Рейтарский полковник Змеёв в сражении под Конотопом

К весне 1659 г. рейтарский полк В.А. Змеёва во главе со своим командиром был переброшен на Украину и включен в состав русских войск под командованием князя А.Н. Трубецкого. Он насчитывал 1272 человека и включал рейтар и драгун, очевидно в процентном соотношении мало отличавшимся от состояния на июнь 1657 г.

28–29 июня 1659 г. полковник Змеёв во главе своего рейтарского полка отличился в сражении под Конотопом, в котором он сам и его рейтарский полк, проявив высокий профессионализм и боевую подготовку в обороне русских позиций, предотвратили полный разгром русского войска, что было особо отмечено царем и царскими наградами. В соответствующем царском указе от 23 февраля 1660 г. о награждении Змеёва и других отличившихся при Конотопе командиров было сказано буквально следующее:

«…Полковник рейтарской Веденихт Змеёв, полковники и головы стрелецкие! Великий г. ц. и в. к. Алексей Михайлович в. в. и м. и б. Р. с. велел вам сказать: были вы на нашей великого государя службе, и нам, великому государю служили, и в шанцах сидели, и промысл всякой помышляли, и в приход Крымского хана и изменника Ивашка Выговского билися, не щадя голов своих. А как боярин и воеводы князь Алексей Никитич со всеми ратными людми отошел от Крымского хана и изменника Ивашка Выговского обороною редкою, и вы потому же за милостиею Божиею стояли мужественно и крепко, и обозу разорвать не дали, и билися, не щадя голов своих, и отошли от хана Крымского и от изменника Ивашка Выговского совсем вцеле… Великий государь… велел вам сказать», что «жалует вас за вашу службу полковнику рейтарскому и полковникам же и головам стрелецким: Веденихту Змеёву, Семену Полтеву, Артемону Матвееву по ковшу, по 40 соболей, по 800 ефимков…»¹⁰³

Некоторые дополнения к описанию этого события вносят записи в «Дворцовых разрядах». «Того же дни (т. е. 23 февраля 1660 г.), – записано в них, – был у Государя стол по золотой палате… Да у стола ж пожаловал Государь велел быть полку боярина и воеводы князь Алексея Никитича Трубецкаго головам сотенным, и дворяном, и сотенным людя, да полковником рейтарским Веденихту Андрееву сыну Змеёву, Ивану Федорову сыну Елчанинову, и их полков началным людям, да полковникам и головам стрелецким Семену Федорову сыну Полтеву, Артемону Сергееву сыну Матвееву…»¹⁰⁴ Далее, после описания всего этого торжественного царского застолья, были указаны награды отличившимся. В частности, «полковнику рейтарскому Веденихту Змеёву ковш серебрен, да отлас да сорок соболей, да придачи помостного окладу 100 четьи, денег 15 рублев да на вотчину 700 ефимков»¹⁰⁵. Те же награды были даны С. Полтеву и А. Матвееву¹⁰⁶. Указанные «поместные придачи» отмечены также в «Боярской книге»¹⁰⁷. Таким образом, особо отличились на оборонительной стадии Конотопского сражения, кроме В.А. Змеёва, также рейтарский полковник И.Ф. Ельчанинов и стрелецкие полковники С.Ф. Полтев и А.С. Матвеев.

Не ставя перед собой цель описывать и анализировать ход и обстоятельства сражения при Конотопе, полагаю необходимым обратить внимание главным образом на нижеследующее.

В феврале 1659 г., Иван Беспалый, назначенный из Москвы гетманом той части Украины, которая сохранила верность русскому царю, сообщил в Москву об активизации отрядов Выговского под Лохвицей. Сам же Выговский подошел 4 февраля к Миргороду, рассылая «прелестные письма». После измены миргородского полковника Степана Довгаля миргородцы вынуждены были сдаться.

