Четыре срока «Поручика Голицына» (Михаил ЗВЕЗДИНСКИЙ)

Четыре срока «Поручика Голицына» (Михаил ЗВЕЗДИНСКИЙ)

М. Звездинский (настоящая фамилия — Дейнекин) родился 6 марта 1945 года в городе Люберцы Московской области. «Фамилия Звездинский — отнюдь не сценический псевдоним. Предки мои происходят из Польши, и уж если быть абсолютно точным, то фамилия моя должна бы звучать на польский манер несколько иначе — Гвеждинский. Но в 1861 году, после шляхетского восстания, семья переехала в Петербург и стала русской, и не только по фамилии — по духу. В наследство от деда мне достались две гитары. Он был полковником царской армии, военным строителем, специалистом по мостам. Его расстреляли за семь лет до моего рождения, в 38-м году, как бывшего…»

Детство Михаила было не из легких. На момент его рождения отец уехал в Польшу, и ребенка воспитывали бабушка и мать — Лидия Семеновна Дейнекина, работавшая в КБ авиационного завода. Летом семья жила на даче в Томилине, зимой — в Москве, в Настасьинском переулке.

М. Звездинский вспоминает: «С детства я был очень непоседливым. Из школы меня исключали несколько раз, хотя воспитание я получил очень хорошее. Бабушка закончила когда-то Смольный институт, а потому вместо всяких Мойдодыров и прочих советских глупостей я с детства читал Цветаеву, Гумилева, Пастернака. В девять лет я увлекся Булгаковым — прочитал «Бег», «Белую гвардию».

Еще будучи дошкольником, Михаил увлекся музыкальным творчеством, и первыми его инструментами стали две гитары, доставшиеся от деда. Мать, глядя на то, как сын по нескольку часов в день терзает семейные реликвии, прониклась пониманием и отвела Михаила в музыкальную школу в городе Жуковском. Однако гитару там не изучали, поэтому пришлось будущему артисту из гитариста переквалифицироваться в барабанщика. Но он не расстроился. В те годы в моду входило увлечение джазом, и хорошие барабанщики в джаз-бэндах ценились на вес золота.

В конце 50-х Звездинский в составе разных музыкальных коллективов выступает в центрах столичного джаза — кафе «Аэлита», «Молодежное», «Синяя птица». Среди его партнеров по джазовым тусовкам тех лет были Георгий Гаранян и Алексей Козлов, Леонид Чижик, Алексей Зубов и другие. Однако в этой взрослой компании Звездинский чувствовал себя фигурой второплановой, его порой обижало, что старшие товарищи относятся к нему по-отечески снисходительно, практически не дают ему раскрыться в полную силу. Сам Звездинский считал, что его талант гораздо шире тех рамок, которые ему очертили старшие коллеги по коллективу. К примеру, он лет с четырнадцати начал писать песни. По его мнению, они вполне могли бы составить конкуренцию произведениям, звучавшим в те годы с ресторанных подмостков. Темой большинства его песен была эмиграция, белогвардейское движение. Почему именно эти темы стали основой первых песен Звездинского? Дело в том, что, помимо увлечения в раннем возрасте творчеством Михаила Булгакова, Звездинский много почерпнул от общения со своим двоюродным братом Игорем Горожанкиным, который, будучи аспирантом-историком, занимался историей белого движения. Благодаря этим обстоятельствам в начале 60-х годов Звездинский написал цикл песен на эту тему, самыми известными из которых стали две: «Вас ждет Париж» (1960), «Поручик Голицын» (1961).

Через год после написания «Поручика» Звездинский имел первые неприятности с законом.

Вечером, после одного из выступлений, Звездинского пригласил прокатиться в своем роскошном автомобиле один из поклонников его творчества. В автомобиле, кроме его владельца, сидели две девицы, которые не менее активно зазывали певца в салон. Звездинский согласился. Однако не успели они проехать и несколько сот метров, как на ближайшем перекрестке их тормознули орудовцы (нынешние гаишники). А далее произошло неожиданное. Хозяин автомобиля и его спутницы бросились врассыпную, а Звездинский, обремененный гитарой, с которой он никогда не расставался, застрял в дверях и был схвачен доблестной милицией. Но, даже оказавшись в милиции, он не потерял присутствия духа, считая, что обязан своим задержанием нелепой оплошности орудовцев — ведь за рулем сидел не он, а владелец автомобиля, которого и следует привлекать к ответственности за нарушение правил дорожного движения. Однако все оказалось намного сложнее.

