Воспитание и обучение в деревне. Учителя. Уроки. Старание и талант. Обучение и его методы. Первые уроки

Из-за того что в эпоху Марджани обучение в школах не подчинялось определённому порядку, и не было возрастных ограничений в классах, мальчик с 6 лет обучался в медресе отца и наравне с остальными деревенскими детьми при помощи учебников тех лет познавал азы родного языка.

После этого, быстро освоив арабский язык, морфологию и синтаксис изучал по книгам «Бидан», «Шарх ‘Абдулла», «Кава‘ид», «‘Авамил», «Намузадж», «Кафийа». По словам Марджани, его учителями были мулла Ахмад ибн Габдулджалил ат-Тимерджани (Ахмад ибн ‘Абд ал-Джалил ат-Тимерджани)[11], мулла Ахмад ибн Зильхиджа ат-Тимерджани (Ахмад ибн Зи-л-Хиджа ат-Тимерджани)[12], Курбан ибн Мухаммад ибн Мансур ал-Чунбали[13]. В то время в медресе учителем по чтению был мулла Таджутдин ибн Габдулджалил ибн Хусаин ас-Сердеви ал-Фазыли (из Казыли)[14], (Тадж ад-дин ибн ‘Абд ал-Джалил ибн Хусайн ас-Сардави ал-Фадили) именно он обучал правильному чтению Корана.

Марджани с детства отличался искренним рвением к учению, проявлял усердие, уроки выполнял внимательно и основательно готовился к ним. Он старался понять преподаваемые уроки, среди одноклассников отличался хорошей успеваемостью. С детства было понятно, что при должном воспитании Марджани станет известным учёным. Да он и сам вспоминал, что однажды один из его учителей заметил: «Я обучил множество учеников. Но не встречал таких умных и сообразительных, как Шихабутдин. Он всего лишь один раз читает урок, при этом запоминает больше своих сверстников.

Даже когда я стараюсь запутать его и задаю каверзные вопросы, он всегда находит ответ. Я удивляюсь таким способностям ребёнка в 12–13 лет. Если сын хазрата вырастет и будет здоров, он станет учёным».

Рассказывая ученикам о своём обучении, Марджани вспоминал: «Мой младший брат был намного шустрее меня, поэтому он лучше усваивал уроки, но вместе с тем и забывал их быстрее. Я же обучался намного медленнее. Но если я вникал во что-то, то я уж точно никогда этого не забывал».

В книге «Вафиййат ал-аслаф» Марджани так описывает один случай, произошедший у него с его дедом Габдуннасиром во время обучения морфологии: «Когда я ещё был маленьким, дедушка Габдуннасир зашёл ко мне в комнату и поинтересовался, что я читаю. Я ответил, что морфологию. Тогда мои братья стали мне знаками показывать, чтобы я вышел из комнаты, считая, что я не смогу ответить на вопросы деда и опозорюсь. Но я не вышел. Дед задал мне 5–6 вопросов по морфологии. На каждый из вопросов я отвечал без малейшей запинки. Но ответа на последний его вопрос я не знал. Однако, подумав, я предположил, каким может быть ответ и сказал: «Должно быть, это будет так». После дедушка ушёл.

Когда пришёл отец, я рассказал ему случай, приключившийся у меня с дедом. Когда я сказал, что на последний вопрос я ответил лишь приблизительно, и не знаю, верным ли был ответ, папа сказал: «Ты на все вопросы ответил правильно».

Марджани стал изучать арабскую морфологию в 9-10 лет. Из этой ситуации видно, что мальчик с детства пытался понять, а не вызубрить уроки, и при необходимости мог размышлять логически. То, что ответ, данный им лишь на основе догадки, оказался верным, говорит о высокой степени внимательности и способности сравнивать, а также о том, что мальчик мог мыслить самостоятельно, не опираясь только на учебники.

Мы довольно часто встречаем учеников, показывающих успехи и хорошо знающих предмет, но не размышляющих самостоятельно, которые, привязавшись к учебникам, так и не смогли совершить какие-то великие дела. Марджани же смог избавиться от этой напасти.

В то время как Марджани проявлял такие старания в учёбе, у него было также много дел, отрывающих его от получения знаний. Так как он был самым старшим из детей, на него возлагались многочисленные обязанности по дому и уход за младшими братьями. То самое лучшее время, когда дети, отправляясь в медресе, с желанием и усердием занимаются уроками, Марджани проводил в мелких домашних делах. Часто ему удавалось посетить медресе лишь поздно вечером, когда дети ложились спать, а домашние дела были завершены. Естественно, сказывалось и то, что родная мать мальчика умерла, и он воспитывался многодетной мачехой.