На помощь гетману Беспалому из Москвы с небывалым доселе по численности 150-тысячным войском 15 января 1659 г. выступил воевода, боярин, князь А.Н. Трубецкой. 30 января он был уже в Севске, 10 марта прибыл в Путивль, из которого в направлении Константинова он выступил 26 марта. 10 апреля 1659 г. воевода А.Н. Трубецкой с войском двинулся из Константинова к Конотопу, в котором заперся полковник Гуляницкий. 19 апреля Трубецкой подошел к Конотопу и 20 апреля начал осадные работы¹⁰⁸.

Трубецкой не планировал длительной осады Конотопа, а решил взять его штурмом, который был им назначен на 29 апреля. Однако штурм Конотопа русскими войсками окончился неудачей¹⁰⁹, после чего воевода, князь Трубецкой, вынужден был приступить к правильной осаде крепости Конотоп.

Из цитированного выше текста царского указа (о награждении полковника Змеёва) не следует, что полковник В.А. Змеёв и его рейтарский полк принимали участие в штурме Конотопа 29 апреля 1659 г. Там говорится, во-первых, о том, что они «в шанцах сидели и промысл всякий помышляли», т. е. участвовали в последующей осаде Конотопа. Однако в сведениях о потерях русской армии при неудачном штурме Конотопа драгуны полка В.А. Змеёва потеряли убитыми 7 человек рядовых и ранеными 3 офицера и 44 рядовых¹¹⁰. Очевидно, в штурме 29 апреля принимали только драгуны этого полка. Сам же Змеёв и основная часть полка участия в штурме не принимала. И это вполне естественно: рейтарскую (большую, собственно кавалерийскую) часть полка было нецелесообразно использовать в штурме, для которого нужны были солдаты и драгуны (так называемая «ездящая пехота»).

После неудачного штурма воевода, князь Трубецкой, вынужден был приступить к правильной осаде крепости Конотоп, во время которой полковник В.А. Змеёв и его рейтарский полк как раз «в шанцах сидели и промысл всякий помышляли» с конца апреля до конца июня 1659 г.

Затем в царском указе говорится о том, что полковник В.А. Змеёв и его рейтарский полк «билися, не щадя голов своих» «в приход Крымского хана и изменника Ивашка Выговского». Эта часть «подвига» В.А. Змеёва и его полка относится уже к событиям, которые начались с конца июня 1659 г., когда к Конотопу подошла крымская орда во главе с крымским ханом и главные силы мятежных казаков вместе и Иваном Выговским.

В официальном донесении на имя царя Алексея Михайловича воевода, боярин и князь А.Н. Трубецкой так сообщает о сражении:

«И июня же в 28 день, в другом часу дни, к той же деревне Сосновке пришли изменники Черкассы и Татаровя, а многие ли люди и царь ли или царевичи или мурзы и изменник Ивашко Выговской с ними ль, и про то подлинно было неведомо. И боярин и воеводы князь Алексей Никитич Трубецкой с товарыщи с государевыми ратными людми вышли за обозы, и от обозов товарыщи боярина и воеводы князя Алексея Никитича Трубецкого и столника князя Федора Куракина околничие с государевыми ратными людми своих полков ходили против тех изменников Черкасс и Татар к деревне Сосновек к переправе. И боярин и воевода князь Алексей Никитич Трубецкой и стольник и воевода князь Федор Куракин послали к ним своих полков голов с сотнями и рейтарских и драгунских полковников с рейтары и с драгуны. И был бой до вечерень, а о вечернях Татаровя многие люди и Черкассы обошли государевых ратных людей спорным Гребнем и от деревни Поповки, и учали побивать и в полон имать, и в обозы вбили, и окольничих, князя Семена Романовича Пожарского и князя Семена Петровича Львова, взяли живых. А взятые языки Татаровя в роспросе сказали: пришли-де Крымский хан, а с ним царевичи и мурзы и Татаровя Крымские и Белгородцкие и Нагайские многие люди, и изменник Ивашко Выговской с Черкассы, с Лхи и с Немцы и с Сербы и с Волохи и с Мунтяны со многими же людми и снарядом; и хотят-де приходить на обозы боярина и воевод князя Алексея Никитича с товарыщи всеми силами; и не учиняя-де промыслу над обозы прочь нейти.