В багажнике автомобиля милиционеры обнаружили некие ценные вещи, которые числились в розыске как похищенные. На все заверения Звездинского, что он эти вещи в глаза никогда не видел, милиционеры лишь скептически ухмылялись и советовали чистосердечно во всем признаться. В итоге на певца завели уголовное дело. 19 сентября 1962 года нарсуд Бауманского района города Москвы осудил Звездинского по статье 144, часть 2 УК РСФСР к одному году лишения свободы. Существует версия, что таким образом власти расправились с 16-летним парнем, имевшим смелость распевать на публике белогвардейские песни.

Из положенного срока Звездинский отсидел чуть меньше 10 месяцев — он вышел на свободу 2 июля 1963 года. Вернувшись в Москву, вновь принялся за старое — стал выступать в составе различных музыкальных коллективов, аккомпанировал звездам тогдашней эстрады: Майе Кристалинской, Гелене Великановой, Маргарите Суворовой. Попутно писал новые песни и исполнял их в самых разных аудиториях. В частности, им были написаны следующие произведения: «Сгорая, плачут свечи» (1962), «Хрупкое сердце» (1963), «Очарована — околдована», «След любви» (обе — 1964) и др.

В 1965 году Звездинского призвали в армию. Тогда же он вторично имел неприятности с законом. Однажды он получил телеграмму от родных, в которой ему сообщали, что его мать тяжело больна. Звездинский обратился к командованию воинской части, в которой он служил, с просьбой предоставить ему отпуск. Однако командование посчитало, что болезнь матери не является убедительным поводом для предоставления солдату краткосрочного отпуска, и в просьбе Звездинскому отказало. И тогда он покинул пределы части без всякого разрешения. За это был объявлен дезертиром и привлечен к уголовной ответственности. Суд состоялся 19 октября 1966 года. По статье 255 «а» и 246 «а» УК РСФСР (побег из части, дезертирство) Звездинский был осужден к трем годам лишения свободы.

На свободу Звездинский вышел 18 мая 1969 года. Судимость ему погасили, и он вернулся в Москву. Вновь занялся творчеством. Одно время работал барабанщиком в вокально-инструментальном ансамбле «Норок», где в то время дебютировала еще совсем юная Ксения Георгиади, затем перешел в ансамбль «Веселые ребята». Однако быть все время на втором, а то и третьем плане Звездинскому вскоре наскучило, и он возобновил сольные выступления. К тому времени сочиненные им в начале 60-х песни уже распевало полстраны (в частности, в Союзе их исполнял Аркадий Северный, за границей — Вилли Токарев, Григорий Димонт и др.), так что почва для его возвращения была добротно унавожена. И Звездинский стал выступать как солист варьете в ресторане «Архангельское». На дворе стоял 1972 год. Однако его сольное творчество вскоре было прервано новым арестом.

В очередной раз Звездинского арестовали осенью 1973 года во время морского круиза Одесса — Батуми. Причем в том аресте участвовали сотрудники КГБ. Почему именно они? Дело в том, что Звездинский в то время крутил любовь с итальянкой, а подобные дела находились в компетенции органов госбезопасности. Итальянку отправили на родину, а Звездинского обвинили… в ее изнасиловании и 19 октября 1973 года впаяли новый срок — три года лишения свободы. Правда, отсидеть его полностью певцу не довелось — 15 января 1974 года он был освобожден от отбывания наказания в исправительно-трудовой колонии и направлен на стройки народного хозяйства — на «химию». Там Звездинский проработал до 1976 года.

Вернувшись в очередной раз в Москву, Звездинский устроился в ресторан «Сосновый бор», где начал выступать с собственной программой. По его словам: «В ресторан ко мне часто приезжал Сергей Аполлинариевич Герасимов. И вообще у меня собирался весь Дом кино. Высоцкий, Боря Хмельницкий, Долинский, Миша Козаков, Евстигнеев, Жванецкий, Карцев и Ильченко. Мне смешно называть… Вы спросите, кто ко мне не приезжал?

Многие ребята начинали у меня. Те, что сегодня стали звездами: Володя Кузьмин, Барыкин, Саша Серов на саксофоне играл. Пресняков-старший, Миша Муромов был тогда в «Старом замке» администратором, и я учил его играть на гитаре, Малежик… «Поехали к Звездинскому» — звучало примерно так же, как «поехали в «Мулен Руж» или в «Максим».

