Двое из ларца не одинаковых с лица (Роман Карцев и Виктор Ильченко)

Двое из ларца не одинаковых с лица (Роман Карцев и Виктор Ильченко)

В этом тандеме первым на свет появился Виктор Ильченко. Это случилось 2 января 1937 года в городе Борисоглебске. Семья Виктора не имела никакого отношения к искусству – его отец был летчиком. И мечтал, что его сын продолжит династию (отец Виктора погибнет в 41-м году при обороне Киева). Однако Виктор еще в детстве стал бредить морем и, когда закончил школу, специально уехал в Одессу, чтобы быть поближе к нему. Там он поступил в Институт инженеров Морского флота. Было это в 1954 году. В этом же городе обретался и Роман Карцев (Кац).

Он родился 20 мая 1939 года в Одессе, но с двух до семи лет жил в Омске в эвакуации вместе с матерью, которая была секретарем парторганизации обувной фабрики, и тетей. Отец Романа – Аншел Кац – в годы войны был на фронте, причем трижды попадал в плен, но каким-то чудом всякий раз избегал гибели, находясь в лагерях смерти (и это при том, что он был чистокровным евреем!). Как вспоминает Р. Карцев:

«Сутками отец рассказывал о пребывании в трех лагерях смерти, откуда он три раза бежал! Мне было семь лет, но я помню этот плач всех слушающих. Больше он никогда к этому не возвращался, никогда не надевал наград. Отец вернулся с войны в чине ефрейтора, хотя я в компании дворовых друзей говорил, что он майор. А один рыжий паразит кричал: «Какой он майор – он мэйер! И вообще езжайте в свою Палестину!»

После окончания школы в 1956 году, Карцев пытался дважды поступить в театральное училище в Одессе, но оба раза терпел неудачу. В армию его не взяли из-за астигматизма, поэтому ему пришлось устраиваться на работу на швейную фабрику «Молодая гвардия» учеником наладчика по швейным машинам. Вскоре он получил разряд, зарплату сначала в 500 рублей, а потом в 800 (еще дореформенных) и был вполне счастлив. Но однажды к ним в цех зашел сам директор фабрики, депутат Верховного Совета Украины, и оскорбил одну из работниц: рыкнул на нее: «Встань, корова». Карцев единственный из присутствующих, кто осмелился заступиться за женщину, он сказал директору: «Извинись, жлоб». После этого Романа судили товарищеским судом и уволили по статье. Но он подал на комиссию, и его восстановили, поскольку весь цех был за него. Но Карцев в итоге пошел по стопам матери – устроился работать на модельно-обувную фабрику.

Параллельно работе Карцев все свободное время отдавал участию в художественной самодеятельности – исполнял различные миниатюры и мечтал стать знаменитым юмористом, как его кумир Аркадий Райкин. А вот Виктор Ильченко, несмотря на то, что активно выступал в институтском театре миниатюр «Парнас-2», который гремел на всю Одессу, мечтал о другом – он хотел связать свою жизнь с морем. Поэтому театр он рассматривал исключительно как хобби. Но тут на его пути возник студент третьего курса его же института Миша Жванецкий и сбил его с правильного пути.

Уже в ту пору Жванецкий писал миниатюры и предложил Ильченко выступать дуэтом. Дескать, хватит петь чужие куплеты, давай петь свои. И они дома у Жванецкого на Комсомольской улице стали писать миниатюры для собственного дуэта. Позднее сам Жванецкий пожалеет об этом: «Жить бы ему да жить, будучи крупным начальником в морском пароходстве. Так нет – мы вытащили его из той чистоты, погрузили в мир эстрады, я жалею об этом до сих пор. Потому что, находясь на этой вершине, которая ниже многих вершин, – ты теряешь здоровье».

Между тем благодаря «Парнасу-2» устроилась и личная жизнь Ильченко. Именно там он познакомился с молоденькой актрисой Татьяной и очень быстро сделал ей предложение руки и сердца. В 1960 году у молодых родился первенец – сын Сергей, а чуть позже и дочь.

Итак, несмотря на свое увлечение театром, Ильченко не собирался связывать с ним жизнь. Поэтому когда в 1959 году он окончил институт, то устроился работать в Одесское пароходство. Начинал свою службу с инженерной должности, но очень скоро дорос до начальника отдела. Жизнь его складывалась вполне благополучно: он был женат, растил сына и занимал хорошую должность в пароходстве, которая весьма прилично оплачивалась. И ничто не предвещало крутого поворота в жизни Ильченко.

