4

4

Я помню, как, теряя интерес

К затеям и заботам старших братьев,

По зову рук далекой Долорес

Хотел в ее Испанию бежать я.

Большие, как у матери моей,

Правдивые, не знающие позы,

И молча хоронили сыновей,

И так же молча вытирали слезы.

Сплетались баритоны и басы:

«Но пасаран!» – как новой жизни символ.

Когда от пули падали бойцы,

Ей каждый сильный становился сыном.

Я помню, в сакле на меня смотрел

С газетного портрета Белоянис,

Как будто много досказать хотел,

Но вдруг умолк, чему-то удивляясь.

С рассветом он шагнет на эшафот,

Ведь приговор уже подписан дикий.

Но женщина цветы ему несет —

Прекрасные, как Греция, гвоздики.

Он улыбнулся,

Тысячи гвоздик

В последний раз увидев на рассвете.

И до сих пор, свободен и велик,

Он по Земле идет, смеясь над смертью.

Я помню Густу.

Помню, как она

В одном рукопожатии коротком

Поведала, как ночь была черна

И холодна тюремная решетка.

Там, за решеткой, самый верный друг,

С любовью в сердце и петлей на шее,

Хранил в ладонях нежность этих рук,

Чтоб, если можно, стать еще сильнее.

Глаза не устают.

Но во сто крат

Яснее вижу наболевшим сердцем,

Как руки женщин Лидице кричат

И как в печах сжигает их Освенцим.

Я руки возвожу на пьедестал.

…У черных женщин – белые ладони.

По ним я горе Африки читал,

Заржавленных цепей узнал я стоны.

И, повинуясь сердцу своему,

Задумавшись об их тяжелой доле,

Спросил у негритянки:

– Почему

У черных женщин белые ладони?

Мне протянув две маленьких руки,

Пробила словом грудь мою навылет:

– Нам ненависть сжимает кулаки,

Ладони солнца никогда не видят!

Святые руки матерей моих,

Засеявшие жизненное поле…

Я различаю трепетно на них

Мужские, грубоватые мозоли.

Ладони их, как небо надо мной,

Их пальцы могут Землю сдвинуть с места,

Они обнять могли бы шар земной,

Когда бы встали в общий круг все вместе.

И если вдруг надвинется гроза,

Забьется птицей в снасти корабельной,

Раскинув сердце, словно паруса,

Я к вам плыву, земные королевы!

Земля – наш дом.

И всем я вам сосед —

Француженке, кубинке, кореянке.

Я столько ваших узнаю примет

В прекрасной и застенчивой горянке.

Как знамя, ваши руки для меня!

И словно на рассвете в бой иду я,

Опять, седую голову склоня,

Я эти руки женские целую.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.