Глава восьмая ПОСЛЕ РАСПРАВЫ

Глава восьмая

ПОСЛЕ РАСПРАВЫ

Посланник «его величества доллара» господин Лейн покинул Никарагуа в 1936 году лишь после того, как убедился, что ставленник США генерал Сомоса прочно держит в руках власть.

Прежде чем продолжить рассказ о судьбах никарагуанского народа, небезынтересно сказать несколько слов о бесславном конце дипломатической карьеры господина Лейна.

Ярый антисоветчик Лейн из Никарагуа отправился посланником в Эстонию, Латвию и Литву, а оттуда — в Югославию. Начало второй мировой войны застает его снова в Латинской Америке. В 1941–1942 годах Лейн — посол в Коста-Рике. Следующие два года он был послом в Колумбии. Здесь мы и познакомились. В те годы я находился в Колумбии на дипломатической работе и по долгу службы часто встречался с мистером Лейном. Это был человек, который всегда либо уже выпил, либо собирался выпить (его излюбленным напитком было виски). Энергичный, подвижной, Лейн любил прикидываться эдаким «свойским парнем». Он охотно вмешивался в чужие дела, пытался руководить сразу всеми министрами колумбийского правительства. 12 июня 1944 года при его участии была сделана попытка государственного переворота. Меня, да и не только меня, удивляло, что, будучи профессиональным дипломатом, почти 20 лет прослужив в латиноамериканских странах, он так плохо говорил по-испански. Возникала даже мысль, уж не прикидывается ли он. Но нет, просто мистер Лейн не утруждал себя изучением иностранных языков, самоуверенно полагая, что доллары и виски открывают все двери и сердца.

Как-то на приеме в президентском дворце я спросил Лейна, каковы его впечатления о Никарагуа. Посол насторожился: он был удивлен, что молодой советский дипломат в курсе его «старых дел». Я объяснил господину Лейну, что меня интересует биография Сандино. Посол вздрогнул. Никаких объяснений, однако, не последовало. К нам подошла миссис Лейн, и к «деликатной теме» мы больше не возвращались. Вспоминать о Сандино послу было явно неприятно, а мне дипломатический этикет не позволял сказать мистеру Лейну все, что я о нем думал.

Дальнейшая судьба Лейна сложилась так. В 1945 году он был переброшен на работу в народную Польшу. В Варшаве господин Лейн пытался вести себя так же, как он вел себя в Манагуа. Кончилось тем, что в 1947 году правительство Польской Народной Республики объявило господина Лейна «персоной нон грата», и он был выслан из страны.

С тех пор и до конца своей жизни (Лейн умер в 1954 году) дипломат в отставке Лейн занимался сочинением антисоветских пасквилей.

Нелишне заметить, что протеже мистера Лейна мистер Пол Дэниеле как две капли воды похож на своего наставника. Дипломатическая карьера Дэниелса (род. в 1903 году) началась в 1928 году. Специальную школу «практической» дипломатии Дэниеле прошел под руководством Лейна в Никарагуа, где активно участвовал в организации убийства Сандино. В 1943 году Лейн перетащил своего любимца в Колумбию, под свое начало. Советник посольства Дэниеле подражал своему шефу во всем: как и он, был всегда навеселе, но в отличие от Лейна сносно говорил по-испански. Участие в убийстве Сандино и покровительство Лейна помогли Дэниелсу сделать карьеру: из Боготы он отправился советником посольства США в Рио-де-Жанейро, а в 1947 году был назначен послом в Гондурасе. Затем в течение трех лет (1948–1950) Дэниеле представлял США в Организации американских государств. Здесь он показал себя сторонником политики «большой дубинки» и откровенного вмешательства во внутренние дела латиноамериканских стран. Его последний дипломатический пост — посол в Эквадоре (1951–1953), а затем отставка. Мемуаров пока не написал.

Но вернемся к Сомосе.

В конце 1935 года шеф «национальных гвардейцев» создал фашистскую партию «Голубые рубашки» и объявил, что на выборах 1936 года выставит свою кандидатуру на пост президента, — вопреки конституции, так как никарагуанская конституция не разрешает избирать президентом родственника бывшего президента, а также лиц, занимающих ответственные государственные посты.