И того же дни боярин и воеводы князь Алексей Никитич Трубецкой товарыщу своему столнику и воеводе князю Федру Куракину с товарыщи с их полки велел идти к себе в обоз, и из шанец от города велел всем пешим людем отступить в обоз же.

И июня же в 29 день изменники Черкассы учали по обозу и в обоз стрелять из пушек и повели к обозу шанцы. И июня же 30 день в ночи к обозу приступали, и великого государя ратные люди от обозу их отбили, и из шанец выбили»¹¹¹.

Итак, спровоцированный, в общем-то, нехитрой уловкой мятежных запорожцев, притворно обратившихся в бегство, заманивая своего противника, – воевода, князь Трубецкой, бросил в погоню за ними большую часть своей конницы, включая рейтарские полки В.А. Змеёва, Г. Фан-Стробеля, В. Джонстона и В. Фан-Галена. Вскоре русская кавалерия нарвалась на превосходящие силы противника, преимущественно крымско-татарские, и была окружена ими.

В этом бою в окружении 28 июня 1659 г. сам полковник В.А. Змеёв и его рейтарский полк «билися, не щадя голов своих» и показали наилучшую профессиональную и боевую подготовку среди всех регулярных (рейтарских) кавалерийских полков русской армии, оказавшихся в окружении. Косвенным подтверждением тому могут служить сведения о потерях личного состава в перечисленных выше рейтарских полках. Так, рейтарский полк В.А. Змеёва потерял убитыми и пленными всего 21 человека и ранеными 92 человека. В то же время рейтарский полк Г. Фан-Стробеля потерял убитыми и пленными 1070 человек и ранеными 52 человека; рейтарский полк В. Джонстона – убитыми (включая самого полковника Джонстона) и пленными 239 человека и ранеными 39 человек; рейтарский полк В. Фан-Галена – убитыми (включая полковника Фан-Галена) и пленными 244 человека, число раненых осталось неизвестным¹¹². Н. Смирнов объясняет малые потери в рейтарском полку В.А. Змеёва тем, что его полк «принимал участие» в бою «в неполном составе». Именно поэтому, по мнению указанного автора, «полк или роты полка Змеёва смогли почти все отступить в осадный лагерь»¹¹³. Странно, однако, почему указанный автор не привлек к исследованию сражения при Конотопе и цитированный нами документ, в котором, как приходилось выше уже неоднократно цитировать, «билися, не щадя голов своих». Замечу, что первым и персонально из всех кавалерийских командиров в царской «сказке» о награждении был назван, отмечен и выделен именно рейтарский полковник В.А. Змеёв. Так что сравнительно небольшие потери личного состава в его полку объясняются, пожалуй, не тем, что он лишь частично принял участие в бою, а, скорее всего, лучшей профессиональной выучкой и боевой подготовкой рейтар полковника Змеёва, даже если его положение в бою оказалось более предпочтительным, чем положение других рейтарских полков.

Наконец, самый главный подвиг полковника В.А. Змеёва и его рейтарского полка в сражении при Конотопе выразился в стойкой и умелой обороне отступающего и расстроенного русского войска в вагенбурге. Следует обратить внимание на некоторые обороты в царской «сказке»: «А как боярин и воеводы князь Алексей Никитич со всеми ратными людми отошел от Крымского хана и изменника Ивашка Выговского обороною редкою, и вы потому же …стояли мужественно и крепко, и обозу разорвать не дали, и билися, не щадя голов своих», как записано в царском указе, и при этом почти без потерь «и отошли… совсем вцеле». Словосочетание «обороною редкою» указывает на состояние отступавших войск князя Трубецкого – они полностью потеряли строй и, по существу, беспорядочно отступали, бежали. Именно в этой ситуации рейтарский полк полковника Змеёва и сам командир оказались одной из немногих частей, сохранивших дисциплину и боеспособность, что позволило им прикрыть отступление основных русских сил.

