238—240. КАЛЕНДАРИ

238—240. КАЛЕНДАРИ

1. МАРТ

Я говорил душе: — Душа моя, родная,

Зачем меня будить? Приди, уснем. —

Душа ответила: — Взгляни, как заревая

Зарделась полоса. Пора. Покинем дом.

Я спорил: — На дворе ведь холодно, и мало

С тобой мы прочитали книг.

Скажи, ужель ты не устала

Бдеть надо мною каждый миг?

Зима от целого нас укрывала света;

Я думал, что я спал, но я был только нем.

Я столько размышлял, что, бедная душа поэта,

О солнце позабыл совсем.

Вернется ли оно опять к своей эклоге

И вместе с ним шумливая весна

Смутит ли снова наши диалоги?

— Оно окрасило всю занавесь багрянцем

Сквозь стекла потные окна, —

Ответила душа, — и наша лампа

Сейчас погаснет. Книги прочтены.

А если ты открыть не хочешь раму

Всему, что рвется к нам упрямо,

Открою я.

Зима прошла. Земля уныло

Глядит, оголена.

Проснись! Совсем иного пыла

Твоя душа полна.

Дремотой в хлеве истомленный,

Стремится скот на влажные поля,

К морской волне неугомонной.

— О бедная душа, — ответил я, — куда

Меня зовешь? Увидеть вдоль дороги

Безлиственные тополя?

Иль небоскат и пасмурный и строгий?

На бег ли посмотреть ручья,

На берег ли взглянуть пологий,

Бродячих чаек жалкий стан?

На скисший виноград под кровлею дырявой?

Иль за околицей на плачущих селян,

Мечтающих о пажитях поемных

И о посеве озимых хлебов?

Немые пашни ширятся безмерно

И ливней животворных ждут.

В морскую даль уже ушел весь лед —

В морскую даль, где кораблекрушений

Обломки носятся по прихоти течений;

Их на песке, в еще бурлящей пене,

Минувшей собирали мы весной;

На берегу в тот вечер сквозь одежду

Мы сырость ощутили вдруг

И в дом вернулись, чтобы пальцы рук

Озябшие согреть близ камелька надеждой.

Душа сказала мне: — Ужель не знаешь ты:

Все, что зима взяла, весна вернет нам вскоре?

Над грустною равниной из-за моря

Воспрянет солнце горячей.

Март кончился, апрель теплом своих лучей

Извечную любовь на челах возрождает…

— Как знать, не лето ли, что вновь мне возвращает

Морскую даль и небосвод,

Для будущей зимы не лето ль сбережет

Таинственнейший сон любви вдвойне печальной?

2. СЕНТЯБРЬ

Я завтра, как пастух, в хвосте бредущий стада,

На берег выведу желания свои;

Пусть выйдут на простор они морской струи,

Врывавшейся в мой сон всю ночь с такой надсадой.

Осталось ждать лишь час, чтоб занялся рассвет;

Окаймлена зарей, уже белеет нива;

Рыдания в ночи смолкают постепенно.

Что ж, подождем еще: уж недалек рассвет.

Я вскоре окажусь на отмели угрюмой,

Где столько соли, трав, обломков кораблей,

Сегодня избранных тревогою моей

Игралищами быть моей печальной думы.

Мои желания, нас берег ждет безмолвный,

Заря горит, горит! Вот вам рука моя.

Я тоже побегу. Не эта ль колея

Нас приведет туда, где замирают волны?

Волна отходит прочь, чтоб наконец могли

Мы собирать в местах, которым сердце радо,

И влажный урожай морского винограда,

И все, что к нам валы с утеса нанесли.

Все, что похитил вал, что сброшено приливом,

Что зыблелось в волнах, что ветром унесет,

Все символом живым сознанью предстает,

И даже водоросль, отливом прихотливым

Оставленную здесь, желания мгновенно

Преобразили мне в морскую диадему.

3. НОЯБРЬ

Нам не заснуть никак. Бушует буря

За окнами, и ночь чудовищно темна.

Орлы влетают в потайные входы

И ставни дикими крылами бьют.

Средь бури покружив, они стучатся в двери,

Врываются в пустынный коридор,

Где медленно текут часы ночные

И наши сны. Нам не заснуть так скоро.

Мы подождем, чтоб ночь окончилась, оплачем

Сны, заблудившиеся на ветру,

Во мраке башни, где трепещут крылья,

И, как всегда, грозы преодолев насилье,

Дождливая заря блеснет нам сквозь стекло.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.