Консерваторы и либералы объединились и выдвинули кандидатом на пост президента Леонардо Аргуэльо, бывшего министра иностранных дел. Тогда Сомоса в конце мая 1936 года поднял мятеж. 6 июня перепуганный президент Сакаса ушел в отставку. Временным президентом Никарагуа конгресс назначил Карлоса Бренеса Харкина. А девять дней спустя «одумавшиеся» либералы под дулами пистолетов выдвинули Сомосу своим кандидатом в президенты. Выборы, состоявшиеся 8 декабря, показали, чего можно достигнуть путем «правильной организации дела»: за убийцу Сомосу было подано 117 тысяч голосов, а за Аргуэльо — 1086!

Президентские полномочия Сомосы истекали 1 января 1941 года. Но в предвидении этого «президент» в 1939 году внес в конституцию изменения, согласно которым диктатор мог быть переизбран на новый срок; срок пребывания президента у власти был продлен с четырех до шести лет. 30 марта 1939 года состоялось «переизбрание» Сомосы на новый шестилетний срок. Но Сомосе этого показалось мало, и он к шести «законным» годам добавил еще два «неиспользованных» (1939–1941). Таким образом, было запланировано пребывание у власти до 1 мая 1947 года!

В 1939 году Сомоса посетил Вашингтон и был принят президентом Рузвельтом. Позднее Сомоса хвастался: «Однажды я рассказал Франклину Делано Рузвельту, что такое демократия в Центральной Америке. Демократия в наших странах — это дитя, а разве можно давать младенцу все, что он попросит? Я даю свободу, но на свой лад. Попробуйте дать младенцу горячего пирога с мясом и с перцем — вы его убьете».

Итак, Сомоса установил в Никарагуа «свободу на свой лад». Вся страна была превращена в большую тюрьму. Восточная часть президентского дворца специально оборудована для пыток: камеры сделаны в форме поставленного вертикально гроба; в этом склепе без света, без воздуха можно только стоять. Рядом с камерами в клетках размещены кровожадные обитатели джунглей. Им часто приходится лакомиться человеческим мясом. Неожиданные аресты и убийства из-за угла — рядовое явление в Никарагуа.

В президентский дворец и даже к его подступам можно пройти лишь по специальному разрешению органов безопасности. На холме Тискапа в Манагуа рядом с президентским дворцом расположены военная академия, полицейское управление и казармы «национальной гвардии». Холм Тискапа окружен живописным бульваром, но пересечь его без особого пропуска нельзя.

Вся страна превращена в огромное поместье, используемое для нужд семьи Сомосы. Этой семье принадлежат 51 животноводческая ферма, 46 кофейных плантаций, 50 процентов акций в большинстве предприятий страны, большое количество домов, электростанций, газета «Новедадес», и т. д. и т. п. У семьи Сомосы — огромные вложения за границей.

Даже такие реакционно настроенные журналисты, как Чарлз Портер и Роберт Александер, в книге «Борьба за демократию в Латинской Америке» признают: «Сомоса управлял страной так, как если бы это была его ферма».

Анастасио Сомоса так усердно работал на своих хозяев, что заслужил своеобразную похвалу даже у Франклина Делано Рузвельта: «Сомоса, конечно, сукин сын, но это все же наш сукин сын!» — сказал президент США.

И тем не менее в годы второй мировой войны в Никарагуа начался общедемократический подъем. В 1944 году образовалась партия никарагуанских коммунистов — Социалистическая партия. За один год она превратилась в массовую партию, располагающую своими центрами, печатью, издательством, школами по подготовке кадров. Созданный по инициативе коммунистов профсоюзный центр объединил свыше 100 тысяч трудящихся. Но открыто действовать партия могла только в течение 14 месяцев, в период демократического подъема, вызванного разгромом фашизма.

В июле 1944 года сотни матерей, сестер и жен арестованных вышли на улицу протестовать протии массовых репрессий. Диктатор придумал своеобразную контрмеру: по его указанию была организована «встречная» демонстрация пьяных проституток. Так Сомоса пытался дискредитировать подъем демократического движения в стране.

В соседних с Никарагуа странах был свергнут режим кровавой диктатуры. Обстановка в самой Никарагуа накалилась настолько, что Сомоса был вынужден обещать народу не выставлять более свою кандидатуру на пост президента. Опасаясь дальнейшего подъема демократического движения, 12 января 1945 года Сомоса ввел кодекс о труде, в котором щедро обещал рабочим все, что только можно обещать на бумаге. При этом он так поверил в свое великодушие и настолько «расчувствовался», что велел воздвигнуть памятник собственной персоне. Выполнение этого приказа обошлось и без того скудной государственной казне Никарагуа в 4 миллиона кордоб.

