ФРАМ И МАЙК ИДУТ ПО СЛЕДУ

ФРАМ И МАЙК ИДУТ ПО СЛЕДУ

Петр Зотович Терновский родился под Винницей, в глухой украинской деревне Красная Гребля. В детстве он был батраком. Все шпыняли Петра, начиная с хозяина, кончая его прислужниками. Больше всего мальчишкой Петр любил собак, таких же бездомных и голодных, как и он сам. Они при виде его виляли хвостами и с радостным лаем подбегали к нему.

Но шло время, и Петр Терновский поехал по комсомольской путевке в Москву. В город, о котором с детства мечтал, о котором много слышал. И вот вчерашний батрак приехал строить метро.

В метровском забое окреп его характер, в метровском забое встретил он настоящих друзей, биографии которых были похожи на биографию Петра. Потом армия. И вот, пройдя трудовую школу, испытав в жизни голод и холод, пришел Петр в московскую милицию. И снова всплыло перед ним его детство с собаками. Только теперь собака должна была ему стать не только другом, но и его верным помощником в работе.

Прежде чем взяться за поводок Фрама, нужно было его обучить, ведь ему придется работать в условиях большого города. Фрам должен научиться разыскивать уголовных преступников.

Но вот все тренировки остались позади.

На Ярославском шоссе трое грабителей напали на Матросову и Сторожилову. Нужно было срочно действовать. Вместе с оперативной группой на место выехал Терновский.

Больше двух километров, натянув поводок, шел Фрам по следам грабителей. Это было первое испытание. Будет ли Фрам рабочей собакой? Но вот на второй Мытищенской улице Фрам подошел к дому № 8 и потянул своего хозяина в подъезд. У восьмой квартиры он встал на задние лапы, словно хотел открыть дверь, и залаял, обидевшись, что его не пускают. Когда же дверь открылась, грабители даже не успели опомниться, как Фрам одним прыжком сбил с ног одного из присутствующих, и тот с грохотом повалился на пол. Грабитель назвался Липатовым. Он лежал на полу и не пытался подняться, а второй грабитель по фамилии Синченков с поднятыми руками в изумлении смотрел на эту сцену.

.— Ну как Фрам? — спросил я утром у Терновского.

— Хорошая собака! Побольше бы таких для московской милиции. Первое задание выполнил отлично, — с улыбкой ответил Терновский.

За долголетнюю и безупречную службу в милиции Терновский был награжден орденом Красной Звезды, пятью медалями и знаком «Отличник милиции».

.Рядом с Фрамом в вольере стоял Майк, который проходил служебную подготовку под руководством Алексея Ивановича Емец, тоже украинца по национальности. Емец был почти земляком Терновского. Он очень любил собак и в милицию пришел после окончания школы служебного собаководства. Емец души не чаял в своем питомце, и если надолго расставался с ним, то скучал. Но вот Майк пошел по заданию. На Домниковской улице ограбили продовольственную палатку. И опять собака не подвела. Майк привел нас в нужное место. Выйдя на Садово-Спасскую, он немного помедлил. Может, ошибся, сбился со следа? Нет, он шел правильно. Свернув на Каптельский переулок, он вошел в один из дворов и с лаем бросился к полупьяной компании. Майк свалил одного из компании на землю. Он зорко следил за каждым его движением. Но вот подоспел Емец, и резко прозвучала команда: «Встать!» Майк выпустил грабителя, дав ему возможность подняться, но не отошел, а сел рядом. Так была выполнена часть задания. Грабителем оказался Зотов — без определенных занятий. Вторую часть работы нужно было решить работникам уголовного розыска.

Утром, когда Зотов проспался, он был доставлен на допрос. Я уже имел справку на Зотова.

— Твои? — спросил я Зотова, показав ему дактилоскопические карты.

— Наверно, мои. — ответил Зотов.

— Как наверно? Посмотри на свою подпись.

— После этой подписи мне столько раз мазали пальцы, что трудно припомнить. Мазали в колонии, мазали в тюрьме.

— А вот это твои отпечатки? — я показал ему разбитые стекла, изъятые с места происшествия.

— Не знаю, — ответил Зотов.

— Как же не знаешь? В палатке обнаружены.

— Ну раз в палатке, тогда мои. — И Зотов попросил воды. Он залпом выпил две кружки и, опустив голову, стал ломать козырек кепи.

— Еще пригодится, зачем вещь портишь, положи на стул, — сказал я. — Кто еще был с тобой на деле?

— Палатку взяли мы втроем, — ответил он, — я, Лукохин и Бутырин. Они на чердаке. Там и мешок с продуктами. — Он немного помедлил и спросил: — А почему вы их не задерживаете?

— А ты что, спешишь?

— А мне надо спешить, — ответил Зотов. — Быстрее осудят, быстрее срок дадут, да и пора завязывать. — И Зотов протянул мне листок, на котором было написано стихотворение, сочиненное бывшим вором Беньковским. Я приведу это стихотворение не потому, что оно имеет художественную ценность. В этом стихотворении обрисован характер, и оно интересно именно этим.