Вспоминая детство, Марджани и сам рассказывал, что, будучи занятым домашними хлопотами и присмотром за младшими братьями, он не мог найти времени на уроки. Было довольно сложно получить у молодой мачехи разрешение отлучиться из дома, и он, пугаясь, один шёл в медресе посреди ночи. Иногда на его пути попадались и уличные псы, которых он очень боялся.

Время от времени между Марджани и его молодой мачехой случались разногласия, и когда их разнимал отец, мальчик частенько оказывался виноватым и бывал наказанным.

Однажды своим ученикам в медресе Марджани сказал: «Если у вас будут дети, старайтесь воспитывать их без побоев. Если же бить всё же необходимо, не бейте по голове и плечам. Удар по голове вреден для мозга, он ухудшает память и смекалку. В детстве отец, бывало, ударял меня по голове. Поэтому я получил некоторые увечья, ухудшилась память».

В последние годы своей жизни Марджани писал, что в его сиротстве и воспитании мачехой была и некая польза: «Даже если в детстве мне не довелось купаться в доброте и ласке родителей, это я считаю великим благом, дарованным мне Аллахом. Мне всегда приходилось самому заботиться о себе, прикладывать больше усилий.

Среди моих знакомых были люди, действующие, во многом опираясь на родительское плечо. Но они не смогли добиться совершенства. Я тоже мог вырасти, похожим на них. В каждом поступке Аллаха есть своя мудрость. И когда я задумываюсь обо всём этом, я благодарю Аллаха»[15].

Окончив изучение морфологии и синтаксиса у своих учителей, Марджани приступил к получению знаний у своего отца.

Исламское право он изучал по книгам «Мухтасар ал-викаййа», «Шарх ал-викаййа», калам – по «Шарх ал-‘акаид ан-насафийа», логику – по «Шамсиййа», а законы – по «Таудих» и «Талвих». Так как в то время в медресе не преподавались тафсир, хадисы, красноречие, история, математика и естествознание, 10–15 лет учёбы учеников сводились к чтению 5-10 книг и ознакомлению с отдельными источниками, более подробно толкующими смысл этих книг (шарх и хашийа). Ученики посещали лишь по одному уроку в день, не было обычая проводить 4–5 уроков.

Так как Марджани также обучался в медресе этим предметам, если бы он удовлетворился только этими знаниями, он, подобно своим сверстникам, вырос бы молодым человеком с ограниченным мировоззрением и взглядами. Но Марджани уже в детстве выказывал недовольство таким образованием, хотел знать обо всём, [ища нужные сведения] перепутывал все записи и книги на столе отца. За это ему частенько попадало от родителя.

Марджани старался прочитать и понять арабские книги, хранившиеся в библиотеке отца и деда, поэтому довольно много времени проводил за чтением.

Из-за отсутствия в то время определённого порядка в обучении чтению арабских текстов, понимание учениками арабских книг достигалось больше их собственными усилиями, нежели знаниями их учителей. Поэтому для понимания таких произведений Марджани был вынужден прилагать усилия сам. Морфологии и синтаксиса было недостаточно: словарный запас был ограничен. Поэтому Марджани приходилось немало помучиться, чтобы понять сложные тексты.

Марджани так рассказывал своим ученикам о том, как он в детстве изучал арабский язык: «Несмотря на то что я плохо знал арабский и прочёл мало книг на этом языке, я старался прочитать те книги, которые ещё не читал, вникая в их смысл. Я получал наслаждение от этого. Прочтение каждой арабской книги для меня было большим достижением. Часто одно и то же я прочитывал четыре раза. При первом чтении я не понимал ничего, лишь голова начинала болеть. При второй попытке я понимал смысл некоторых предложений, а с третьего раза вникал в большую часть текста. И лишь при четвёртом прочтении я понимал цели, которые преследовал автор, и приступал к чтению следующей книги»[16].

Прикладывая такие усилия, Марджани научился понимать арабские книги и стал получать наслаждение от знания. Он прочёл много книг, которые его одноклассники и не видели, и поэтому был образованнее и осведомлённее их.