С присущим им юмором жители Манагуа назвали площадь, где бронзовый Сомоса скачет на бронзовом коне, «площадью Лошади» и распевали песенку, начинавшуюся словами:

Видно, таков уж порядок вещей,

Таков наш удел неизменный,

Что после Сандино и после Рубена

Приходят сомосы взамен им…

В послевоенные годы репрессии против патриотов и демократов усилились. Особенно жестоким преследованиям подверглась Социалистическая партия.

В 1947 году были проведены президентские выборы. На сей раз Сомоса позволил избрать бывшего кандидата в президенты Леонардо Аргуэльо, которому тогда исполнилось 70 лет. Но, вступив в должность, престарелый Аргуэльо неожиданно отказался быть послушной марионеткой Сомосы. Стоит ли говорить, что на президентском посту Аргуэльо удержался недолго: всего 25 дней. 25 мая Сомоса окружил танками президентский дворец и, разбудив президента, сообщил ему, что он низложен.

На рассвете 26 мая был созван никарагуанский конгресс. Аргуэльо был объявлен умалишенным, и временным президентом Никарагуа был назначен дядя Сомосы Бенхамин Лакайо Сакаса. В августе 1947 года президентом был назначен другой дядя Сомосы, 80-летний Виктор Роман-и-Рейес, а в 1950 году Анастасио Сомоса вновь стал президентом Никарагуа и уже не выпускал бразды правления до 1956 года, то есть до конца своей бесславной жизни.

Что касается свергнутого президента Аргуэльо, то он дорого поплатился за свое «своеволие». Укрывшись в ночь переворота в мексиканском посольстве, он собирался тут же покинуть Никарагуа, но сомосовские власти категорически отказали ему в праве на выезд. Лишь через шесть месяцев, тяжело больной, он перебрался в Мексику. Там кое-что из его рассказов о 25 днях, проведенных на посту президента Никарагуа, просочилось в печать. При вступлении в должность и при ознакомлении с запущенными делами государства Аргуэльо больше всего поразило то известное всем и каждому обстоятельство, что Сомоса рассматривал государственную казну как свою собственную. Например, незадолго до избрания Аргуэльо правительство Никарагуа закупило в США 100 тракторов; 98 из них обрабатывали поля обширных поместий Сомосы. Сотни людей, получавших жалованье в качестве железнодорожных служащих, в действительности работали в латифундиях Сомосы.

Не удивительно, что, обнаружив у нового президента такую «любознательность», Сомоса решил объявить его невменяемым.

Тем временем Сомоса, как самый надежный из всех «надежных людей» Уолл-стрита в Латинской Америке, был главной опорой США в борьбе против демократического движения в странах Центральной Америки. В частности, он сыграл главную роль в организации контрреволюционного переворота в Гватемале в 1954 году. В том же году Сомоса заключил с США военное сотлашение, еще крепче привязав Никарагуа к американской военной колеснице; при этом он изрядно нажился сам, получив большой куш за то, что согласился приобрести старое американское оружие. Алчность диктатора вошла у никарагуанцев в поговорку. Значительную часть своей собственности «Тачо» — Сомоса (наиболее ходовое из его прозвищ, означающее примерно «Подонок») приобрел, руководствуясь правилом: «При сделках я предпочитаю иметь дело со вдовами».

Террор и беспросветная нужда толкали народ Никарагуа на борьбу против ненавистного тирана. Создавались подпольные оппозиционные группы, все большее распространение получала нелегальная печать. Несмотря на особую бдительность никарагуанской полиции, в феврале 1956 года во время посещения диктатором города Леона на стенах многих домов появились рисунки, изображавшие череп со скрещенными костями. Огромные надписи гласили: «Смерть Сомосе!» Над головой тирана сгущались тучи.

В 1952 году в Сальвадор приехал скромный никарагуанский юноша Ригоберто Лопес Перес. Вначале он работал механиком в радиокомпании «Виктор», а в конце года поступил на государственную службу — стал санитарным инспектором, а позднее — секретарем санитарной инспекции столицы. Этот тихий и незаметный молодой человек любил хорошую, умную книгу, сам писал стихи и даже печатался, часто посещал концерты, любил детей и мечтал жениться на скромной студентке колледжа «Эспирито Санто».