      Стоп.

Я устал брести болотом грязным,

Вон рядом вижу ясный день и верный путь.

Бросаю навсегда я

Старый путь заразный,

Я чистым воздухом хочу вздохнуть.

Еще не поздно стать Островским Колей,

Еще не поздно,

Прочь, трясина, грязь.

Я, люди, к вам пройду сквозь сотни болей,

Пройду, нигде в пути не оступясь.

Пускай трясина тянет в мрак ненастный,

Пускай цепляется осока за штаны,

Но я приду к вам!

        Прочь,

                  Презренный, грязный,

        Путь дикарей отгнившей старины.

Он ожидал, пока я дочитывал до конца, и сказал:

— Вам, конечно, в это трудно поверить, тем более мне. В прошлом меня дважды судили, тогда я был еще малолеткой и карманником. Нас было четверо у матери. Отец пил, умер пьяным, что мне оставалось делать? Но все равно в этом стихотворении правда, в которую я поверил.

Зотов замолчал.

— Конечно, мне трудно поверить, — ответил я, — ведь ты дважды судился и после этого совершил кражу.

— А что мне оставалось делать? — ответил он с грустью, — куда ни пойдешь — на работу не принимают. Как только раскроешь паспорт — от ворот поворот.

— А почему же ты к нам не пришел? — спросил я его.

— Теперь поздно об этом толковать. Пощады не прошу, сам виноват. Судите. — Он некоторое время молчал, потом грустно улыбнулся и сказал: — Собачка у вас работает хорошо, — и показал разорванную штанину.

— Так ты говоришь хорошо работает собачка?

— Куда лучше!

— А жаль, что вторую штанину не тронула! — сказал я, — надо бы.

— Начальник, вы становитесь жестоким. Я ведь не такой закоренелый преступник, чтобы меня рвать ни части.

— Зачем же рвать. Рвать — это варварство. А вот проучить тебя хорошенько не мешало бы!

— В лагерях проучат. Жизнь от звонка до звонка, на зачеты надеяться нечего. За все приходится платить своим горбом.

— Посидеть, конечно, придется, — ответил я, — но после срока приходи в уголовный розыск или прокуратуру, обязательно поможем. В этом ты можешь не сомневаться. А больше пока помочь ничем не могу.

.Вскоре привезли взятых на чердаке Лукохина и Бутырина. Пыльные, с грязными лицами, они были похожи на землекопов. Им было по тринадцать лет. Они озирались по сторонам. Это были еще дети. Я дал задание работникам разобраться с ними, а сам стал заниматься другими делами.

Будучи на работе в милиции, я часто встречался с людьми разных профессий. Нередко я слышал упреки в адрес милиции, иногда правильные, но больше всего необоснованные.

В милиции, как в любом другом учреждении, работают обычные люди, которые тоже могут ошибаться. Чаще всего милицией недовольны обыватели. Но давайте посмотрим, как они ведут себя сами, когда от них требуется помощь.

«Злостный хулиган Лазарев, бывший водопроводчик московской фабрики «Техвойлок», палил из ружья в пьяном виде у себя во дворе. Ермила Кодушкин все видел своими глазами, но не остановил хулигана, а спрятался за угол в ожидании развязки. А дальше. Приехали работники милиции. Старшина Макаров первым выскочил из машины, когда Лазарев прицеливался в грудь годовалой дочери. Макаров заслонил дочь убийцы. Только несколько дробинок попало в дочь и в мать. А как же дальше вел себя Ермила Кодушкин? А никак — стоял за углом, чтобы не попасть в свидетели.

А вот другой случай».

«Оставшиеся в запертой квартире на шестом этаже шестилетняя Надя и четырехлетняя Саша Т. решили выбраться на улицу через форточку. По улице шли сотни людей, но даже видевшие все это продолжали идти как ни в чем не бывало. А вот работник милиции, инспектор ОРУДа Карасев, заметив в окне детей, сорвал брезент с проходившей машины и, заставив прохожих натянуть его под окном, кинулся в квартиру. Осторожно взломав дверь, Карасев, чтобы не спугнуть ребят, ласково снял их с окна. Так были спасены дети. Люди, стоявшие на тротуаре, с облегчением вздохнули».

Сотни жизней, спасли работники милиции, рискуя порой собственной жизнью. А что делал в это время Ермила Кодушкин и ему подобные? Прятались по углам. И таких, как Кодушкин, к сожалению, еще много.

.Это случилось в проходной Карачаровского завода. Матерый преступник Владимир Гейко убил шофера московского монтажного управления Владимира Соколова. Убил только потому, что ему показалось будто Соколов его оскорбил. Убил не в запальчивости, не в гневе. После разговора, который присутствующие поняли как шутку, Гейко пошел в цех, изготовил нож и зарезал шофера.