Последняя же фраза – «и отошли совсем вцеле» – лишний раз подтверждает высказанное выше мнение о высоком уровне профессиональной и боевой подготовки рейтар Змеёва. Именно это обстоятельство также и специально ставится в заслугу и полковнику Змеёву, и его полку – малые потери личного состава при ожесточенном бое. Н. Смирнов поясняет свое мнение лишь предположением, что «полк В. Змеёва находился в арьергарде, потому не только не понес больших потерь убитыми и ранеными, но и смог прикрыть отступление своих раненых». В сущности, того же мнения придерживается и другой автор, специально исследовавший обстоятельства сражения при Конотопе, И.П. Бабулин¹¹⁴. Рейтарский полк Змеёва и в самом деле оказался в арьергарде, но тогда, когда потерпевшее поражение войско Трубецкого начало отступать, т. е. на первой линии обороны. И именно высокое боевое профессиональное мастерство полковника, личного состава его полка и избавило русскую армию от полного разгрома.

Следует также обратить внимание на то, что оборонительный бой, очевидно, имел место уже 29 июня 1659 г. «Да июня же в 29 день, – сообщал в своей отписке путивльский воевода на основании сведений, полученных от своих разведчиков, – …изменника Ивашка Выговскаго черкасы и татары стоят в деревне Бочках, от Путивля в 20 верстах, и боярина князя Алексея Никитича Трубецкого с товарищи таборы осадили и все дороги отняли»¹¹⁵.

Однако прорваться к Трубецкому и оказать ему помощь из Путивля не было никакой возможности, «потому что, – как сообщали посланные путивльским воеводой капитан Д. Бороноволоков и поручик рейтарского полка Змеёва М.Ф. Нарышкин, – им от изменников от черкас и от татар до полков боярина и воеводы князя Алексея Никитича Трубецкого с товарищи проехать не можно»¹¹⁶. Оборонительное сражение продолжалось и в последующие дни. Согласно следующей «отписке» путивльского воеводы, на основе свидетельств приехавших в Путивль крестьян, и 4 июля «слышали они от Конотопа на дороге к Путивлю в верстах 15 стрельбу большую из пушек и из мелкого ружья, и они-де и в то место, где стрельбу почаяли, местами ж шли и видели, что твои ратные люди идут подле крепостей обозом к Путивлю, а крымский-де царь с татарами и изменник Ивашко Выговский к обозу приступают и чинят бои большие беспрестанно»¹¹⁷. Путивльский воевода, князь Григорий Долгорукий, после получения этого известия отправился было с войсками своими на помощь к князю Трубецкому, однако к этому времени оборонительное сражение закончилось уже успешно для отступавших русских войск. Как сообщал в своей «отписке» от 11 июля путивльский воевода, «и того же числа (имеется в виду 4-е июля) Гаврило Вощинин приехал ко мне в дороге (т. е. когда воевода вел войска на помощь Трубецкому), а сказал, что боярин и воевода, князь Алексей Никитич с товарищи с твоими ратными людьми пришел в Путивльский уезд и стал у реки Семи на Белых берегах, от Путивля в 10 верстах, а ко мне-де приказал с ними сказать, чтоб я к нему на помощь не ходил, а жил в Путивле с великим береженьем и учинил по реке Семи на перевозах и по сторожам в причинных местах крепкие караулы и отъезжие сторожи»¹¹⁸.