Уже тогда Марджани нравилось изучать историю и биографии выдающихся людей, ему было интересно узнавать информацию об авторах прочитанных им книг. Об этом его брат мулла Габдулгазиз ибн Габдуннасир (‘Абд ал-‘Азиз ибн ‘Абд ан-Насир) пишет следующее: «В детстве Марджани легко давалась история и биографии. Когда он изучал морфологию и синтаксис, придя в деревню Ашит, интересовался у своего деда Габдуннасир авторами книг, спрашивал их имена, где и когда они родились, какими людьми были, хотел знать их биографию»[17].

Кроме того, что Марджани с юности читал много книг, он старался повышать свой уровень знаний. В спорных вопросах Марджани всегда обращался за советом к отцу и деду, во всём старался действовать, основываясь на доказательствах, исследовал философию вопросов шариата. В некоторых вопросах он не удовлетворялся ответом отца и деда, между ними возникали разногласия. Но острый ум, внимательность и настойчивость Марджани приводили его к совсем неожиданным открытиям.

В своей книге «Вафиййат ал-аслаф» Марджани так описывает случай с одним вопросом по фикху, произошедший между ним и его дедом Субханом, когда мальчику было лет 14–15. Марджани спросил у деда: «Коран можно читать без омовения, но держать книгу без омовения нельзя. В чём смысл этого?» Дед Субхан ответил: «Руки оскверняются, а рот – нет». Не удовлетворившись ответом деда, Марджани обратился с этим же вопросом к отцу. Тогда отец, рассердившись, сказал Марджани: «Разве тебе не достаточно ответа деда? У него знаний не меньше, чем у других».

Как видим, уже в этом возрасте Марджани не проигрывал никому: он был стоек и серьёзен в своём мнении, и чтобы удовлетворить его, надо было отвечать на вопросы, лишь глубоко обдумав их. Возможно, ответ отца так же не удовлетворил Марджани, как и ответ деда.

Один из учеников Марджани мулла Хабибуннаджар ибн Габдулкяфи ал-Уфауи ал-Утаки (Хабиб ан-Наджар ибн ‘Абд ал-Кафи ал-Уфави ал-Утаки) так пишет в своём личном письме: «Когда у Марджани стало развиваться мышление, и он стал читать множество книг, он перестал воспринимать каждое написанное слово как истину, и стал сравнивать и критиковать мнения различных авторов (я не запомнил, какого случая конкретно это касалось). Однажды он сравнил мнения автора книги «Дурар» и Садр аш-шари‘а, привёл доказательства и сказал отцу, что истина описана в книге «Дурар». На что отец сказал: «Сравнение взглядов авторов – не твоё дело».

Марджани и после этого продолжил критиковать и размышлять, читал много книг и уделял большое внимание нахождению истины. С юности он внимательно относился к каждому вопросу, сравнивая его с другими».

Как видно, критическое мышление очень рано развилось у Марджани, и в свои 19–20 лет он давал оценку не только взглядам простых мулл, но и мыслям известных авторов.

* * *

Всё написанное выше касалось обучения Марджани в своей деревне. Сейчас же стоит сказать несколько слов о том, что уже в деревне он занимался написанием произведений.

Из-за своего усердия, таланта, любви к знаниям Марджани быстро приковал к себе внимание шакирдов и учителей в медресе, уже в юности он прославился своим уровнем знаний и в 17 лет начал преподавать в медресе отца.

Начав обучать в медресе, он стал задумываться о предмете, который преподавал, критично относился к урокам, выявлял недостатки в методах образования и отрекался от тех, которые противоречили здравому смыслу. Он также нашёл нужным изменить метод преподавания некоторых предметов, поведав об этом своему отцу. Не встретив возражений, Марджани ещё больше утвердился в своих взглядах и принял решение обучать некоторым предметам так, как посчитает нужным сам.

Прежде всего в преподавании внимание Марджани привлекла морфология, изложенная на персидском. Он волновался, когда ученикам приходилось осваивать правила арабского языка на основе персидских учебников, путаться между этими двумя языками. Он счёл нужным внести изменения и стал обучать детей на основе учебников, написанных им самим. Его младший брат Садрутдин так пишет об этом: «Марджани с детства задумывался над всем. Прежде чем приступить к какому-либо делу, он внимательно продумывал его, прокручивал у себя в голове. Поэтому ему было присуще не только не признавать, но и вносить изменения в то, что было распространено в те годы. Например, ему было 17 лет, когда он учился и начал обучать других в медресе нашего отца Бахаутдина.