Все свободное от работы время Ильченко продолжал посвящать театру. Только теперь это был уже не студенческий театр, а свой собственный. В 1961 году Виктор попробовал организовать любительский театр, в котором как режиссер поставил спектакль по Карелу Чапеку «Как это делается». Спектакль не имел большого успеха и мог вполне стать последним самостоятельным спектаклем Ильченко. Но тут на его горизонте внезапно возник Роман Карцев.

Они познакомились в 1960 году, когда Карцев устроился артистом в театр «Парнас-2». Однако тогда их знакомство было скорее шапочным. А потом Карцев и вовсе покинул Одессу: уехал в Ленинград по приглашению Аркадия Райкина. Но в июле 1963 года райкинский театр приехал на гастроли в Одессу, и судьба вновь свела бывших коллег. Карцев шел на пляж и на улице Ласточкина, угол Пушкинской, случайно встретился с Ильченко. Они разговорились, и Роман внезапно предложил Виктору показаться Райкину. Ильченко эта идея не вдохновила. Он тогда только что получил повышение, стал начальником испытательного отдела новой техники и собирался даже распрощаться с театром. Но Карцев так настойчиво его уговаривал, что Ильченко внезапно согласился. И уже на следующий день показался Райкину с интермедией про прохожих. Увиденное мэтру сатиры понравилось, и он с ходу зачислил Ильченко в штат своего театра.

В Ленинград Ильченко приехал без семьи, которая пока оставалась в Одессе. Жить он стал вместе с Карцевым: они снимали двухрублевую комнату в коммуналке в центре города. Их первым совместным спектаклем было представление «Волшебники живут рядом». В отличие от взрывного Карцева, медлительный Ильченко входил в работу не спеша, как всегда, вдумчиво, вызывая насмешливые взгляды партнеров. Большинству актеров труппы казалось, что Ильченко актер никудышный. Но затем Райкин поручил Ильченко и актрисе Наталье Соловьевой танцевать классический дуэт на музыку Глюка, и случилось чудо: номер получился на загляденье. По словам Карцева:

«Наташа была балериной, а Витя вообще танцевал первый раз в жизни! Да еще Глюка! Витя был очень худой, но серьезный вид и туника придавали ему угловатую грациозность. Весь театр собирался смотреть этот номер! И Витя своей смелостью заслужил уважение актеров и Мастера. Тут и началась наша настоящая дружба. Мы ходили вместе в театры, завтракали в кафе «Ленинград» на Невском за рубль! Обедали в пирожковой на углу Желябова рядом с Театром эстрады. А вечером стояли за кулисами и впитывали в себя Великого Артиста…»

В ту пору Аркадий Райкин был уже признанным мэтром советской сатиры, единственным и неповторимым артистом, равных которому на отечественной эстраде не было. И работа в его Театре миниатюр была настоящим подарком для любого советского артиста. И можно смело сказать, что, не попади Ильченко с Карцевым в его театр, из них вряд ли бы впоследствии получились звезды. Именно у Райкина они научились профессионализму, колоссальной отдаче, уважению к зрителю, культуре, чувству ритма, темпа.

В 1964 году в райкинский театр устроился еще один приятель Ильченко – Михаил Жванецкий. Райкин взял его как талантливого автора миниатюр, поскольку прежние авторы Райкина уже не устраивали. Жванецкий работал как заводной, буквально заваливая мэтра своими текстами. Но тот брал не все его миниатюры, а большую их часть приберегал до поры до времени, складывая их в специальный сундук.

Самой первой миниатюрой Жванецкого, которая не только прославила имя автора, но и вознесла на вершину успеха его друзей – Ильченко и Карцева, стала миниатюра «Авас». Это была настоящая феерия юмора, которая буквально повергала зрителей в нескончаемые приступы гомерического хохота. На сцене властвовали три актера: Райкин, Карцев и Ильченко. Последний в этой троице играл тупого мужика, совершенно не воспринимающего юмор. На протяжении всей миниатюры по лицу героя Ильченко не пробегала даже тень улыбки, и именно эта невозмутимость веселила зрителей до колик. Так играть мог только Ильченко.

