее обитателей? Разве можем мы оказаться не правы, давая разрешение на подобное использование водных ресурсов Палестины, которое должно привести к ее экономическому и социальному подъему и развитию?»

Депутаты, выступавшие против поддержки плана Рутенберга, настаивали на том, что именно арабское большинство населения Палестины, а вовсе не еврейское меньшинство, должно иметь преимущественное право на развитие и освоение экономических богатств и ресурсов Палестины. Черчилль заявил в ответ на это следующее: «Мне говорят, что арабы должны заниматься всем этим самостоятельно. Но разве можно всерьез поверить в состоятельность подобных утверждений? Если предоставить арабов Палестины самим себе, то и через тысячу лет они не смогут ни обводнить засушливые районы Палестины, ни обеспечить добычу здесь электроэнергии. Нет, они с философским стоицизмом будут наблюдать за тем, как воды Иордана свободно текут сквозь засушливую пустыню, не принося ей ничего, и без всякой пользы впадают в Мертвое море».

Черчилль также пояснил депутатам, что правительство будет осуществлять жесткий контроль над ценами на электричество, которое будет вырабатываться в рамках реализации плана Рутенберга, и что оно будет также контролировать получаемую компанией прибыль. После того как компания получит десять процентов прибыли, остальная часть прибыли будет распределяться поровну между компанией и правительством Палестины. После получения компанией Рутенберга пятнадцати процентов прибыли вся остальная прибыль пойдет на нужды исключительно палестинского правительства. Согласно плану британского правительства, через 37 лет после начала действия концессии Рутенберга предполагался полный переход всех сооружений и объектов, построенных согласно первоначальному плану, под управление палестинских властей.

Несколько членов парламента критиковали идею предоставления данной концессии Рутенбергу на том основании, что при этом не рассматривался вопрос о предоставлении подобной концессии арабским предпринимателям или фирмам. На это Черчилль ответил, что в его распоряжении имеются данные о том, что лишь два жителя Вифлеема, один из которых был арабом, а другой не являлся им, обращались ранее к британским властям с заявлениями о предоставлении им концессии. Однако к их заявкам не прилагалось никаких подробных планов и детальных описаний того, что они собирались делать. По сути дела, их заявки были лишь голыми претензиями на получение концессии и прибыли от нее, за которыми не просматривалось никаких реальных планов освоения природных ресурсов Палестины. В отличие от подобных заявок, заявка самого Рутенберга содержала детальный и подробный план действий, была подкреплена человеческими и интеллектуальными ресурсами и финансированием.

Во время обсуждения в британском парламенте идеи предоставления концессии Рутенбергу практически все ораторы оказались солидарны в своей критике самой личности автора этого проекта. Они полагали, что не следует предоставлять этой концессии Рутенбергу, который является «темной личностью» и планы которого «ничем материально не подкреплены». На это Черчилль заявил следующее: «Рутенберг – человек исключительных способностей и личной энергии. Он является сионистом. Его заявка поддерживается Всемирной сионистской организацией. Он представил подробные планы, диаграммы, оценки – все составные части его плана разработаны до мельчайших деталей. Он заявляет о том, что за ним стоят все главные сионистские организации в Европе и Америке, поддерживающие его планы на некоммерческой основе, и эти утверждения абсолютно оправданны».

Черчилль выделял именно некоммерческий аспект концессии Рутенберга. «Круг людей, поддержавших этот замысел, гораздо шире сообщества одних лишь непосредственных приверженцев сионистской идеи. Почти все деньги на концессию, полученные до сих пор, поступили полностью на некоммерческой основе. Это означает, что в самой идее сионизма есть нечто большее, чем просто деньги и доходы. У меня нет в этом никакого сомнения. Из этого следует, что получение выгоды в обычном смысле не является главной движущей силой при осуществлении этой схемы ирригации и орошения в Палестине. Эта концессия не могла бы быть обеспечена необходимым финансированием, если бы теми людьми, которые поддержали ее, не двигали самые разнообразные чувства и эмоции, в том числе сентиментального и религиозного порядка». После этого Черчилль перешел к защите самого Рутенберга: «Да, он еврей, и я не могу отрицать этого. Но я не понимаю, почему это должно стать причиной для упреков в его адрес».

Черчилль, который в течение нескольких предыдущих месяцев вел переговоры о заключении договора о статусе Ирландии, с насмешкой заявил своим парламентским критикам: «При всем желании достаточно трудно создать новое еврейское государство на земле Израиля, но если вы к тому же напишете над его воротами «Евреям сюда вход воспрещен», то после этого мне останется сосредоточить свое внимание лишь на проблемах Ирландии». Это высказывание вызвало смех в зале.

Одним из аргументов против предоставления концессии Рутенбергу было утверждение о том, что Рутенберг – большевик. «Нет ничего более неверного», – заявил Черчилль. «Он из России, но он не большевик, – сказал Черчилль. – Напротив, он был изгнан большевиками из России». Рутенберг, объяснил Черчилль, «был одним из тех социалистов-революционеров, кто боролся против тирании деспотического царского правительства, а после большевистского переворота 1917 года стал еще более активно бороться с гораздо худшей тиранией большевистских правителей. Его позиция в этом смысле является вполне последовательной».