Четыре года власть терпеливо взирала на то, как Звездинский «развращает» советский народ песнями про белогвардейцев и зарабатывает баснословные деньги (по нескольку тысяч рублей за вечер). Наконец ее терпению пришел конец. В марте 1980 года, в преддверии Московской Олимпиады, было решено уничтожить «гнездо антисоветчины». О том, как это происходило, рассказывают очевидцы.

Николай Миронов (ныне генерал-майор милиции в отставке, а тогда — начальник Управления БХСС): «В конце дня начальник ГУВД Трушин вызвал меня в кабинет и сказал, что, мол, первый секретарь горкома партии Гришин дал указание в месячный срок поймать и посадить Михаила Звездинского. Основание — «все зарубежные «радиоголоса» трубят о том, что Москва днем — коммунистическая, а ночью — купеческая». А это порочит имя столицы — образцового коммунистического города.

Один сотрудник сообщил, что примерно в 9 — 10 вечера этот человек обычно покидает ресторан на Калининском проспекте, предупредив завсегдатаев: «Сегодня буду петь в таком-то месте…»

Послали туда агентуру. Вход обошелся недешево: с иностранцев брали по 100 «зеленых», с советских граждан — по тысяче рубликов. Собиралось там всякое жулье, «теневики», сорили деньгами направо и налево — словом, кутили с купеческим размахом часов до пяти утра. Потом «извозчики» доставляли господ и их дам по «номерам». Часто такие оргии устраивались в ресторане «Южный» на Ленинском проспекте. Песни Звездинский исполнял по заказу в сопровождении небольшого оркестра. За вечер собирал выручку от 20 до 50 тысяч рублей.

Для нас сложность была в том, чтобы определить, в каком именно заведении в очередной раз появится «объект» и каким образом, не вызывая подозрений, всучить ему микрофон без шнура, чтобы тайно сделать запись на радиоаппаратуру. Мы долго искали такой микрофон (по тем временам это было редкостью), все-таки раздобыли, но певец, увы, на наживку не клюнул. Наши сильно переживали, ведь Трушин дал команду записать репертуар для прослушивания Гришину. Видимо, того разбирало любопытство, что же Звездинский вытворяет. Как мне доложили подчиненные, явной антисоветчины нет, в основном эмигрантские песни типа «Поручик Голицын». Моим ребятам, кстати, они понравились. Однако Трушин остался недоволен: качество записи было плохое, и по этой причине он не стал показывать ее Гришину.

В операции задействовали очень много сотрудников — человек триста, словно ловили особо опасного рецидивиста. Мы узнали, что перед 8 Марта он «снял» ресторан в Советском районе.

Гости стали съезжаться к двум ночи, многие — на шикарных иномарках. Менее состоятельные — в автобусах. Группа захвата затаилась в расположенном рядом недостроенном доме. Все было на мази. Но карты спутал один из почитателей Звездинского, опоздавший на концерт. Подкатывая к ресторану, он засек гаишные машины и заподозрил неладное. Опасения усилились после того, как он срисовал расставленные на всех подъездных путях патрульные экипажи. Влетев в зал, отзывает Звездинского: «Миша, сматывайся, ты обложен кругом!»

Поднялась суматоха, из-за столов повскакивали иностранцы, возмущаясь: «Не имеете права!» Муровец за словом в карман не полез: «Вы знаете, что постановлением Московского Совета ресторанам разрешено работать до 23 часов? А сейчас сколько? Почему нарушаете наши порядки?» В общем, он их поставил на место…»

Далее послушаем рассказ М. Звездинского: «Милиционеры ворвались в зал как раз в тот момент, когда солист, оркестр и вся публика гремели знаменитым припевом из моей песни: «Эх, мальчики! Да вы налетчики! Кошелечки, кошельки да кошелечечки!..» «Всем оставаться на своих местах! — закричали милиционеры. — Оружие и документы на стол!» Находившиеся в зале женщины испуганно завизжали. Кто-то запротестовал, потребовал объяснений. Загрохотала посуда с опрокидываемых столов. Девицы с перепугу совали в салат драгоценности, которых у них быть не должно. Кто-то рванулся было к выходу, но не тут-то было — путь преградил заслон. Побежали на чердак, кто-то прыгал через окна в сугробы, где попадал в руки милиционеров из оцепления. Я тоже попытался скрыться. Молодой был, сильный, крутой. Выпрыгнул в окно, сбил подоспевших милиционеров. Но все же меня настигли, повалили в сугроб, скрутили руки, бросили в «воронок».

