8

8

Транспортный «Ю-52» заходил на посадку. Измученный многочасовой болтанкой на пути из авиационной базы истребительной авиации в Кракове на Восточный фронт, посадкой, инструктажем в штабе 52-й эскадры, потом опять полетом, лейтенант Ханс Иохим Биркнер наконец прибывал к месту своей службы – в 3-ю группу 52-й эскадры истребительной авиации рейха.

Третья группа базировалась на Тамани, в районе станицы Тимашевская. Перед взором Ханса открылась величественная панорама: огромный разлив Кубани. Река затопила все плавни, слилась с лиманами и речушками: казалось, что Азовское море подступает к самой Тимашевской.

Южнее, к Черному морю, в небо подымались высокие столбы дыма – там шли бои. В штабе эскадры Биркнеру объяснили, что немецкие войска отчаянно сражаются за Таманский полуостров, стратегически важный участок, что впереди его ожидают ожесточенные воздушные бои – истребители должны наглухо закрыть небо для советских бомбардировщиков. Русские значительно укрепили свои силы в последнее время, у них появились новые истребители, так что придется попотеть.

Самолет мягко коснулся земли. В иллюминаторе видны были рассредоточенные по полю «мессершмитты», чуть дальше два ряда аккуратных палаток для пилотов и технического состава. Едва Биркнер выбрался из транспортника, как к нему подошел адъютант командира группы обер-лейтенант Треппе и вежливо предложил пройти к командиру.

Через минуту они спустились в просторный бункер, освещенный маленькими лампочками от аккумуляторов. Из-за стола, сложенного из двух ящиков для бомб, поднялся высокий, небрежно одетый, черноволосый капитан с Рыцарским крестом на шее – Гюнтер Ралль, лучший снайпер в 52-й эскадре, опытный, толковый летчик. Справившись о здоровье молодого офицера, Ралль без лишних слов принялся его инструктировать:

– Запомни наши правила. Здесь значение имеют только воздушные победы, а не звания. На земле все летчики соблюдают субординацию и строгую воинскую дисциплину. Однако в воздухе все по-другому. Каждое звено ведет тот пилот, который имеет больше побед, который обладает большим опытом и умением. Эти правила соблюдают все без исключения, в том числе и я сам. Если я полечу с унтером, имеющим больше побед, то ведущим пары будет он.

В воздухе часто бывает, что с языка в напряженной обстановке срываются такие слова, которые старшему офицеру никто не осмелится повторить на земле. Во время боя это неизбежно. Однако все, что ты комментируешь в воздухе, следует немедленно забыть, как только ты приземлишься. Ты начнешь летать с унтер-офицером, он будет в воздухе твоим ведущим. И не дай бог, если я узнаю, что ты ослушался его приказа в воздухе только из-за разницы в званиях. Хорошенько запомни все это!

Вдруг ожил громкоговоритель, соединенный с рацией. «Мы возвращаемся! Потеряли двоих! Освободите полосу!»

– Это Крупински? – спросил, оборачиваясь, Ралль.

Только сейчас Биркнер заметил в глубине бункера у рации двух операторов.

– Так точно, господин капитан. Это Крупински, – ответил один из них, тот, что был в очках.

Ралль молчал. Треппе, не дожидаясь указаний командира, отправился на старт, чтобы предупредить дежурного.

Спустя некоторое время в бункер спустились два летчика – один высокий, черноволосый, с лицом боксера – командир 7-й эскадрильи обер-лейтенант Вальтер Крупински, сорвиголова, отчаянный пьяница и первый бабник в 52-й эскадре. За ним следовал белокурый, спортивного сложения парень с мальчишеским лицом – лейтенант Эрих Хартманн.

Об этой паре уже начали говорить в группе. Крупински, по натуре смелый и энергичный, охотно ввязывался в любую воздушную драку, но он был неважным стрелком. Хартманн же, напротив, оказался природным снайпером. Обычно он держался недалеко от своего ведущего, и когда тот отваливал, в очередной раз промазав, Хартманн стремительно сближался и всаживал в жертву пушечную очередь.