Между тем главным артистом в театре Аркадия Райкина был… сам Райкин. Он играл ведущие роли, отбирал миниатюры, назначал на спектакли актеров. И, пока Ильченко с Карцевым были новичками в его коллективе, они с этим мирились. Но спустя пару лет им уже захотелось большего, и они, не обремененные большими ролями у Райкина, решили выступать еще и отдельно. И те миниатюры Жванецкого, которые не проходили у Райкина, стали брать себе, чтобы выступать с ними в концертах. Так на свет явился эстрадный триумвират Жванецкий – Карцев – Ильченко.

Вспоминает Р. Карцев: «Наши с Витей фамилии слились в одну, наши мысли сходились, наши взгляды не расходились. И хотя мы были совершенно разными людьми – по темпераменту, по уровню образования, по отношению к некоторым сторонам жизни, к женщинам, к выпивке и даже по отношению к общим друзьям, – но нас объединяло главное: любовь к театру, к нашему жанру. И еще – уважение друг к другу. Особенно со стороны Вити. Я регулярно скандалил с режиссерами, я каждый день предлагал новые варианты роли, ставил в тупик постановщиков спектаклей и партнеров, я неимоверно много и часто, очень часто импровизировал не туда. И Витя все это терпел!..»

Они и в самом деле были разными людьми: взрывной Карцев и медлительный Ильченко. Однако именно эта непохожесть и держала их друг возле друга сильнее любого клея. Не будь ее, эти люди даже недели не смогли бы просуществовать вместе. А так их дуэт просуществовал более 30 лет.

Между тем Райкин весьма ревниво относился к тому, что его актеры работают еще и на стороне. Мало того, что работают, так еще и становятся популярными. В итоге грянула буря. Однажды на репетиции мэтр сделал Карцеву замечание: дескать, вы что, юмор понимаете лучше меня?! На что молодой актер ответил: «Выходит, так!» После чего немедленно был уволен из театра. Ильченко остался без партнера, однако из театра не ушел, поскольку надо было кормить семью. А чуть позже, где-то через год, именно Ильченко в компании с Жванецким и несколькими другими актерами театра уговорили Райкина сменить гнев на милость и вернуть Карцева в театр. Однако вскоре грянул новый скандал: Райкин уволил уже Жванецкого. Это увольнение стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Ильченко и Карцева. К тому времени они уже крепко стояли на ногах как самостоятельный эстрадный дуэт, и им стало ясно, что их пути с Райкиным расходятся окончательно. В 1969 году они ушли из Театра миниатюр и возобновили свой триумвират. А через год к ним пришел первый серьезный успех: на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады они стали лауреатами.

В год триумфа на конкурсе эстрады Ильченко получил второе высшее образование: заочно окончил актерский факультет ГИТИСа. И они с Карцевым бросились покорять эстрадный олимп, создав в Одессе свой собственный Театр миниатюр. Их первой премьерой стал спектакль «Как пройти на Дерибасовскую», который создавался в непростое время. Летом 70-го в Одессе свирепствовала холера и в городе был объявлен карантин. Поэтому высокая комиссия из Киева, которая должна была принимать спектакль, приехать не смогла. Премьера срывалась. Но выручила секретарь обкома по фамилия Гладкая, которая заявила: «Смотреть спектакль не будем, надо быстро выезжать на гастроли, показывать, что Одесса жива, Одесса смеется». Тогда по стране распространялись жуткие слухи, что в Одессе люди умирают тысячами и их трупы даже не убирают с улиц.

Первый же спектакль принес Ильченко и Карцеву заслуженную славу. Дуэт стал гастролировать по стране, миниатюры в его исполнении стали часто показывать по телевидению. А осенью дуэт отправился в Москву, чтобы выступить на том самом IV Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Председателем жюри на нем должен был быть Аркадий Райкин, но ему в этом праве было отказано – в разгаре был скандал с его последним спектаклем «Плюс – минус». Поэтому жюри возглавил известный артист Малого театра Иван Любезнов. Вспоминает Р. Карцев:

«В театральных кругах нас знали по театру Райкина, и многие пришли специально послушать нас. Успех был ошеломляющим. В первом туре мы играли «Авас», «Везучий-невезучий» и монолог «Дедушка». Члены жюри сами аплодировали, и мы спокойно прошли во второй тур. Во втором туре история повторилась, мы играли свои шлягеры и были пропущены в третий тур – к безумной радости одесских боссов. В третьем туре жюри попросило нас сыграть миниатюры из первого, так как в зале собралось много народу, чтобы посмотреть именно нас. Со второго тура сошли Геннадий Хазанов, Зиновий Высоковский, и третий тур мы прошли бесспорно. Дело в том, что на конкурсе разрешалось играть одну и ту же вещь, так как у нас уже был репертуар на сольный концерт.

