Валерий ОБОДЗИНСКИЙ

Валерий Ободзинский родился на знаменитой Малой Арнаутской улице в Одессе 24 января 1942 года (Водолей-Змея). Читаем далее в гороскопе:

«Железная Змея (ее год длился с 27 января 1941-го по 15 февраля 1942 года; повторяется каждые 60 лет) тиха, незаметна и особенно независима, отдает предпочтение работе в одиночку и крайне редко допускает кого-либо к себе в душу. Хорошо ориентируется в любой ситуации, быстро находит выгодное предприятие и принимается за дело с завидной решимостью. Она – дока в вопросах финансов и, как правило, удачно вкладывает деньги, очень любит роскошь и комфорт, умеет ценить предметы искусства, хорошую музыку, любит вкусно поесть. Имеет узкий круг верных и преданных друзей, щедра и великодушна по отношению к любимым.

Водолей-Змея. Это нетипичная Змея, постоянно пребывающая в напряжении. Она ставит перед собой сверхзадачи, которые обычно не может выполнить из-за того, что разбрасывается в своих желаниях. Все ее проблемы возникают, как правило, из-за постоянного внутреннего беспокойства и напряжения. Ей не хватает сосредоточенности для проявления незаурядных способностей и скрытых талантов. В то же время это личность открытая, веселая, динамичная, яркая и артистичная. В делах активна: организует встречи, рауты, собирает нужных людей. В динамичном, меняющемся мире чувствует себя как рыба в воде. Однако ей мешают такие черты, как зависть, слабая воля, недостаток равновесия. Поэтому лучше всего она может проявить себя в роли посредника. Сексуальный потенциал средний, и отношения с партнерами довольно неустойчивы. И мужчины, и женщины с удовольствием меняют партнеров, но чаще всего возвращаются в семью, к старым друзьям и знакомым.

Мужчина-Змея. Он сентиментален и приятен. У него есть юмор. Что касается денег, Змею везет. Ему не нужно о них беспокоиться. Он всегда их найдет, когда они ему понадобятся, причем он это знает (или скорее чувствует это настолько хорошо, что не беспокоится в этом отношении). К старости он может стать скрягой; он редко дает взаймы и немного скуп.

Значение имени. Валерий почти всегда попадает в центр внимания, что очень ему импонирует. Он хочет (и умеет!) нравиться людям, весьма самолюбив и несколько эгоцентричен. Общаться с Валерием трудно: он признает справедливым только собственное мнение, ему ничего не стоит обидеть собеседника и спровоцировать конфликт. Он никогда не извинится, даже если поймет, что был не прав. Особенно невыносим он в гневе: полностью утрачивает контроль над собой.

У Валерия хорошо развита интуиция, но он не всегда в состоянии к ней прислушаться. Он упорен, даже упрям, старается добиться поставленных целей. Не любит рисковать. Всего в жизни достигает собственным трудом. На работе он очень старателен. Ему можно смело поручать сложные дела – Валерий обязательно справится…

Несмотря на противоречивость характера, у Валерия много друзей. Сам он предан дружбе, способен оказать реальную помощь при возникших проблемах…

Валерий очень легко завязывает отношения с женщинами. Он внимателен, обходителен, нежен. Умеет очаровать женщину заботливым ухаживанием. Очень остро переживает любовные неудачи, но в глубине себя, чувства свои показывает редко. Валерий пользуется успехом у женщин благодаря своей приятной внешности и обаянию.

Жену старается выбрать хозяйственную и добрую. Очень привязан к семье, но совместная жизнь с Валерием нелегка. Он будет больше обещать, чем делать. По отношению к детям может стать настоящим деспотом. Часто обижает жену мелкими колкостями, может завести интрижку на стороне. Валерий слишком любит себя, поэтому подчас его брак оказывается неудачным.

Валерий – человек сложного склада. В жизни ему придется довольно трудно из-за своего характера. У Валерия слишком высокие амбиции при колоссальном количестве умственной энергии. Однако он будет пользоваться уважением в обществе, в котором окажется».

И вновь вернемся к биографии Валерия Ободзинского.