Черчилль питал глубокое уважение ко всем убежденным противникам большевизма. С ноября 1917 года большевики не только установили тоталитарное правление и режим государственного террора по всей России, но и стремились экспортировать свою систему за пределы страны. В 1919 году в течение нескольких недель казалось, что опорной базой коммунистов в Европе мог стать Берлин. На некоторое время коммунистические режимы воцарились в Баварии и в Венгрии, повторив при этом худшие эксцессы советской системы.

Черчилль сообщил палате общин, что за свое участие в революционном движении Рутенберг несколько раз попадал в царскую тюрьму. Ходили слухи, что он организовал убийство известного полицейского шпика и провокатора священника Гапона. «Если верно, – сказал Черчилль, – что Рутенберг принимал участие в убийстве отца Гапона, бывшего агентом-провокатором и намеревавшегося выведать для русской полиции секреты революционеров, то так же верно и то, что в 1917 году, будучи заместителем губернатора Петрограда, Рутенберг рекомендовал главе Временного правительства Керенскому повесить Ленина и Троцкого».

После Октярбской революции Рутенберг сначала боролся с советской властью на севере России, а затем отправился в Одессу. Там он оказывал содействие французскому воинскому контингенту, который оккупировал Одессу в рамках миссии союзнических войск по защите территории России от нападений немцев и большевиков, в отражении враждебных атак на Одессу. Будучи в Одессе, он «оказал союзникам большие услуги», сказал Черчилль, и «заслужил многочисленные хвалебные отзывы. В целом же следует сказать, что биографию этого человека невозможно сравнивать с биографиями тех людей, которым «посчастливилось прожить всю свою жизнь в нашей спокойной и упорядоченной стране».

Черчилль призвал палату общин не препятствовать британским властям в Палестине в их стремлении «в разумных пределах использовать евреев для создания и развития новых экономических возможностей в Палестине». Черчилль заявил также, что, если парламентарии считают, что «содержащиеся в Декларации Бальфура обязательства по отношению к сионистам» следует претворить в жизнь, то им необходимо своим голосованием в палате общин аннулировать предыдущее решение палаты лордов, которое фактически перечеркнуло эту декларацию. «Это голосование, – предупредил Черчилль, – может иметь серьезные последствия для Палестины. Его исход может привести к насилию и беспорядкам, к отчаянию и кровопролитию». По мнению Черчилля, при голосовании следовало прежде всего исходить из того, что Великобритания обязана превыше всего хранить верность обязательствам, данным «перед лицом всех наций мира».

Призыв Черчилля возымел успех. Только тридцать пять голосов были отданы против политики британского правительства в Палестине, в то время как двести девяносто два – за нее. Его речь стала личным триумфом политика. «Блестящая речь» – записал в своем дневнике его коллега по кабинету Г.А.Л. Фишер. Но после этого голосования предстояло проделать очень большую работу, причем проделать ее быстро: Черчилль должен был представить основные принципы британской политики на подмандатной территории Палестины на одобрение Лиги Наций, под чьей юрисдикцией находился палестинский мандат.

Эти принципы были отражены в рамках ежегодной «Белой книги», ставшей известной как «Белая книга Черчилля». Эта «Белая книга» сформулировала основные идеи, которые лежали в основе политики британских властей в Палестине. «Белая книга» подчеркивала поддержку британским правительством идей сионизма, отмечая, что уже в 1922 году евреи «создали в Палестине общину, насчитывающую теперь 80 000 человек, четверть из которых составляют земледельцы». Кроме того, в «Белую книгу» было включено письмо Министерства по делам колоний от 1 марта, направленное делегации палестинских арабов в Лондоне, в котором говорилось, что «развитие еврейского национального очага в Палестине происходит не с целью навязать еврейское господство всем обитателям Палестины, а с тем, чтобы обеспечить дальнейшее развитие существующей еврейской общины при помощи евреев со всех концов света, которая могла бы стать центром, в котором еврейский народ нашел бы на базе своей религии и происхождения свое законное место, в развитии которого он был бы заинтересован и которым мог бы гордиться». В «Белой книге», как и в письме министерства от 1 марта, упор делался на том, что ради процветания еврейской общины в Палестине и создания «наилучших условий для свободного развития и проявления способностей всех ее членов» необходимо, чтобы эта община знала, что она существует в Палестине по праву и на законных основаниях. Вот почему «существование еврейского национального очага в Палестине» должно было быть «обеспечено соответствующими международными гарантиями и официально признано законным на основе имеющихся исторических фактов, в том числе фактов древней истории».

«Белая книга Черчилля» была представлена в Лигу Наций в Женеве и одобрена Лигой 22 июля. Сионисты осознали, что Черчилль разработал для них такой план, который позволял им продвигаться, пусть и постепенно, к созданию собственного государства в Палестине.

26 июля, через несколько дней после одобрения британского мандата в Лиге Наций, Хаим Вейцман направил Черчиллю поздравительное письмо. «Мы передаем вам и всем, кто связан с вами в Министерстве по делам колоний, – писал Вейцман, – нашу самую искреннюю благодарность. Сионисты во всем мире глубоко ценят постоянную симпатию, которую вы всегда проявляли по отношению к их законным чаяниям, и ту огромную роль, которую вы сыграли в обеспечении возможности воссоздания национального очага еврейского народа в Палестине на основе мирного сотрудничества со всеми, кто живет на этой земле».

При активной и настойчивой поддержке Черчилля существование еврейского национального очага в Палестине стало реальностью.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.