ГЛАВА 7 ЗАТУПЛЕННЫЙ МЕЧ (весна 1940 г.)
ГЛАВА 7
ЗАТУПЛЕННЫЙ МЕЧ
(весна 1940 г.)
Ранней весной 1940 года адмиралу Деницу было приказано явиться с докладом к в Берлин. Прибыв на Тирпицуфер, где находилось адмиралтейство, он был встречен старшим оперативным офицером штаба капитаном 1 ранга Вагнером. От него Дениц узнал, что в начале октября 1939 года Союзники пытались оккупировать Норвегию в качестве части их стратегии по окружению Германии и перерезанию канала поставок железной руды из Скандинавии. Сообщения из разведывательного ведомства адмирала Канариса и от германского военно-морского атташе в Осло, говорил Вагнер, показывали, что военные представители Союзников в Норвегии в течение нескольких последних месяцев весьма активны. Известно также, что норвежские судовладельцы предоставили около миллиона тонн танкерных емкостей в распоряжение Союзников.
5 апреля, в день, когда Союзники начали ставить мины в норвежских территориальных водах, граф де ла Уорр заявил в Лондоне: ни Германии, ни какой-либо нейтральной стране не следует ожидать, что Англия поставит себя в неравноправное положение путем неизменного соблюдения буквы международного права. Позже был перехвачен британский оперативный приказ, датированный 6 апреля, который касался «приготовлений к оккупации железорудных районов Северной Швеции через Нарвик».
Это был период «странной войны» на суше. Германская армия сидела в своих бетонных укрытиях, и, за исключением дозоров, мелких вылазок и эпизодических артиллерийских дуэлей, боевых столкновений не было. Однако в первые дни апреля 1940 года в портах Северного и Балтийского морей начали собираться немецкие военные корабли и морские транспорты. В одну из ночей под покровом темноты на них были погружены оружие, боеприпасы, провиант и прочие всевозможные запасы. С рассветом следующего дня пирсы опустели: операция «Везерюбунг» началась. Норвегия и Дания были оккупированы германскими войсками, они опередили англо-франко-польские экспедиционные силы только на несколько часов – из-за того, что начало операции последних было перенесено с 5 на 8 апреля.
Чтобы прикрыть эту операцию с моря, было направлено несколько подводных лодок с запечатанными приказами, который следовало открыть только у норвежских берегов. В течение нескольких дней подводные лодки произвели ряд атак на плавсредства противника, но почти все командиры лодок сообщили, что их атаки необъяснимо срывались. Выпускали торпеды по линкорам, крейсерам, транспортам и эсминцам, но ни одному из них не был причинен ущерб. Даже Прин, герой Скапа-Флоу, оказался ничуть не удачливее своих коллег.
15 апреля из штаба передали: «Мы должны считаться с возможностью высадки противника в Гратангене и Лавангене. «U-47» произвести разведку и доложить». Прин на заре занял новую позицию. В перископ он увидел два каботажных пароходика и маленькую группу рыболовных судов, стоявших на месте. Как щука стоит на мелководье, еле заметно шевеля плавниками, затаилась и «U-47», не замеченная ни эсминцами, набегами патрулировавшими во фьордах, ни сновавшими туда-сюда тральщиками. Понимая, что такая активность что-то да означает, Прин терпеливо ждал. К концу дня, когда он уже думал о том, где бы ему всплыть и подзарядить батареи, на лодке услышали странные металлические звуки. С предельной осторожностью его вахтенный офицер Ботманн подвсплыл так, чтобы перископ едва вышел из воды. Когда Прин взглянул в перископ, то ахнул: прямо перед ним стояли три огромных транспорта, французский крейсер, еще крейсер и еще три торговых судна!
– Честное слово, – произнес он срывающимся от волнения голосом, – тут целый флот над нами. А шумы, которые мы слышали, – это якорные цепи, они становились на якоря. Ну, друзья, тут побольше, чем в Скапа-Флоу!
Он продолжал внимательно наблюдать, и вскоре его предположения оправдались: вот где будут высаживаться войска! Рыбацкие шхуны сновали между транспортами и берегом. Отсюда они уходили груженые – людьми, оружием и боеприпасами, а с берега возвращались пустыми.
Прин стал готовиться к атаке, команда работала как часы. Четыре торпеды вышли из торпедных аппаратов, люди в лодке ясно слышали работу их винтов. Прин приник к окуляру. Если он сможет потопить эти суда, то британские и французские войска из экспедиционного корпуса окажутся на скалистом берегу без пищи и снаряжения. Трудно переоценить, какой это удар будет для операции Союзников. Торпеды должны попасть, думал он, они должны! Это была детская задача – попасть в огромные суда, стоящие на якоре. Люди смотрели и ждали. Рулевой вслух считал секунды. Вот… вот… пора… Прин не мог стоять на месте от нетерпения. Но ничего не случилось. Как это возможно? Вместе с Эндрассом они пересчитали свои расчеты, потом опросили торпедистов. Торпедисты, выяснилось, все сделали аккуратнейшим образом, сделали все, что было возможно в человеческих силах. Это было таким ударом! Ведь представлялся случай, прямо на тарелочке, когда одним ударом можно было сорвать вражеское вторжение. Чтобы разом четыре торпеды не сработали?!