Дни, когда он появился на свет, были тяжелыми – шла война. Фашисты уже оккупировали Одессу и установили там свои порядки. Поэтому уже через полтора года после рождения мальчик едва не погиб. Его пятилетний дядя умудрился украсть у немецкого офицера колбасу и съесть ее в один присест. Немца это так взбесило, что он выхватил из кобуры свой «вальтер» и приказал воришке и его полуторагодовалому племяннику встать к стенке. На счастье, здесь же оказалась бабушка нашего героя. Она бросилась в ноги к немцу и буквально стала целовать ему сапоги. Это и спасло мальчишек от смерти. Еще несколько минут поиграв пистолетом, немец успокоился, прорычал привычное «швайн» и пошел прочь.

В 1949 году Ободзинский пошел в школу, однако гранит науки давался ему с трудом. Это и понятно: на голодный желудок никакие задачки и примеры в голову не шли. Поэтому вместе с дворовой шпаной юный Валера почти ежедневно ходил «на дело». Что же они делали? На знаменитом одесском пляже каждый день собирались толпы отдыхающих, которые были лакомой добычей для малолетних воришек. Шайка ловко чистила карманы фланирующей публике, причем Валере отводилась роль «отвлекалы». Обладая прекрасным голосом, он пел популярные шлягеры тех лет, зрители, завороженные его талантом, «развешивали уши», и этим успешно пользовались юные воришки. Навар затем делили поровну.

Стоит отметить, что именно воровская среда приобщила Ободзинского к алкоголю. Впервые он сильно напился в 15 лет и с тех пор так и не смог до конца отвыкнуть от этой пагубной привычки.

Окончив школу, Ободзинский одно время работал кочегаром на пароходе, но затем ушел в творчество: стал массовиком на «Адмирале Нахимове» (том самом, который затонет в августе 1986 года). В начале 60-х Валерий отправился в Томск, где поступил в музыкальное училище по классу контрабаса, а затем устроился в местную филармонию. Тогда же впервые начал выступать с концертами как профессиональный певец.

В 1961 году в Красноярске он встретил свою первую жену – Нелли Кучкильдину. О том, как они познакомились, она вспоминает следующим образом:

«Это случилось на концерте. На сцене он выглядел очень живо и обаятельно, крутил контрабас, под который исполнял некоторые свои песни. Успех был громадный. Увидев меня со сцены, он больше не отводил от меня взгляда. Мы стали встречаться. Однажды гуляли до утра. Он рассказывал о детстве. И… признался, что не может без меня жить, пригласил на гастроли в Караганду. Я примчалась туда. А потом приехала к нему в Одессу со своим дядей…»

Женившись на Нелли, Ободзинский твердо пообещал, что бросит пить. И слово свое сдержал. На собственной свадьбе он не выпил ни грамма спиртного, даже шампанского не пригубил. В этом браке у него родились две девочки – Анжелика (60-е) и Валерия (конец 70-х).

В 1964 году судьбе было угодно занести Ободзинского с концертами в Норильск. На одном из тех концертов совершенно случайно оказался Павел Шахнарович, которому выступление певца очень понравилось. Узнав имя певца, Шахнарович запомнил его и вскоре уехал в Москву. А через какое-то время, благодаря его рассказам, из столицы Валерию пришло сразу два заманчивых предложения: его приглашали в свой состав оркестры Эдди Рознера и Олега Лундстрема. Ободзинский выбрал последний.

Выбор молодого певца был чисто интуитивный (никого из руководителей оркестров он близко не знал), но его выбор очень гармонично совпал с показаниями гороскопа. Олег Лундстрем (20 марта 1916 года, Рыбы-Дракон) имел хорошую гармонию со Змеей-Ободзинским, в то время как у Эдди Рознера (13 мая 1910 года, Телец-Собака) этого не было ни по одному из знаков. Поэтому, попади он к нему, его певческая карьера могла сложиться самым непредсказуемым образом. А у Лундстрема он получил тот нужный импульс, который в итоге и вывел его в «звезды». Работа в его оркестре научила певца многому, но главное – она сделала его профессионалом. Кроме этого, она позволила ему завести массу новых знакомств в столичной музыкальной тусовке, хотя эти знакомства не всегда приносили ему пользу. Например, маститые композиторы наотрез отказывались работать с «безродным» певцом, поэтому в основном ему отдавали свои песни молодые композиторы. Первый успех пришел к Ободзинскому с песней «Луна на солнечном берегу».