– Кто сбит? – сразу спросил Ралль.

– Немитц!

– Вилли?!. Не может быть! – Ралль не верил своим ушам. – Вилли Немитц сбивал англичан в сороковом году над Ла-Маншем, имел победы здесь, на Восточном фронте, опытнейший летчик, награжденный Рыцарским крестом… Невероятно! Как это произошло?

– Ничего не могу понять, Гюнтер, – отвечал Крупински, и вид у него был, как у побитого пса. – Все случилось в одно мгновение. Я только успел заметить, как на горку свечой ушла «кобра», а наш Немитц уже горит. По всей вероятности, он сразу был убит, потому что на позывные не отвечал и не пытался покинуть машину с парашютом.

– А второй?

– Не видел. Кажется, Шмидт. Мы с Буби были вверху. Когда Немитц загорелся, все кинулись в разные стороны.

– Вы что нибудь видели, Хартманн? – спросил Ралль.

Все повернулись к белокурому юноше.

– Они были выше нас, – забавно растягивая слова, начал докладывать Хартманн. – Пикировали не все. Одна пара осталась наверху для прикрытия. Она-то и сбила Шмидта, когда он метнулся наверх. Немитца атаковала «кобра» под номером 13 на большой скорости, поэтому предупредить его я не успел.

– Под номером 13, – задумчиво повторил Ралль. – У русских, если я не ошибаюсь, это число считается несчастливым. До сих пор этот номер нам не встречался, видимо, кто-то из новеньких. – Оператор! – резким голосом капитан окликнул дежурного радиста. – По эфиру проходили сегодня незнакомые нам фамилии?

– Были, господин капитан. – Радист торопливо заглянул в свой журнал: – Вот, нашел. Покрышкин, он, видимо, командир группы, и один из его летчиков – Речкалов.

В отряде был специально подготовленный радист со знанием русского языка, который, настроившись на волну русских летчиков, внимательно следил за их переговорами в воздухе. Вся собранная информация обобщалась и направлялась в штаб эскадры.

«Вероятно, – размышлял Ралль, – под номером тринадцать и летает этот Покрышкин».

– Вот что, Вальтер! – обратился он к Крупински. – Сейчас заправьтесь, подкрепитесь и поднимитесь с Хартманном в воздух. Осторожно пройдитесь над Крымской. Может, вам удастся встретить эту «кобру». Держитесь повыше, за облаками.

– Понятно, Гюнтер.

И оба летчика неспешно вышли из бункера. За ними направился и Биркнер, которому Ралль предложил устраиваться, познакомиться с людьми и осмотреться.

Когда Ханс поднялся наружу, Хартманн стоял невдалеке и о чем-то беседовал с коренастым техником – об этом можно было судить по замасленным штанам этого подвижного, улыбающегося человека. Увидев Биркнера, Хартманн хлопнул по плечу своего собеседника, бросив: «Подожди, Биммель, я сейчас», – быстро подошел к Хансу.

– Эрих Хартманн! – улыбаясь, представился он и протянул для пожатия руку.

– Ханс Биркнер.

– Новенький! – И, не дожидаясь ответа, спросил: – В какую тебя назначили эскадрилью?

– В седьмую.

– Отлично. Будем летать вместе. Вот что, проси, чтобы тебя определили ведомым к обер-фельдфебелю Паулю Россманну. Я у него учился. Отличный парень: добрый, веселый на земле и строгий, спокойный учитель в воздухе. Я у него многому научился.

Потом Хартманн поинтересовался новостями из Германии. Едва Ханс начал рассказывать, как Эриха позвали: надо было готовиться к очередному вылету. Договорились встретиться вечером, на всеобщей эскадрильной пьянке, где будут пить за упокой души Немитца.

Биркнер с завистью смотрел вслед Хартманну: такой молодой, а уже так уверенно себя ведет, видимо, имеет победы в воздухе. «Смогу ли я быть таким?» – подумал Ханс.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.