X

X

Отдельно этот особняк стоял,

            Вокруг цветы струили аромат,

Хоть дом забор высокий окружал,

            Раскрыты были створки тяжких врат

И свет лежал под каждым здесь окном,

Что дивно в этом Городе Ночном.

Но, освещенный, дом был страшно тих,

            Как прочие все сгустки темноты,

Быть может, церемоний потайных

            Обряд творился здесь средь немоты,

Печальные такие торжества,

Что вздохи запрещают и слова?

К террасе вольной ряд ступеней вел,

            Где дверь раскрытая бросала свет:

Был сумрачен и строг просторный холл,

            До сводов крепом траурным одет,

Двух лестниц марши были в холле том,

Чьи балюстрады — в трауре ночном.

Из зала в зал я все переходил,

            Живую душу попусту ища, —

Но каждый крепом черным убран был,

            И посередь — алтарь, пред ним — свеча

Один и тот же озаряла лик —

Так женский образ предо мной возник:

Лицом прекрасна и совсем юна,

            Любима жизнью, в пестрый хоровод

Веселья и любви вовлечена,

            Не знала черных дум, земных забот —

Светились в ореоле золотом

Портреты ее в сумраке ночном.

Тут услыхал я шелест чьих-то слов:

            Зашел в часовню — пологом сплошным

Здесь был по стенам траурный покров.

            Под сводом стлался благовонный дым.

На низком ложе белом, вся в цветах,

Со свечками в ногах и в головах,

Она лежала, полотна бледней,

            Покорно руки на груди сложив,

Застыл мужчина скорбный перед ней,

            Молитвенно колена преклонив.

Распятье смутное над алтарем

Едва белело в сумраке ночном:

«Обители все сердца моего,

В которых образ милый твой живет,

Черны от скорби вечной о тебе.

Святилище, что в тайниках души

Воспоминанья о тебе хранит,

Черно от скорби вечной о тебе.

Коленопреклонен, с крестом в руке,

Я все гляжу на милое лицо,

Ужасное в бесстрастности своей.

У тела твоего недвижно жду,

Как изваянье, сутки напролет,

Собой изображая боль и скорбь,

Не в силах двинуться, пока ты спишь,

И что-то шепчет — не прервешь ты сна,

И в камень тихо обращаюсь я.

Была бы Смерть мила, чтоб скорбь забыть,

И ненавистна — ведь забуду я

Твой облик, что всего дороже мне.

Ни жизнь, ни смерть — вот ясный выбор мой,

С тобою обе рядом навсегда,

Так водворись хоть в счастье, хоть в скорбях».

Так монотонно он одно твердил,

            Глаз не сводя с прекрасного лица,

И лишь губами еле шевелил.

            Я выскользнул бесшумно из дворца —

Вот что за торжество пришло в тот дом,

Так освещенный в Городе Ночном.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.