В 1967 году противостояние Ободзинского и маститых композиторов достигло своего пика. Все, как написано в гороскопе Змеи на год ее векторной «хозяйки» Козы (1967): «В этот год Змея может удариться во все тяжкие и пережить сильнейшее эмоциональное потрясение. Ее страсть может достигнуть пика и полностью вымотать Змею, довести ее до нервного истощения».

В итоге Ободзинский покидает Москву и принимает предложение перейти в Донецкую филармонию. В том же году он отправился в двухмесячное гастрольное турне по маршруту Красноярск – Томск – Хабаровск – Владивосток и имел огромный успех у сибиряков. Эхо этого успеха дошло и до Москвы. Молодой композитор Давид Тухманов, который впервые обратил внимание на Ободзинского еще когда тот работал у Лундстрема, отдает ему две свои новые песни: «Эти глаза напротив» и «Восточную песню». Последнюю певец исполнил в новогоднем «Огоньке» и на следующее утро проснулся знаменитым.

Вспоминает Нелли Ободзинская: «Однажды мы с Валерием поехали в гости к Тухмановым. Жена композитора поэт Таня Сашко писала слова очередной песни. Первая строка была «Эти глаза напротив чайного цвета». Кто-то спросил: «Почему именно чайного?» Таня сказала: «Посмотрите на Нелли». Тухманов сел за рояль, и мы пропели эту песню все вместе. Учили до утра. А в 10 часов Давид позвонил редактору фирмы «Мелодия», мы поехали к нему, и Валерий записал ее с первого дубля…»

Заметим, что Тухманов, как и Лундстрем, тоже был Драконом, только рожденным под знаком Рака (20 июля 1940 года). Таким образом, и здесь все четко встраивается в прогноз гороскопа: Ободзинскому помогали только «созвучные» с ним знаки. Правда, помощь эта длилась не вечно, что тоже объясняет гороскоп. Читаем: «Драконы привлекают Змей своим блеском и сходными чертами, но долго обожать Змеи не в состоянии. К тому же они не умеют работать как Драконы, и вряд ли последним это понравится».

Ободзинский ворвался на эстрадный Олимп стремительно, сразу потеснив таких признанных корифеев советской песни, как Иосиф Кобзон, Эдуард Хиль, Вадим Мулерман, Юрий Гуляев. Наверное, единственным певцом, кто мог тогда составить конкуренцию Валерию в жанре лирической песни, был Муслим Магомаев (17 августа 1942 года, Лев-Лошадь), который был его зодиакальным антиподом из разряда 50/50: если Водолей и Лев еще ладят друг с другом, то Змея и Лошадь являются антагонистами.

Чем же привлекал слушателей Ободзинский? Во-первых, он был одним из немногих тогдашних певцов, кто совсем не исполнял так называемых «гражданско-патриотических» песен. Основной темой певца Ободзинского была любовная лирика (за это к нему приклеился ярлык «будуарный певец»). Во-вторых, у него был прекрасный голос, который соответствовал его имиджу «героя-любовника», хотя в реальной жизни он никогда не блистал выдающимися внешними данными. Он был небольшого роста (поэтому всегда носил обувь на высокой подошве), курносый. Но за голос ему прощали все. Вот что рассказывает о тогдашней популярности Ободзинского директор его ансамбля П. Шахнарович:

«Приведу для сравнения такие цифры: в Запорожье у Магомаева – 7 дней, 8 концертов, на круг 89 % заполняемости зала. Мы работаем 10 дней, 14 концертов, 100 % аншлаг плюс еще процентов двадцать мы продаем входных. Вот что такое тогда был Ободзинский. Конечно, основная часть публики – молодежь и особенно девочки. Девочки – это был наш бич. Мы переезжаем из города в город – за нами человек десять девочек едут всегда. Бывало, по месяцу за нами ездили. В этом отношении он был большой специалист. Говорил:

– Слушай, я от этих девок устал уже. Но ведь жалко их. У них и денег на билеты нет. Ты уж их посади.

Жена, которая ездила на гастроли с ним, относилась ко всему спокойно – а что делать?»

Первая пластинка Ободзинского вышла в конце 60-х и мгновенно стала раритетом. Однако сам певец с этого почти ничего не поимел. Судите сами. Стоила она 2 рубля 60 копеек, и ее тираж был 13 миллионов. Государство на ней заработало порядка 30 миллионов, но певцу с них досталось… 150 рублей. Однако, не принеся ему денег, эта пластинка принесла ему другое – всесоюзную славу. А это, по сути, те же деньги, только не столь быстрые.