Лишь 4 июля 1659 г. войска Трубецкого наконец прорвали блокаду окруживших их крымских татар и мятежных украинских казаков И. Выговского, сумели отбиться и отступить к Путивлю¹¹⁹. Таким образом, сражение в окружении продолжалось с 29 июня по 4 июля. Решающую роль в спасении всей армии воеводы Трубецкого от полного разгрома сыграли два выдающихся русских военачальника – рейтарский полковник (позднее первый русский генерал) В.А. Змеёв и полковник (позднее также генерал) Н. Бауман (Бовман или Бодман в русских документах) со своим «солдатско-артиллерийским» полком, фактически командовавший арьергардом отступавшего русского войска.

За свои выдающиеся отличия в ранее указанном сражении под Конотопом царь Алексей Михайлович в конце 1660 г. пожаловал Н. Баумана из полковников прямо в генерал-поручики, минуя чин генерал-майора. Выписка из Иноземного приказа достаточно красноречиво объясняет, за какие отличия в сражении под Конотопом полковнику был пожалован чин генерал-поручика. «В прошлом же в 168 г. (7168, т. е. 1660), – указывается в ней, – по твоему великого государя указу, полковник Николай (Бауман) пожалован за службу в генералы поручики, что, будучи он на твоей великого государя службе в полку боярина и воевод князя Алексея Никитича Трубецкого с товарищи, под Конотопом с неприятели с Татары и с Черкассы бился, не щадя головы своей; и как твои великого государя ратные люди шли от Конотопа к Путивлю, и в то время он, Николай, на отходном бою своим вымыслом многих неприятелей Татар и Черкас побивал и всякие промыслы чинил, и твоих великого государя ратных людей от неприятеля оберег»¹²⁰.

Судя по всему, именно рейтарский полк Змеёва и был самой лучшей и боеспособной воинской частью, а также рейтарский полк Ельчанинова и два стрелецких приказа – полковников Матвеева и Полтева.

Обращают на себя внимание следующие важные особенности в цитированной выше «государевой сказке»: персонально были выделены первоначально лишь два человека – «главнокомандующий» боярин и воевода, князь А.Н. Трубецкой, и лишь один командир: «Полковник рейтарской Веденихт Змеёв, полковники и головы стрелецкие! Записано в указе»¹²¹. Остальные, как мы видим, были названы «безымянно». Персонально некоторые из них были названы уже при повторном разъяснении их заслуг.

Следует обратить внимание и на еще одну примечательную особенность этой «государевой сказки». При вторичном именовании всех отличившихся вместе со Змеёвым были поименованы также полковники и головы стрелецкие А.С. Матвеев и С.Ф. Полтев, но и на этот раз Змеёв был поставлен на первое место, С.Ф. Полтев – на второе, а близкий друг и любимец царя А.С. Матвеев – на третье.

Как видим, несмотря на различную степень личной близости к названным трем отличившимся командирам, царь Алексей Михайлович не мог не признать, что рейтарский полковник В.А. Змеёв оказался самым выдающимся среди командиров русского войска в сражении при Конотопе. Для царя Алексея Михайловича рейтарский полковник В.А. Змеёв, таким образом, в военном отношении предстал фигурой более значимой, чем близкий и давний царский друг и любимец, его будущий «ближний боярин» А.С. Матвеев.

Пожалуй, именно после «конотопского подвига» В.А. Змеёв занял первое место среди военных специалистов и военачальников «регулярных частей» русского войска. Именно после 1659 г. царь Алексей Михайлович особо выделял В.А. Змеёва в качестве наиболее авторитетного военного специалиста по подготовке русских «регулярных войск».

Возвратившийся после «малороссийской кампании» 1659 г. в Москву со своим полком (в котором к 10 августа с учетом потерь, понесенных в Конотопском сражении, было 1190 человек¹²²), рейтарский полковник В.А. Змеёв оставался в столице и нес там царскую службу до июля 1660 г. 9 июля 1660 г. он «был у государя у руки»¹²³, а 11 июля того же года «во 12-м часу дни шли на государеву службу рейтарские полковники Венедихт Змеёв да Рычерт Палмер с своими полки; а великий государь тех полков смотрел с переходов»¹²⁴. Оба рейтарских полка отправились воевать в Белоруссию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.