Ему не нравились учебники арабской морфологии и синтаксиса тех времён, поэтому обучал этим предметам по-своему. Много лет у меня хранилась его книга по морфологии арабского языка, по которой он преподавал. Не знаю, куда она делась сейчас. Кроме этого он также написал довольно объёмную книгу для детей о видах поклонения, в которой приводились и разные дуа».

В нашей беседе с сыном Марджани Бурханутдин-хазратом он так обмолвился о том, что совершил его отец в медресе: «Когда он жил в деревне, Марджани не нравились книги по вероубеждению и поклонению, на основе которых шло обучение детей. Поэтому он намерился написать более простые и полезные учебники. Марджани даже однажды попытался осуществить эту идею до отъезда в Бухару. Сам он так писал об этом: «В молодости для некоторых старушек Ташкичу я написал маленькую брошюрку на нашем языке, посвящённую вероубеждению и поклонению. Но позже, когда я сам же захотел ознакомиться со своим трудом и методом написания, к сожалению, не смог найти эту книжечку»[18]. Такое желание было у Марджани до отъезда в Бухару, когда же он вернулся оттуда, то, будучи занятым написанием больших книг по исламскому праву, вероубеждению, истории, по всей видимости, он не мог найти возможности заниматься написанием школьных учебников. Поэтому он забыл об этом вопросе и по приезде из Бухары уже не занимался им.

В личном письме мулла Хабибуннаджар пишет: «В 12–13 лет Марджани написал брошюру о намазе на родном языке. Ныне покойный сын Марджани Махмуд приносил её в медресе и показывал нам, называя «юношеским трудом отца». Мы прочли брошюру, но нам и в голову не пришло переписать её. Если бы мы сделали это, сегодня мы были бы в выигрыше. То, что Марджани с детства был склонен к чуждому в ту эпоху творчества, говорит о наличии в нём таланта и известной смелости».

Точно не известно, говорили ли Бурхан-хазрат и Хабибуннаджар-хазрат об одной и той же или разных брошюрах.

Здесь стоит обратить внимание не на учебник по морфологии и книгу «‘Илм ал-хал», и даже не на их значение. Конечно, в последнее время написано множество книг, в несколько раз превосходящих по качеству учебники Марджани. Внимания заслуживает тот факт, что во времена, когда ещё не издавались газеты и журналы, а в народе не проснулась мысль о необходимости реформ, 17-18-летний деревенский шакирд понял, что следует изменить метод преподавания арабского языка, нашёл в себе силы для начинаний в этой области и сделал свои первые шаги.

Пусть это не выглядело большим делом во времена, когда народ уже начал просвещаться, но то, что за это дело взялся деревенский шакирд, ни разу не покидавший свою деревню и не видевший мира, не осведомлённый о науке, о жизни в целом, о прогрессе других народов, является чрезвычайным поступком и говорит о таланте и выдающихся способностях Марджани.

Откуда пришли к Марджани мысли о реформаторстве и почему? Произошло ли это под влиянием родительского воспитания и окружающей среды? Или под воздействием своих мыслей и полученных знаний? Из-за наличия в библиотеке деда книг, способных расширить кругозор Марджани? На этот вопрос мы до сих пор не знаем ответа.

* * *

Садрутдин-хазрат так пишет о характере Марджани до его путешествия в Бухару: «Марджани с детства имел пристрастия к знаниям, самое важное из услышанного он записывал в отдельную тетрадь. Уже в то время свои записи он старался вести на арабском языке. Однажды отец рассказывал нам длинные истории, восхваляя Бухару. Так Марджани и его слова записал на арабском языке. Уже тогда он любил исследовать старинные вещи. Он прочитал могильные камни близ нашей деревни, а надпись на небольшом камне, установленном на могиле матери, сделал сам.

В деревне он вёл себя как большой учёный, высказывался, лишь хорошо подумав, любил ходить величаво, как хазраты. В присутствии отца и других взрослых он любил разговаривать на темы религиозных знаний, превращая обычную беседу в столкновение взглядов, старался из всего получить новые сведения.

Он любил постигать истину всего, любил величавость и совершенство, всегда хотел быть выше всех и первым во всех вопросах. Стремился к самосовершенствованию, много времени отводил чтению книг, был малообщителен. Несмотря на то что на деревенских Сабантуях он участвовал в соревнованиях, он никогда не ходил с толпой молодых людей. Боролся на Сабантуях он также только для доказательства своего превосходства. Поэтому он предпочитал бороться не со слабыми проигравшими борцами, а с сильными батырами, победившими остальных».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.