В то же время параллельно с небывалым успехом, который певец с каждым днем приобретал у слушателей, нарастала и его критика официальными властями. Главной претензией к нашему герою было то, что он не такой, как все. Он не поет гражданских песен, его поведение на сцене более раскованно, чем того требует советская мораль. Когда в 1971 году концерт Ободзинского лично посетил министр культуры РСФСР Попов, его возмущению не было предела. «И это называется советский певец! – прилюдно возмущался министр. – Я такого «западничества» не потерплю!» И тут же было отдано распоряжение соответствующим инстанциям ни в коем случае не позволять Ободзинскому давать концерты в пределах РСФСР (отметим, что год Свиньи (1971) неудачен для Змеи).

Длился этот запрет около года, пока в дело не вмешался другой высокопоставленный чиновник – заведующий отделом культуры ЦК КПСС Василий Шауро, который любил творчество Валерия. На концерте в Днепропетровске он поинтересовался, почему это певец не дает концертов в Москве. И тот ответил ему как на духу: министр запретил. Шауро пообещал лично разобраться с этим вопросом, и вскоре проблема была решена в положительную сторону: Ободзинский вновь стал «въездным» в Россию. В Советском Союзе подобная практика была весьма распространена: то есть один чиновник мог что-то запретить, а другой этот запрет отменить.

И все же недоброжелателей у певца было гораздо больше, чем друзей. Тот же начальник городского управления культуры Москвы, узнав, что в Театре эстрады намечается месячное выступление Ободзинского, позвонил директору театра и потребовал сократить концерты до недели. «Столько концертов у нас даже Райкин не дает! – гремел в трубке голос разгневанного чиновника. – А тут какой-то Ободзинский! У него же пошлый репертуар!»

Был эпизод, когда на певца осерчала сама министр культуры СССР Екатерина Фурцева, которая по гороскопу была антагонистом Змеи-Ободзинского – она родилась в год Собаки (24 ноября 1910 года, Стрелец-Собака).

Однажды она посетила апрелевский завод «Мелодия» и, проходя по цеху, спросила у рабочих:

– Что печатаем?

– Пластинку Ободзинского, – ответили ей.

Министр вошла в другой цех и вновь спросила:

– Что печатаем?

– Пластинку Ободзинского, – последовал ответ.

– У вас что, весь завод на одного Ободзинского работает? – спросила Фурцева у идущего рядом генерального директора «Мелодии».

– Что вы, Екатерина Алексеевна! На втором этаже мы печатаем классические произведения.

Каково же было удивление и гнев министра, когда и на втором этаже на ее стандартный вопрос «Что печатаем?» ей ответили: «Ободзинского». Фурцева встала перед сложной дилеммой: что делать? С одной стороны, она понимала, что «Мелодия» неспроста печатает одного Ободзинского – его пластинки приносили государству баснословные прибыли. С другой – подобные тиражи ущемляют других исполнителей. По одной из версий, министр выбрала вариант с сокращением тиража. По другой – оставила все как есть, фактически наступив себе на горло.

Еще одним противником певца Ободзинского в те годы был председатель Гостелерадио Сергей Лапин (15 июля 1912 года, Рак-Крыса), что тоже объяснимо – у них с певцом была дисгармония по обоим знакам (у Водолея и Рака нет ничего общего, а Крыса всегда должна опасаться укусов Змеи). К тому же Лапин весьма предвзято относился к лицам еврейской национальности, считая, что их среди артистов слишком много, и лично контролировал их появление на голубых экранах. Ободзинского он почему-то тоже считал евреем, хотя тот был наполовину украинец, наполовину – поляк. Поэтому, когда в начале 70-х Лапин увидел в одной из передач нашего героя, он заявил:

– Градского уберите!

– Но это не Градский, это – Ободзинский! – попытались объяснить председателю.

– Тем более уберите! Хватит нам одного Кобзона!

В результате на сегодняшний день в фондах телевидения не осталось ни одной записи выступления Ободзинского, кроме той, что была записана на новогоднем «Огоньке» в 1967 году.