3 сентября 1956 года Ригоберто вдруг подает заявление об отставке. «По семейным обстоятельствам вынужден возвратиться в Никарагуа», — объясняет он. 15 сентября он рассылает прощальные визитные карточки друзьям…

В клубе государственных профсоюзов города Леона 21 сентября 1956 года по инициативе угодничавших перед диктатором Сомосой профсоюзных лидеров был устроен бал в честь президента по случаю его «выдвижения» в энный раз на президентский пост. Во время небольшой «торжественной части» профсоюзные боссы благодарили Сомосу за его «самоотверженный труд на благо родины», за его «самопожертвование», ибо «никак иначе его согласие вновь выставить свою кандидатуру на пост президента оценить было нельзя». Сомоса слушал эти заверения в верноподданнических чувствах и самодовольно улыбался. Затем начались танцы. Окруженный телохранителями старый ловелас уселся поудобнее, чтобы насладиться видом стройных ножек танцующих сеньорит. К столику президента медленно приближается пара: Ригоберто Перес Лопес с незнакомой девушкой. Оркестр играет медленное танго, на лице Ригоберто мучительное нетерпение: в его распоряжении всего десять минут. Через десять минут яд, который он только что проглотил, подействует и он опоздает… опоздает сделать то, что обдумывал в течение долгих месяцев, — избавить свой несчастный народ от тирана. Стрелять надо в упор, наверняка. Но музыка смолкла… танго кончилось. Неужели все пропало, не рассчитал?!. Слава богу, нет: оркестр без перерыва заиграл резвый «пасодобле». Скорее, скорее!.. Удивленная сеньорита, сбившись с такта, ничего не понимает. Вот, наконец, ненавистное красное от выпитого шампанского самодовольное лицо с заплывшими сальными глазками… Шесть выстрелов в упор. Три попали в цель. Охранники выхватили пистолеты… Ригоберто упал. «Он еще жив», — промелькнуло в его затуманенном мозгу. И уже лежа на полу, истекая кровью, Ригоберто сделал последний, как выяснилось позднее, смертельный выстрел в пах. Сомосу не спасли ни лучшие врачи Леона и Манагуа, куда его перевезли на военном американском вертолете, ни американские специалисты (среди которых был и личный врач президента Эйзенхауэра, генерал-майор медицинской службы Хитон), прибывшие в зону Панамского канала, куда Сомосу переправили на американском военном самолете. 29 сентября палач никарагуанского народа Анастасио Сомоса скончался.

Выстрелы Ригоберто Лопеса всполошили Вашингтон.

Североамериканские газеты, особенно те из них, которые тесно связаны с монополиями, не скупились на проклятия по адресу народного мстителя. Компания «Юнайтед фрут», чьи интересы так ревностно защищал генерал Сомоса, требовала жестоких репрессий. Президент США Эйзенхауэр в своем соболезновании счел нужным подчеркнуть, что Сомоса «погиб от руки подлого убийцы».

«Понятно, почему Вашингтон так разъярен в связи с кончиной генерала Сомосы, — писала чилийская газета „Эль сигло“. — На звездном знамени Соединенных Штатов Америки стало одной звездой меньше. От выстрелов молодого патриота Лопеса Переса задрожали все тираны, состоящие на службе у госдепартамента и североамериканских монополий».

Официальная печать Никарагуа с умилением сообщала, что мимо гроба Сомосы прошли десятки тысяч никарагуанцев. И она не лгала. Но продажные газетчики умолчали о том, что люди спешили на похороны только для того, чтобы лично убедиться в смерти диктатора. Вид поверженного убийцы вызывал нескрываемую радость на лицах участников похоронной процессии.

Узнав о смерти кровавого диктатора, страна вздохнула с облегчением. Многие с трудом скрывали ликование. Жители никарагуанского города Сан-Сальвадора вышли на улицы, обнимали и поздравляли друг друга, пели песни, запускали фейерверки.

Точно такую же реакцию вызвало известие о конце диктатора Сомосы и в других латиноамериканских странах. В университете Буэнос-Айреса состоялся митинг памяти Ригоберто Лопеса Переса, отдавшего жизнь за избавление родины от тирана. На митинге выступил известный аргентинский историк и публицист Грегорио Сельсер, автор трех интересных книг о Сандино. Он закончил свое страстное выступление словами, которые были подхвачены многотысячной аудиторией:

— Сомоса убит. Да здравствует Сандино! Умер тиран. Пусть живет Освободитель!