Погиб хороший человек, чуткий и отзывчивый, семьянин, воспитавший чужого ребенка, оставшегося в годы войны без родителей. Не удивительно, что более 300 человек, лично знавших убитого и убийцу, потребовали смертной казни преступнику.

Но как странно было видеть в деле Гейко письмо небольшой группы людей, которые просили дать возможность перевоспитаться преступнику. Эти люди писали о гуманности. Они не сумели понять, что настоящий гуманизм — не в том, чтобы пожалеть убийцу, а в том, чтобы избавить общество от убийц, грабителей, насильников, мошенников. Их немного в нашем городе, но мы не можем спокойно жить, работать и отдыхать, пока они существуют.

Беспощадная и решительная борьба с преступностью — это и есть проявление истинной любви к людям. А мещанская мягкотелость и слезливость, которые иногда выдают за гуманность, ничего не приносят, кроме вреда.

Прямо на улице, среди белого дня, на инспектора Госстраха Е. Ф. Дмитриеву напал неизвестный. Сильно ударив женщину, преступник вырвал у нее сумку с деньгами и скрылся. Работники милиции задержали грабителя. Им оказался двадцатидвухлетний Е. Бородин — помощник печатника фабрики «Рекламфильм».

Выяснилось, что два года назад Бородина уже судили за хулиганство. Но на фабрике нашлись сердобольные люди. В свое время они ходатайствовали о его досрочном освобождении и взяли Бородина на поруки. И в результате пострадал ни в чем не повинный человек. Но это, конечно, не значит, что ставка на доверие всегда дает такие результаты.

Работники отделения милиции задержали Володю К., занимавшегося взломом телефонов-автоматов. Он плохо учился, хулиганил. Однако работники милиции решили не привлекать его к уголовной ответственности. Паренька устроили на работу на элекроламповый завод, в тот же цех, где уже много лет трудилась его мать. Рабочие завода отнеслись к подростку чутко, но без навязчивости. Осторожно начали его втягивать в жизнь коллектива. За последние полгода поведение Володи резко изменилось к лучшему. Он хорошо работает, не нарушает трудовой дисциплины, поступил в школу рабочей молодежи.

Но если можно при известных условиях оставить на свободе подростка, совершившего незначительный проступок и не опасного для окружающих, то недопустимо применять такую меру к злостному хулигану или бандиту.

Опытный преступник — наш опасный враг. Это, как правило, человек со взглядами, глубоко враждебными нашему обществу. Презрение к труду, стремление жить за счет общества, за счет других, пусть даже своих братьев по «ремеслу», — один из главных законов преступного мира. Во имя своих личных удобств, удовольствий или просто прихоти уголовник без особых колебаний может пожертвовать честью, здоровьем, а иногда и жизнью другого. Не говорю уже о том, что значительная часть рецидивистов — злостные алкоголики, а иногда и наркоманы.

Иногда распространяются слухи, будто уголовники убивают людей, проигрывая их в карты. Это вымыслы самих рецидивистов, и рассчитаны они исключительно на то, чтобы запугать малодушных, подчинить их своему влиянию.

Мы строим коммунизм, строим гигантскими темпами, так неужели можно и дальше терпеть в своем доме доставшуюся нам в наследство от старого строя язву преступности? Выжечь ее каленым железом целиком и до конца — такова первоочередная задача.

Каждый бывший рецидивист, живущий на свободе, должен находиться под строгим непрерывным контролем милиции и общественности. Если он хочет честно трудиться, приносить пользу обществу, ему надо помочь. Но коль скоро обнаружится, что человек, совершивший ранее преступление, по-прежнему пьянствует, хулиганит, уклоняется от работы, — не надо ждать, пока он опять кого-нибудь ограбит или убьет.

Немалую роль в борьбе с преступностью играет принуждение к труду тунеядцев. Тунеядец, по существу, мало чем отличается от настоящего преступника. У него та же идеология, те же взгляды. Он также не желает работать, хочет жить за счет общества. И если тунеядец не попал еще на скамью подсудимых, то это — чистая случайность.

Тунеядец почти всегда — мелкий спекулянт или жулик. А мелкий преступник, оставленный без присмотра, в любой момент может вырасти в крупного. Искоренение тунеядства лишает преступный мир основной базы, из которой он черпает свои «кадры».

Борьбой с преступностью, без сомнения, в первую очередь должны заниматься и занимаются органы милиции, суда, прокуратуры. Но успешно выполнять свой долг они могут только в тесном контакте с общественностью. Народные дружины, комсомольские оперативные отряды, товарищеские суды ведут большую работу по предупреждению правонарушений, выявлению и наказанию преступников. Однако и этого недостаточно. Надо, чтобы никто не проходил равнодушно мимо преступления, совершаемого на глазах, чтобы каждый вносил свою лепту в поддержание и укрепление общественного порядка. Надо помнить, что каждый, кто прямо или косвенно помогает преступнику, сам совершает преступление против общества.