И все же, даже несмотря на столь жесткий прессинг со стороны официальных структур, слава Ободзинского гремела на весь Советский Союз. Буквально каждая его песня после первого исполнения становилась шлягером. Назову самые известные из них: «Эти глаза напротив» (Д. Тухманов – Т. Сашко), «Неотправленное письмо» (С. Мелик – О. Гаджикасимов), «Олеандр» (С. Влавианос – О. Гаджикасимов), «Листопад» (Д. Тухманов – В. Харитонов), «Белые крылья» (В. Шаинский – В. Харитонов) и др.

Официальная концертная ставка у него была 13 рублей 50 копеек плюс всякие надбавки. В итоге получалось около 40 рублей за концерт. А гастролировал наш герой в те годы очень интенсивно. Причем арифметика была такая: часть концертов оформлялась официально, а часть – на «фондах» местной филармонии («левые»). Поэтому в месяц у него набегало по 3–4 тысячи рублей. Баснословные деньги по тем временам. Видимо, этому в основном и завидовали чиновники от искусства, которые таких денег никогда не зарабатывали. Поэтому звания «заслуженного артиста РСФСР» Ободзинский так и не дождался, пришлось довольствоваться званием «заслуженного артиста Марийской ССР».

Летом 1973 года у Ободзинского поменялся инструментальный ансамбль. Случилось это благодаря администратору певца Михаилу Зуперману. Это он на Всесоюзном конкурсе песни в Минске увидел ВИА «Москвичи» и предложил им работать с Ободзинским, пообещав, что они будут давать по 40 концертов в месяц и получать за каждое выступление по 20 рублей вместо своих теперешних 15 рублей. В итоге из десяти «москвичей» на предложение Зупермана откликнулись восемь человек (среди них был и ныне известный Александр Барыкин). Заметим, что музыканты называли Ободзинского Мао (имелся в виду Мао Цзедун) за его строгий нрав – он следил, чтобы в коллективе была железная дисциплина, особенно по части злоупотребления алкоголем.

С новым коллективом в марте 1974 года Ободзинский вернулся на столичные концертные площадки – дал концерты в Театре эстрады. Они собрали полные залы и вновь вернули Ободзинского в орбиту массовой популярности. Большую услугу при этом оказал певцу мэтр советской эстрады, знаменитый композитор Никита Богословский, который 22 марта выступил в газете «Советская культура» со статьей под названием «Давайте замечать лучшее!». В ней он рассказал о своих впечатлениях от концерта Ободзинского в ГТЭ: дескать, отличное выступление и надо воздать певцу должное – снять с него ореол полугонимого.

Заметим, что Богословский (22 мая 1913 года, Близнецы-Бык) отлично гармонировал с Ободзинским по гороскопу – у них было «командное» совпадение по обоим знакам: Водолей и Весы были из одной стихии Воздуха, а Змея и Бык из одной астрологической команды (третьим у них Петух).

В конце мая того же 1974 года на экраны страны вышел американский вестерн «Золото Маккенны», в первоначальном варианте которого звучала песня Куинси Джонса в исполнении испанского певца Хосе Филисиано (10 сентября 1945 года, Дева-Петух). Однако эту песню решили переозвучить и доверили это дело однокоманднику испанца Ободзинскому (Змея и Петух из одной команды). Так в его репертуаре появился еще один шлягер – «Старый гриф-стервятник» (слова Л. Дербенева). Когда сегодня я вновь и вновь слушаю на магнитофоне эту песню, я вспоминаю, с каким трудом нам, московским мальчишкам, приходилось добывать слова этой песни. Ведь о пластинке с ее записью тогда можно было только мечтать. Переносного магнитофона у нас не было, поэтому мы вооружались карандашами, садились поближе к экрану (там светлее) и в процессе ее исполнения лихорадочно записывали слова на бумагу. А потом разучивали.

По словам людей, близко общавшихся с певцом, он был необычайно музыкален. Он все делал по слуху. По его же словам: «Кобзон, Лещенко – певцы с вокальной школой. С поставленным голосом. А я пою открытым голосом. Это совсем другое. Это только потом я научился чуть-чуть прикрывать звук.