Мы получили вторую премию (первую не дали никому) и двести рублей, которые проели и пропили с одесситами в «Арагви». Двухсот рублей нам хватило на все.

Через несколько дней состоялся заключительный концерт, где получили звание лауреатов ансамбль «Песняры», Лев Лещенко и другие. Концерт показывали по телевизору. Мы снова играли с Витей «Авас», «Везучий-невезучий» и «Дедушку». Успех был грандиозный, думаю, что Райкин нас простил…»

После этого успеха Ильченко и Карцева даже пригласили на закрытый, как теперь говорят, корпоративный новогодний концерт для правительственной элиты. Причем все случилось неожиданно для артистов. Утром им пришла телеграмма на официальном бланке, а днем их уже посадили в самолет и доставили в Москву. Поселили в гостинице «Варшава», сказав, чтобы из номера они никуда не выходили и ждали сигнала. Потом позвонили и сказали быть готовыми к 10 вечера. Затем добавили: «Играть будете «Авас» (эту интермедию очень любили не только простые граждане, но и члены Политбюро).

В назначенный час за артистами пришла черная «Волга» и привезла их в правительственный санаторий в Барвихе. За полчаса до боя курантов их привели в гостиную, где уже вовсю гуляли члены ЦК во главе с председателем Президиума Верховного Совета СССР Николаем Подгорным. После нескольких тостов, произнесенных гостями, дошла очередь и до артистов. Они сыграли «Авас», однако ни один из присутствующих ни разу не засмеялся. То ли юмор до них не дошел, то ли артисты играли плохо из-за своей зажатости. После финала кто-то за столом высказал пожелание: «А теперь что-нибудь смешное». Под утро Карцев и Ильченко вернулись в свою гостиницу и с горя… напились.

Триумвират Жванецкий – Карцев – Ильченко просуществовал до середины 70-х. Затем Жванецкий уехал в Москву работать с мюзик-холлом, и его партнеры вынуждены были искать новых авторов. Таковые нашлись, однако из-за постоянных нападок цензуры большинство их текстов приходилось браковать. А когда тот же Жванецкий написал своим друзьям тексты для спектакля «Встретились и разбежались», его и вовсе запретили к показу. А потом грянул скандал куда более серьезный. В 1979 году Ильченко и Карцева пригласили выступить на очередном правительственном концерте в Киеве, но они вместо этого уехали на гастроли. Их немедленно вернули и собирались серьезно наказать. Но артисты не стали ждать: распустили свой театр и переехали в Москву, в Театр миниатюр под руководством Рудольфа Рудина, что в саду «Эрмитаж». Их первыми спектаклями на новом месте стали: «Когда мы отдыхали» Михаила Жванецкого, «Чехонте в «Эрмитаже».

Как вспоминает Р. Карцев: «В начале нашей деятельности критики поговаривали о двух масках – и мы забеспокоились. Мы перестали играть «Авас» и делали миниатюры – такие, как «Настроение», «Свадьба», «Фантаст», «Портрет». Тогда появилась статья критика Холодова «Карцев+Ильченко=Райкин». Статья была скандальной, даже Утесов написал опровержение. Но публика постепенно принимала лирические, драматические и даже трагедийные нотки в нашей работе».

О том, что собой представлял дуэт Карцев – Ильченко, рассказывает искусствовед Е. Уварова:

«Юмор, сатира, лирика, ирония, драматизм – к такому сплаву артисты шли постопенно, создавая свой театр, построенный на контрастных сочетаниях бытовых подробностей и гротескных деформаций, в которых легко узнавалась реальность. Их герои часто не только не понимали, но и не слышали друг друга. «Глухота» придавала новое качество дуэтным сценкам, усиливала впечатление абсурдности нашей действительности. Вначале в комическом дуэте виделись традиционные очертания Рыжего – Карцев (стремительный, хитроумный, взрывчатый) и Белого – Ильченко (невозмутимый, благоразумный, туповатый). Лидировал обычно Рыжий. Постепенно маски теряли свою отчетливость. Актеры стали создавать сатирические характеры, приобретавшие обобщенность, фантасмагоричность. Избегали жизнеподобия, даже когда действие происходило в конкретных жизненных обстоятельствах («Обед», «На складе» и др.).