Н. Миронов: «Группа захвата вывела пьяную публику, рассадив в автобусы. Задержанных отвезли на Петровку, 38. Чтобы забрать всех, пришлось делать рейса три. Допросили около двухсот человек, более или менее трезвых. Они сразу раскололись, подробно рассказали, сколько заплатили своему кумиру. А вскоре сюда же доставили и самого Звездинского…»

М. Звездинский: «После допроса меня отвели в камеру. Представляете, попадаю к блатным в тройке от Кардена. Я же выступал на праздничном концерте и соответственно был одет. Кому-то не понравилось, что я так вырядился. Пришлось уложить двух недовольных на пол — карате я увлекался всерьез. Пока они приходили в себя, услышал из угла: «Ты — Звездинский?» Так воочию убедился, что поклонниками моего творчества были не только «сливки» общества, писатели, художники, артисты, но и… воры в законе, захаживавшие на мои концерты. По тюремному телеграфу немедленно пронеслось: «Звездинского не трогать!»

Вскоре после этого состоялся суд, который осудил Звездинского по статье 153 ч. 1 и 174 ч. 1 УК РСФСР к 4 годам лагерей и 2 годам «химии» за дачу взятки и частное предпринимательство. Первую половину срока Звездинский отбывал в лагере под Улан-Удэ. Именно там его вскоре застала весть о том, что на свободе у него родился сын — Артем.

С матерью своего ребенка — Нонной — Звездинский познакомился примерно за год до этого ареста. Нонна училась в Институте стран Азии и Африки, была активисткой-комсомолкой, увлекалась художественной самодеятельностью. И вот однажды Звездинский приехал с выступлениями к ней в институт, а после концерта были устроены танцы. На танцах они и познакомились. Когда в 80-м Звездинского осудили, Нонна не отреклась от него и почти каждый свой отпуск проводила у него — в зоне под Улан-Удэ.

В 1988 году Звездинский освободился и вернулся в Москву. У него тогда не было ни жилья, ни прописки. На помощь пришла все та же Нонна, на которой он женился и под крышу которой перебрался со всем своим небогатым имуществом. С 1989 года Звездинский вновь возвращается на сцену. Он выступает с гитарными концертами в небольших аудиториях, пишет новые, современные аранжировки старых хитов, «засвечивается» на Московском и Всесоюзном радио и телевидении (первые ТВ-показы состоялись в Московской программе в августе).

Воскрешение Звездинского не всем пришлось по душе. В середине 1991 года на него ополчилось несколько крупных печатных изданий, обвинив в воровстве — мол, большинство знаменитых хитов Звездинского («Поручик Голицын», «Сгорая, плачут свечи» и др.) написаны не им. В доказательство приводились свидетельства разных людей. Приведу лишь часть из этих свидетельств, опубликованных в газете «Мегаполис-экспресс».

Ж. Бичевская: «Примерно в 1983 году в Париже после концерта ко мне подошла странная пара. Пожилой джентльмен с палочкой и его взрослая дочь. Они поблагодарили меня, и есаул Колокольников — так он представился — подарил мне текст песни, которую он знал со времени Ледового похода. Он напел мне мелодию. Это был известный ныне «Поручик Голицын». Колокольников сказал, что эта песня времен его молодости прямо создана для моей манеры исполнения, — он очень просил меня включить ее в свой репертуар.

С 85-го года я несколько раз ее исполняла, но потом, с появлением версии Малинина, почти перестала петь эту песню. Но недавно я узнала, что авторство песни приписывается Звездинскому и все права на песню принадлежат ему. Думаю, что это не так. Песня старая, на Западе известна давно».

И. Барыкин: «Ветеран войны Иван Андреевич Стрелков рассказал мне об одной встрече на югославской станции Медовица:

— К нам подошел начальник станции: «Здравствуйте. Будем знакомиться: Борис Александрович, русский царский офицер». Он повел нас к себе в дом. Выпили за Победу… Потом Борис Александрович взял гитару и запел «Четвертые сутки пылают станицы». Поет, а у самого слезы на глазах. На всю жизнь мне эта незнакомая песня запомнилась. Заметив мой интерес, Борис Александрович достал блокнот: «Записывай, сержант… Впервые я услышал эту песню, когда пробирался в Крым в двадцатом году. Здорово она мне тогда помогла. В самые тяжкие минуты я частенько приободрял себя этими строчками: «Не падайте духом, поручик Голицын…»