Все западные певцы поют открытым голосом. Они поют душой, и я тоже пел душой. Они правдивые. Я не хочу ругать наших, но они… Я считаю, что у нас не было эстрады, а как бы второй сорт оперы…»

Закат в карьере Ободзинского начался в середине 70-х. Случилось это вскоре после того, как он обидел своего администратора Михаила Зупермана и тот подал заявление об уходе. И с этого момента близким приятелем Ободзинского стал конферансье, выступавший в его концертах, Борис Алов (Алойц). Его принято считать «злым демоном» Ободзинского, поскольку якобы это именно он заставил его «развязать», а потом приобщил и к «колесам». В итоге человек, которого его же музыканты прозвали Мао за его пристрастие к дисциплине, вскоре сам превратился в злостного ее нарушителя.

Все началось за несколько часов до наступления 1976 года, когда Ободзинский внезапно заявил своим родным и друзьям:

– Я сейчас выпью!

Жена бросилась его отговаривать, то же попытались сделать и друзья, но Валерий был неумолим. Видимо, в нем что-то сломалось. В ту ночь он напился, хотя до этого в течение 15 лет (!) был в «завязке». С этого дня начался кошмар.

Читаем в гороскопе: «Год Дракона (1976) – год слишком сильных эмоций для Змеи. Она любит погреться в тишине, а страсти этого года забирают у нее слишком много сил».

И еще о гороскопе. В нем говорится, что людей-Змей поджидают сложности и перемены в характере на последнем отрезке их жизни. Они становятся излишне сентиментальными, из-за чего присущая им уравновешенность и рационализм уходят в прошлое. Змея бросается в различные авантюры, не задумываясь о последствиях. Судя по всему, с Ободзинским произошло именно это – «испортился» он именно на последнем отрезке своей жизни. А всего у него было три таких отрезка, каждый из которых вмещал в себя примерно по 18 лет.

Ободзинский пил по-черному, и из-за этого большинство его концертов приходилось отменять. Бывало, концерт объявляли пять (!) раз, пять раз люди покупали билеты, и каждый раз он отменялся из-за «плохого самочувствия» артиста. Дело дошло до того, что во время гастролей в Омске его пришлось положить в психушку, причем под чужой фамилией. На концерты его привозила медсестра, она же увозила его ночевать в больницу. Кроме нее, за певцом следили еще несколько человек, так как он все время порывался выпить. Однажды не уследили, он выпил и пьяным вышел на сцену. В 1977 году (в «именном» году Змеи) состоялось последнее выступление Ободзинского в «Голубом огоньке»: он спел песню «Вечный вальс».

Между тем с каждым днем болезнь усугублялась. Певец стал все чаще заговариваться, нести всякую ахинею. Например, объявлял себя святым или господом богом. Иногда посреди гастролей бросал свой коллектив и уезжал из города. Выносить пьяные выходки певца становилось все труднее, и от него стали уходить те, с кем он работал на протяжении многих лет. В конце концов от него ушла и жена.

В 1979 году Ободзинский вновь женился, причем выбрал себе в жены совсем юную девушку-студентку. Это была его землячка – одесситка Лола Кравцова (1959, Свинья). Уходя к ней, артист все оставил первой жене: и картины, и хрусталь, и дорогие сервизы, и золото с бриллиантами.

Заглянем в гороскоп: «Свинья очень увлечена Змеей. Но в таком союзе сильнее все-таки Змея, а Свинью это не смущает. А зря. Союз Змеи и Свиньи не будет слишком продолжительным и принесет последней много переживаний». Вышло, как по написанному.

Новая женитьба не отвратила певца от алкоголизма. Он продолжал сильно пить и в итоге вскоре оказался в столичной психушке на улице 8 Марта. После этого Лола от него ушла. Ободзинский попытался наладить отношения со своей первой женой, Нелли, попросил Шахнаровича поговорить с ней на предмет возобновления семейной жизни. Несмотря на то что она к тому времени уже жила с другим мужчиной, Нелли порвала с ним и вернулась к Ободзинскому. Они снова расписались. Но прожили вместе недолго. По слухам, расстались после того, как Ободзинскому рассказали, что его жена изменила ему с Львом Лещенко (кстати, такой же Водолей-Змея, как Ободзинский). В итоге Ободзинский расстался с Нелли, хотя только что у них родился второй ребенок – дочь Валерия.

Естественно, неурядицы в личной жизни не лучшим образом сказывались на психике Ободзинского. Он продолжал сильно пить, да и зарабатывал он уже значительно меньше, чем десятилетие назад. Так, в 1983 году Ободзинский осилил всего лишь один концерт в Москве. Три года спустя он и вовсе вынужден был покинуть сцену, поскольку к алкоголю добавились уже наркотики – «колеса» (таблетки). В итоге в 1988 году Нелли ушла от мужа и вышла замуж за поляка Анджея Янчака.

