Не хватало теплоты

Не хватало теплоты

Со свежими впечатлениями о Берлине я очутился за столом конференции, работа которой проходила все время в энергичном темпе. На заседаниях поочередно председательствовали главы трех держав. О конференции и ее решениях опубликовано много материалов — и официальных и неофициальных.

Нелишне сказать коротко об общей атмосфере, которая царила непосредственно на конференции и которую я наблюдал. Казалось бы, встреча руководителей союзных держав, после того как противник сложил оружие, объявив о безоговорочной капитуляции, должна быть триумфальной. Не по соображениям протокола и этикета, а дружескими рукопожатиями, лишенными внешней наигранности, эти руководители должны были бы закрепить партнерство в войне, победе и дать торжественный обет друг другу сделать все для того, чтобы фашизм никогда больше не поднял голову. Нечто подобное спонтанно имело место при встречах советских и американских воинов на Эльбе, когда они обнимались, обуреваемые одними думами и одними чувствами.

В Потсдаме нормы протокола соблюдались. И с внешней стороны все выглядело как будто в порядке. Главы приветствовали один другого, выражали удовлетворение, что встретились. Но на заседаниях «за круглым столом» не хватало теплоты, которой требовала обстановка исторического момента, теплоты, которой ожидали и воины союзных армий, и народы всей земли, теплоты, на которую рассчитывала и память о погибших в той войне. Ведь фашизм стремился к тому, чтобы поверженный мир, распластавшись, лежал у его ног. Но получилось наоборот: люди раздавили фашистского зверя. Распластался он. Победители встретились, однако…

Уже в начале работы конференции за внешней чинностью проглядывала на каждом шагу настороженность и политическая сухость со стороны президента США и премьер-министра Англии. И чем дальше, тем больше это становилось очевидным. Почти по всем главным обсуждавшимся проблемам обнаружилась разница в позициях союзников: по вопросу о будущем Германии, о том, как поступить с ней теперь, после разгрома, по вопросу о репарациях, который в Крыму не был решен, по вопросу о практических шагах по демилитаризации и демократизации Германии, по польскому вопросу и о том, как распорядиться немецким оружием.

В своей большей части разговор носил весьма натянутый характер, хотя никто не стучал кулаком по столу. С самого начала конференции для всех участников стало ясно, что к договоренностям лежит тернистый путь, а по некоторым вопросам, возможно, их просто не будет.

На протяжении потсдамской конференции Сталин, советская делегация, отстаивая принципиальные позиции, стремились одновременно внести в атмосферу работы этой встречи струю уверенности, проявляли уважительное отношение к западным партнерам по переговорам. Это, конечно, амортизировало в какой-то степени тот настрой, который создавали делегации США и Англии.

Все мы, советские представители, вглядывались в Трумэна. Ведь с ним, после того как он стал президентом, не приходилось еще на высшем уровне обсуждать принципиальные вопросы, хотя обмен посланиями между Трумэном и Сталиным уже имел место. Мы старались понять, чем он дышит, каковы цели Вашингтона в делах Европы, особенно касающихся Германии, и в международной политике в целом.

Наше общее мнение состояло в том, что Трумэн прибыл в Потсдам, поставив перед собой задачу — поменьше идти навстречу СССР и побольше оставлять возможностей для того, чтобы пристегнуть Германию к экономике Запада. Через эту призму он, судя по всему, оценивал и значение возможных договоренностей в Потсдаме.

Само собой понятно, что Черчилль был его надежным и уже испытанным союзником в этом отношении. Трумэн в некоторых вопросах «подправлял» Рузвельта, который, по его мнению, в Крыму проявил в отношении предложения Сталина о репарациях с Германии чересчур большое понимание советской позиции. Поправки эти свелись к тому, что вопрос о репарациях с западных зон оккупации Германии, то есть самых индустриальных, так и оказался нерешенным.

Бросалось в глаза и то, что даже в дискуссию по вопросам, которые не являлись столь уж принципиальными, Трумэн нарочито стремился вносить элементы остроты. Чувствовалось, что он настроился на определенную волну еще до приезда в Берлин.

Надо сказать, что еще задолго до конференции в США всячески форсировалась работа по завершению создания атомной бомбы. Американские правящие круги уже тогда строили планы использования этого чудовищного средства массового уничтожения как политического оружия для осуществления своих замыслов на международной арене. Имелось в виду, в частности, прибегнуть к этому и на Потсдамской конференции.

Не случайно американский президент старался — поскольку намеченные сроки создания бомбы не выдерживались — всячески оттянуть проведение встречи в верхах в Потсдаме. По предложению Трумэна ее начало перенесли в связи с этим с июня на июль. Даже многие деятели, близкие к президенту США, не могли объяснить маневров тогдашнего Вашингтона. Тем более об их истинных целях не было известно в других странах антигитлеровской коалиции, за исключением, возможно, Великобритании.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.