Л. Мельникова: «Сейчас во всех газетах пишут о Звездинском и его песне «Поручик Голицын». Честно говоря, у меня есть сомнения в авторстве Михаила Звездинского. Они основаны на знании истории. Больше 30 лет я преподаю историю в школе. У меня собран богатый архив, много литературы по истории белого движения. Так вот, Звездинский поет: «Корнет Оболенский, надеть ордена». Мне же знаком другой вариант этой строчки, слышанный еще в молодости: «И всем офицерам надеть ордена». Видимо, последний вариант близок к оригиналу 20-х годов. Подлинный автор песни — белогвардейский офицер — не мог не знать, что в русской армии корнеты не имели права надевать и носить ордена, пока их не производили в офицеры. Поэтому строчка «И всем офицерам надеть ордена» верна как исторический факт. Звездинский, очевидно, этого не знал. И, выдавая песню за свою собственную, стал петь «Корнет Оболенский, надеть ордена», что с точки зрения русского воинского устава — полная ерунда».

Согласимся, что в каждом из этих писем есть убедительные доказательства того, что настоящий автор «Поручика» вовсе не Звездинский. Однако это только на первый взгляд. Потому что, когда знакомишься с доводами противоположной стороны, эти «убедительные доказательства» превращаются в спорные. Вот, например, как отвечал оппонентам Звездинского в «Московской правде» Лев Колодный:

«Где доказательства, что именно Звездинский, а не какой-то сгинувший эмигрант — автор? Отвечаю. Цикл песен о поручиках, корнетах, эполетах, аксельбантах, барышнях и прочих лубочных персонажах «белой гвардии». Первые слушатели в московских молодежных кафе начала шестидесятых…

Я дважды со страниц «Московской правды» обращался к читателям с просьбой сообщить, кто из них слышал юного певца с гитарой в московских молодежных кафе, где впервые он исполнил, на свою беду, «Поручика». Вот что написал А. С. Рябинин: «Я бывший музыкант, учился в Бакинской консерватории по классу валторны, в период Великой Отечественной войны какое-то время играл в джазе фронтового ансамбля на трубе, очень люблю слушать джазовую музыку. В период с 1960 по 1963 год довольно часто посещал места, где звучала джазовая музыка. Это в основном были кафе «Аэлита», «Синяя птица», «Молодежное» и ряд других. Мне очень нравились на вечерах в этих кафе выступления-экспромты из публики, которые начинались после 23.00 и продолжались до двух-трех часов утра. В 1961 году на джазовых вечерах по пятницам я слышал молодого певца-гитариста (16–17 лет) Мишу Звездинского, выступавшего со своими песнями. Одной из них была песня «Поручик Голицын», которая всегда пользовалась успехом. Прошло много времени, сейчас трудно вспомнить другие песни, но осталась в памяти еще одна — «Вас ждет Париж». Эти песни в его исполнении я слышал также в других указанных кафе…»

Прервем на время размышления Л. Колодного и задумаемся вот над чем. Если Звездинский действительно не является автором перечисленных выше песен, то каким образом получилось так, что именно он стал первым их исполнителем? Если его оппоненты утверждают, что песни были хорошо известны в эмигрантских кругах еще во времена Ледового похода, тогда почему ни один из советских исполнителей не опробовал их на публике до Звездинского? Между тем уже после того, как поднялся шум вокруг авторства Звездинского, свои претензии на «Поручика» объявили сразу несколько человек. Среди них такие певцы, как Анатолий Днепров (он утверждает, что написал «Поручика», когда жил в Америке в 70-е годы), Александр Дольский (он заявил, что сочинил песню как одну из музыкальных тем к театральному спектаклю), Михаил Гулько и некто Василий Мосляков, который единственный из всех попытался официально оспорить у Звездинского права на песню и подал соответствующее заявление в ВААП. Согласимся, достаточно внушительный список желающих стать «отцом» «Поручика». Но вновь отметим — все они объявились гораздо позже Звездинского, который исполнял «Поручика» с начала 60-х и имеет на руках черновые варианты 30 куплетов песни. Но вернемся к тексту Л. Колодного. Он пишет:

«По поводу исторических ошибок, допущенных Звездинским в тексте песни. Будучи юным, он не знал, что у корнета российской армии не могло быть орденов: после первой награды следовало повышение в чине. Из-за этого незнания на пластинке звучат слова: «Корнет Оболенский, надеть ордена». На что сурово указали Мише в одной статье. Но эта ошибка — в его пользу. Далее. Будучи начитанным, но необученным, не ведал, что под Смоленском белые не сражались с красными. Поэтому в одном из вариантов — «корнет Оболенский погиб под Смоленском». Анализ вариантов мог бы стать содержанием целой статьи…»