Квартиры у Ободзинского к тому времени уже не было, поэтому он жил во времянке на галстучной фабрике, где работал сторожем. Пил почти каждый день. У него тогда была любимая женщина – Светлана Силаева, – и она пыталась хоть как-то отучить Ободзинского от наркотиков. Например, она кидала в пузырек от беллотаминала похожие по виду драже валерьянки. И певец ни о чем не догадывался. Но у нее на руках была маленькая дочь от первого брака, и ей нужно было в первую очередь думать о ней. Поэтому сил и времени на Ободзинского у нее становилось все меньше и меньше. И плохо пришлось бы Ободзинскому в дальнейшем, если бы в июне 1991 года судьбе не угодно было послать ему чудо в лице Анны Есениной, с которой он был знаком с конца 70-х.

Есенина «заболела» Ободзинским в начале 70-х и с тех пор старалась не пропускать ни одного его концерта. Однако близко подойти не решалась, так как знала – у него семья, дети. И только спустя несколько лет состоялось их знакомство. Вспоминает А. Есенина:

«Познакомил меня с Валерой его администратор Павел Александрович Шахнарович. Году в 1977 году Валера выступал в одном из столичных Домов культуры. Я смогла купить билет только на балкон. А мне же надо было лезть с цветами к сцене. Я подошла к Павлу Александровичу и попросила помочь с билетом в партер. А мою морду в коллективе Валеры уже все знали. И Шахнарович привел меня прямо к Валерию Владимировичу. Поначалу я больше задружилась именно с Павлом Александровичем. С ним тогда в основном и общалась.

А с Валерой… В 1979 году он второй раз женился. Его жена училась в институте. Ее постоянно не было дома. И я была у него как собака Дружок. Когда ему было скучно одному, он звонил и спрашивал: «Что делаешь?» Я уже знала, что надо отвечать. Что бы я ни делала, я говорила: «Ничего». Потому что надо было ехать к нему. Не думайте, ничего такого мы не делали. Просто разговаривали. Потом я брала какую-нибудь книгу и читала, а он в соседней комнате спать ложился. Вот такие у нас были отношения. А потом жизнь нас развела в разные стороны… Когда встретилась с ним в 1991 году, я была в шоке. Формально он был прописан у своей жены Нелли Ивановны, но фактически они уже давно не жили вместе. И дома как такового у него не было. Другой бы, оказавшись в такой заднице, возможно, наложил бы на себя руки. Но Валера нисколько не чувствовал себя униженным. Мы посидели, выпили. А через два дня он сам мне позвонил: «Деточка, выручай меня!» Я взяла водку, закуску – и снова на склад! Так я стала ездить к нему регулярно.

Потом Валера стал закрывать склад и на ночь приезжать ко мне. А осенью он решил, что ему ни к чему мотаться туда-сюда и вообще ни к чему там работать. Я тогда ездила в качестве костюмера на гастроли с Борисом Рубашкиным. Деньги у меня были. И Валера зажил у меня, как в раю.

На самом деле я нисколько не стремилась, чтобы он жил со мной. И даже некоторое время сопротивлялась этому. Но он хорошо мной манипулировал. «Вот ты всем помогаешь, – сказал он, – а мне помочь не хочешь». И тут я сломалась. Он ведь совершенно никому не был нужен. Даже собственным дочерям. Младшая, Лерка, его толком и не знала. Когда в 1979 году Валера разводился с Нелли, она только родилась. Уже потом я их с Анжелкой, его старшей дочерью, сюда приволокла. И они стали у нас зависать.

Про бывших коллег я и не говорю. Один Леонид Петрович Дербенев разыскал Валеру и поддерживал с ним отношения (с точки зрения астрологии эта дружба объяснима: поэт был Овном-Козой (12 апреля 1931 года), и у них с Ободзинским была гармония по месячным знакам, а по годам – векторные отношения, где именно Дербенев был «хозяином» над Змеей-Ободзинским. – Ф. Р.). А больше никто про него не вспоминал. Так что, если кто-то сейчас будет рассказывать, как любил Валеру, как помогал ему в трудные годы, знайте, что это вранье…

Я долго уговаривала Валеру снова начать петь, мне так хотелось, чтобы он вышел на сцену. Но он не хотел. Почему он прекратил петь? Теперь можно только строить предположения. Мне он этого не объяснил, все повторял: я тебе потом скажу. Но это «потом» так и не наступило. Я чувствовала, что он устал. С одной стороны, безумная популярность, любовь со стороны народа, бесконечные гастроли, переполненные залы, конная милиция на московских концертах, а с другой – унижение перед начальством, выпрашивание эфира на ТВ».