С каждой новой работой полнее раскрывался талант Ильченко. Его «монументальность», спокойная, властная интонация как бы олицетворяли незыблемость существующего порядка, уверенность: «дайте мне народонаселение, а без личности протянем». Карцев являл собой это «народонаселение» во всем его многообразии.

В «Политическом кабаре» лидерство оказалось у Ильченко. Годы застоя, когда сформировался театр Ильченко и Карцева, получили своеобразное художественное отображение в их сатирическом гротесковом искусстве, где смешное и трагикомическое находятся в неожиданном и нестабильном равновесии…»

Между тем непрерывная гастрольная деятельность и невзгоды, которые обрушились на голову артистов в последние несколько лет, серьезно подтачивали их здоровье. Причем больше всего доставалось Ильченко, который в отличие от Карцева все свои переживания держал внутри. И от этого в первую очередь страдало его сердце. В 1983 году, во время репетиций спектакля «Хармс-Чармс-Шармс, или Школа клоунов», у Ильченко случился инфаркт. И он полгода провалялся по больницам. Врачи тогда посоветовали ему сменить профессию, но артист уже не мыслил своей жизни без театра. И опять вернулся на сцену.

В 1984 году Ильченко и Карцев сыграли в Театре миниатюр последнюю премьеру – «Браво, сатира!». После чего ушли на эстраду, а спустя три года снова организовали свой Театр миниатюр под руководством Жванецкого. Поставили спектакль «Птичий полет», а следом другой – «Политическое кабаре», с которым отправились в длительные гастроли за границу: в Америку, Израиль, Австралию. Это были их первые зарубежные гастроли после почти 20-летнего перерыва, когда они посетили Европу с театром Райкина.

Во второй половине 80-х, когда из-за болезни Ильченко работы у дуэта поубавилось, Карцев стал искать применение своему таланту в смежных искусствах – например, в кинематографе. В итоге он снялся в двух фильмах: у Владимира Бортко в телефильме «Собачье сердце» (1988) он сыграл туповатого большевика Швондера, а у Эльдара Рязанова в «Небесах обетованных» (1991) нищего скрипача-еврея.

Летом 1991 года Ильченко и Карцева снова пригласили на гастроли в Америку. Им предстояло объездить 15 городов в 40-градусную жару. Врачи рекомендовали Ильченко отказаться от поездки, напирая на его больное сердце. Но он этому совету не внял. Однако смерть пришла к нему с другой стороны.

В середине гастролей у Ильченко начались сильные боли в желудке. Сам актер подумал, что это обострилась еще одна его давняя болячка, знакомая многим актерам, – язва. Но поход к двум тамошним врачам явил на свет другой диагноз – рак желудка.

В Москве Ильченко лег в больницу, где врачи подтвердили диагноз своих американских коллег. Артисту сделали операцию, но она не помогла. Врачи сказали родным и друзьям Ильченко, что жить ему осталось четыре-пять месяцев. Но сам артист об этом не знал и продолжал верить в лучшее. После операции он почувствовал некоторое облегчение и уговорил Карцева возобновить репетиции. По словам Карцева: «Как это было тяжело! Он боролся, как мог. Молча. Видимо, все понимал. Он был мужчиной. И перед Новым, 1992 годом мы поехали на гастроли в Киев! Он выходил на сцену переполненного Дворца спорта, он видел своего зрителя последний раз! (последний концерт с участием Ильченко состоялся в Киеве 27 декабря 1992 года. – Ф. Р.). 21 января 1992 года Витя от нас ушел.

Сколько было народу на его похоронах! Артисты, писатели из Одессы, Ленинграда. Он лежал в цветах от поклонников в Театре эстрады, где он начинал… тридцать лет назад…»

После смерти партнера Карцев посчитал неуместным искать замену своему другу и с тех пор предпочитает выступать сольно. В течение двух лет он один играл спектакль – «Избранное», после чего взялся за постановку моноспектаклей. В итоге в 1993 году на свет появилось представление «Моя Одесса», в котором незримо присутствовал и Ильченко.

В том же 1993 году Карцев в компании с двумя своими соплеменниками – Михаилом Жванецким и Кларой Новиковой – выступил в Карнеги-холле, где в основном собрались представители еврейской общины в США.

В 1999 году Карцев выпустил в свет очередной моноспектакль под названием «Престарелый сорванец». А два года спустя были изданы мемуары Карцева под названием «Малой, Сухов и Писатель. Записки престарелого сорванца».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.