А вот как отвечает своим оппонентам сам М. Звездинский:

«По поводу ошибки с «корнетом Оболенским»… Легче всего мне было бы отделаться от этого вопроса шуткой со ссылкой на авторитет Пушкина, который, как известно, не представлял себе русского языка без ошибки. Мог бы я также доказать, что нет в балладе никакой смысловой неточности хотя бы потому, что в ней действуют не только два персонажа. И в этом смысле императивное «надеть» вряд ли оправданно относить только к корнету. Однако ни тот ни другой аргумент разворачивать не стану, ибо не вижу резона в какой бы то ни было форме адвокатировать свои произведения. Они, если так можно выразиться, сумеют постоять сами за себя.

Мне, с другой стороны, понятны рефлексии некоторых интеллигентов — моих оппонентов, их пристрастное отношение к создателю слишком уж популярных хитов. Разговоры об ошибке в этом контексте сродни сплетням и пересудам о подлинности моей фамилии, о моем авторстве «Поручика Голицына» («не мог юнец в 16 лет написать такую песню»), о многих моих иных «грехах».

Есть восточная пословица: «Собака лает, караван идет». Есть и убийственный для моих оппонентов факт. В 1960 году я написал «Вас ждет Париж» — до сих пор песня не сходит с эстрады. Далее, в 1961-м появился «Поручик», в 62-м — «Сгорая, плачут свечи», в 63-м — «Хрупкое сердце», в 64-м — «Очарована — околдована»… Те времена как-то не способствовали заботам об официальной регистрации авторства. Тем не менее с 60-х годов по настоящее время более десятка моих вещей постоянно являются хитами. Эмиграция только их и поет. Наконец, главное — я продолжаю творить, хочется верить, не снижая планки, выставленной в молодости…»

На сегодняшний день Михаил Звездинский выпустил в свет несколько новых аудиокассет и компакт-дисков, на которых записаны как старые, так и новые его произведения (последний диск — «Дыхание любви»). Вот уже несколько лет, как Звездинский отказался от выступлений в больших аудиториях (типа стадионов) и предпочитает петь в камерных условиях — в театральных залах, ночных клубах. В 1993 году Американская академия поэтов наградила Звездинского почетной медалью и званием академика.

В начале 90-х Звездинский помог своей жене Нонне организовать модельное агентство «М. Star». Вложили в это дело кучу денег и набрали 50 девушек. Многие из них потом получили выгодные контракты за границей — во Франции, Японии. Сегодня фирма «М. Star» функционирует в большей степени как фотоагентство.

Сын Звездинского Артем одно время учился в Академии тенниса, однако затем родители сочли за благо перевести его в общеобразовательную школу. По словам отца, «в академии развивают одни мышцы, но не ум…».

Несмотря на то что Звездинский 16 лет провел в неволе, у него периодически возникают проблемы с преступной средой. В середине 90-х воры дважды угоняли у него автомобили, а один раз обчистили офис его фирмы — унесли почти всю аппаратуру и записи. Печальный рекорд был установлен в декабре 1997 года, когда в течение недели к Звездинскому и его родным воры наведывались дважды.

Первой пострадала супруга артиста Нонна, которая попалась на старую уловку с проколотым колесом. Она приехала в магазин на Рублевском шоссе на своей «Шкоде», припарковала ее у входа и отправилась за покупками. Отсутствовала где-то около получаса. А когда вернулась, обнаружила, что одно колесо у автомобиля спущено. В тот же миг к женщине подбежали два бойких молодых человека, которые предложили ей свои услуги. Дама, естественно, согласилась. Ремонт продолжался несколько минут, а когда он закончился и Нонна наконец села в автомобиль, она обнаружила, что из салона пропала ее сумочка. Ужаснее всего было то, что в ней лежал гонорар для артистов, которые выступали вместе с ее мужем.

Следующая неприятность в семье артиста произошла несколько дней спустя — 18 декабря. На этот раз Звездинские лишились автомобиля «Фольксваген-Гольф» 1985 года выпуска. Артист на время одолжил автомобиль своему директору, и она оставила его на ночь у дома по Ореховому проезду. Машина была снабжена двумя сигнализациями, поэтому женщина не боялась за ее сохранность. Однако для столичных угонщиков не существует неоткрываемых замков. Когда утром директор выглянула в окно, автомобиля уже не было. В салоне похищенной иномарки лежали записные книжки и афиши с анонсами выступлений Звездинского.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.