После убийства диктатора временным президентом Никарагуа стал его старший сын Луис Сомоса.

У Анастасио Сомосы было четверо детей: два законных сына — Луис и Анастасио, один незаконнорожденный — Хосе, и дочь Лилиан. Лилиан Сомоса вышла замуж за родственника бывшего президента Сакасы, Гильермо Севилью Сакасу, который после свадьбы был назначен «пожизненно» послом в США. Он и поныне посол Никарагуа в Вашингтоне, причем, будучи здесь «старожилом», выполняет почетную роль старшины дипломатического корпуса.

Подражая коронованным особам, президент Сомоса распорядился изобразить портрет своей дочери на денежных знаках. По молчаливому уговору, как только купюра с портретом Лилиан попадала к ним в руки, никарагуанцы подрисовывали представительнице ненавистного «царствующего семейства» усы и добавляли короткое, но хлесткое словцо «пута», что по-испански означает «потаскуха».

Анастасио Сомоса-младший был любимцем отца. Он кончил военную академию Уэст-Пойнт в США и за несколько лет до смерти родителя был назначен начальником «национальной гвардии». Один из родственников Сомосы, Карденаль, по политическим соображениям эмигрировавший за границу, в своей книге «Почему я востал» разглашает «семейную тайну»: «У Анастасио Сомосы-младшего не все дома… это явный параноик».

Впрочем, сохранить в тайне этот прискорбный факт не удалось. Достойный отпрыск своего отца, Анастасио Сомоса-младший с первых дней проявил себя на должности начальника «национальной гвардии» как садист и изощренный палач. Так, по его приказу в застенках «национальной гвардии» была создана электроустановка, с помощью которой можно следить за физическим состоянием человека, подвергаемого пыткам, чтобы истязания не прерывались «на самом интересном месте» в связи со смертью жертвы. В народе Анастасио Сомосу-младшего называют «гориллой». Ходили слухи, что он пьет кровь своих жертв.

Старший сын Сомосы Луис еще при жизни отца был назначен председателем Национального конгресса. Составители конституции Никарагуа предусмотрели, что после смерти президента его преемником до новых внеочередных выборов автоматически становится председатель конгресса. Таким образом, Луис Сомоса 29 сентября 1956 года занял пост временного президента республики. Президентские выборы были назначены на 1 мая 1957 года.

Памятуя об излюбленных приемах покойного родителя, Луис Сомоса следующим образом организовал свое выдвижение на пост президента. Он пригласил всех делегатов предстоящего съезда либеральной партии в президентский дворец, и там, под дулами пулеметов, они услышали следующее.

«Господа делегаты съезда, — заявил временный президент. — Я не стремлюсь оставаться президентом, но, если вы на вашем съезде либеральной партии в городе Леоне будете настаивать, чтобы я согласился на выдвижение моей кандидатуры на пост президента Никарагуа, я готов принести эту жертву моему народу. Однако же имейте в виду, я сделаю это лишь при условии, что избрание пройдет единогласно. Я хочу, чтобы за меня проголосовали все сто пять присутствующих здесь делегатов съезда и чтобы по прибытии в Леон уже не понадобилось бы никакого обсуждения. Если хоть один из вас „против“, пусть поднимет руку, — в таком случае я откажусь от выдвижения своей кандидатуры».

Разумеется, охотников возражать против «великодушного» предложения, подкрепленного такими убедительными аргументами, как пулеметы, не нашлось.

Делегаты съезда либеральной партии отправились в Леон. Город, казалось, вымер: было введено осадное положение, были приняты специальные меры по охране Луиса Сомосы.

Съезд состоялся в городском театре. Не было никого лишнего: только делегаты и охрана. Церемония выдвижения кандидата была сведена к минимуму: Луис Сомоса произнес краткую речь, его кандидатуру «выдвинули», он согласился — и делу конец! Все это продолжалось не более часа, и президент тут же отбыл в Манагуа.

«Победа» досталась Луису Сомосе без труда. Он набрал 450 тысяч голосов. Например, в местечке Блуфф, все население которого, включая детей, составляло 158 человек, за Сомосу было подано… 503 голоса! И так повсюду. Даже видавшая виды Никарагуа не знала такой фальсификации выборов, на какую из страха перед свободным волеизъявлением народа пошел Луис Сомоса. Однако страх перед народом имел под собой вполне реальные основания…

Несмотря на жестокий террор и преследования, передовые силы никарагуанского общества готовились к решительным действиям.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.