Прин знал, что на его людей можно полностью положиться. Он заставил себя хладнокровно обдумать произошедшее, пока лодка шла к уединенному месту для подзарядки батарей и зарядки торпедных аппаратов запасными торпедами. Рассветало, когда он подвсплыл для новой атаки. Он снова выстрелил залпом из четырех торпедных аппаратов. Одна, приводимая в движение сжатым воздухом, шла прямо на крейсер, другие три, электрические, шли невидимыми. Вдруг первая торпеда пошла вправо, отклонившись от курса на десять градусов. А другие? Снова промах всеми четырьмя! На какой-то момент им овладело отчаяние, но затем он взял себя в руки и скомандовал:
– Курс… градусов.
Рулевой спокойно выполнил приказание, и лодка стала ложиться на заданный курс. И тут раздался скрежещущий звук: сели на мель.! «Это конец! – подумал Прин. – Вот он я, как на ладони. Совсем светло, прекрасная видимость. И где-то рядом орудия крейсеров». А тут как назло еще одна из промахнувшихся торпед ударилась о скалистый берег и с грохотом взорвалась, подняв в воздух столб воды. Сейчас на шум примчит крейсер, увидит лодку и разнесет ее в клочья. Только молниеносное решение может спасти их.
– Стоп оба! Оба полный назад! Все, кто может, на верхнюю палубу! – гремели по лодке приказания Прина.
Молодой офицер рядом с ним готовился уничтожить секретные документы, два матроса закладывали взрывчатку – чтобы лодка не досталась врагу. На палубе раздавал команды Эндрасс:
– На левый борт – марш! Кругом! На правый – марш!
И опять на левый, и опять на правый. Внизу Ботманн манипулировал двигателями: одним полный назад, другим малый вперед и так далее. Одновременно он осушил торпедозаместительную и дифферентные систерны,[28] чтобы облегчить лодку, и попеременно то заполнял, то продувал систерны главного балласта.
Смешивались звуки разных команд, топота ног, шипения сжатого воздуха, выхлопов и рокота дизелей, кипения воды за кормой.
Внезапно появилась и стала подавать им сигналы прожектором рыбацкая шхуна.
– Ответить им что-нибудь, чтобы сбить их с толку? – предложил сообразительный сигнальщик.
– Ради Бога, ответьте. Они, видно, принимают нас за англичан или за маяк.
Прин не думал, что это сработает, но он прошел через столько переделок, что теперь ему ничто не казалось невозможным.
Лодка сантиметр за сантиметром сдвигалась с мели, винты все глубже и глубже забирались в воду. Рывок – и лодка освободилась из плена. В этот момент раздался гром в правом дизеле – не выдержал.
– Правый мотор средний назад, левая машина средний назад, всем вниз, кроме верхней вахты!
Лодка шла легко, словно ничего и не случилось. Верхняя палуба очистилась от людей. Прин резко развернулся к глубокой воде, погрузился, вышел из фьорда и не всплывал, пока не оказался на безопасном расстоянии от противника. Он отошел подальше, прежде чем занялись ремонтом правого дизеля. На следующий день Прин получил приказ возвращаться на базу, и начался долгий и нервный поход домой, часто прерываемый погружениями из-за появлявшихся вражеских самолетов.
* * *
После долгих исследований эксперты Деница наконец обнаружили причину неприятностей. Так называемая бесконтактная вертушка,[29] которой были оснащены торпеды, должна была вызывать взрыв именно в тот момент, когда торпеда проходила под килем неприятельского судна. В этом случае торпеда наносила бы максимальный ущерб. Итак, если торпеда шла на заданной глубине, то под килем, где было максимальное магнитное поле, на которое была рассчитана вертушка, она срабатывала. Но стоило торпеде пройти на метр-другой глубже, вертушка не срабатывала.
А все дело оказалось в том, что во время норвежской кампании лодки по много часов проводили под водой, отчего часто повышалось давление внутри лодки свыше атмосферного уровня, так как всегда имела место небольшая утечка из систем воздуха среднего и высокого давления. И избыточное давление нарушало работу гидростатического отделения торпеды, из-за чего та уходила глубже, чем следовало. Вдобавок британцы размагнитили многие военные корабли и грузовые суда. Но во время операции в Норвегии эти факты не были известны германскому военно-морскому командованию.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.