Жили они в маленькой квартирке Анны на окраине города, и Валерия это вполне устраивало. Он хотел, чтобы его никто не беспокоил. Но к Анне иногда заходили ее знакомые из богемной тусовки, и это сильно раздражало Ободзинского. На этой почве они иногда сильно скандалили. Ругались они и по иным поводам. Например, из-за того, что он обожал вкусно поесть и меры в этом не знал. А у него был сахарный диабет, и требовалось соблюдать диету.

Когда в стране была мода на ретро, кое-кто вспомнил и про Ободзинского. Например, радиостанция «Маяк», которая – с подачи Есениной – поздравила Ободзинского с 50-летием и дала в эфир три его песни. Затем опомнились звукозаписывающие фирмы, которые выпустили несколько аудиокассет с его старыми песнями. Про певца вспомнили, и к нему посыпались предложения от молодых композиторов исполнять их песни. Но большинство из этих произведений Ободзинский отвергал чуть ли не с порога, считая их никчемными. А петь ему хотелось. И тогда в 1992 году он решил записать две песни Александра Вертинского. Потом Дербенев познакомил его с руководителем благотворительного фонда «Аленький цветочек» Геннадием Снустиковым, и тот дал денег на то, чтобы Ободзинский записал целый адьбом с песнями Вертинского. А затем был записан еще один альбом с песнями Дмитрия Галицкого (он был аранжировщиком альбома с песнями Вертинского).

Вспоминает А. Есенина: «Да, иногда Валера забрасывал работу и уходил в загул. Объявлял мне, что навеки со мной расстается, хлопал дверью и отправлялся гулять. Даже два раза уезжал к себе на родину, в Одессу. Один раз сказал Снустикову, что ему надо маме памятник поставить. Тот дал ему денег. А Валера поехал в Одессу и прогулял их.

Но обычно он так далеко не уезжал. Любил погужеваться с мужиками здесь, на «ссаном углу». Есть у нас такое «мемориальное» место. В округе к Валере все относились с почтением. Когда не было денег, он мог пойти в кафе и его бесплатно кормили. А уж наливали ему все, кому не лень. Но, бывало, он по 10 месяцев не пил. Ходил как туз. И когда мы собирались гулять, говорил мне: «Я туда не пойду. Там ТВОИ сидят». МОИ – это мужики, с которыми он пил на «ссаном углу». Действительно, я иногда шла в магазин и зависала с ними часа на два. Они пили, а я их вразумляла, что надо бросать пить…»

Несмотря на запись двух альбомов, от публичных выступлений Ободзинский категорически отказывался. Даже когда ему предложили за 500 долларов спеть в ночном клубе всего две песни, он отказался. Так продолжалось еще два года, пока Анне не удалось сломить его сопротивление. Буквально день и ночь она умоляла его отбросить свои страхи и амбиции и выйти на сцену. И он сдался. В сентябре 1994 года в концертном зале «Россия» состоялось первое (после 7-летнего перерыва) выступление Ободзинского. В зале был аншлаг. Когда певец спел первую песню, зал взорвался аплодисментами. Никто не мог поверить в то, что человек, прошедший через пьянство, наркотики, сумел сохранить в чистоте свой голос.

В последние годы своей жизни Ободзинский возобновил гастрольную деятельность и дал несколько концертов в разных городах России. Однако не все гладко было на этом пути. Некто Виноградов решил нажиться на славе певца и предложил ему (а также еще одной бывшей звезде эстрады Галине Ненашевой и актеру Аристарху Ливанову) создать творческую группу с целью гастрольной деятельности. Артисты согласились (хотя А. Есенина была категорически против этого) и доверились Виноградову. В результате, дав всего лишь несколько концертов, группа оказалась не у дел, так как желающих иметь дело с Виноградовым находилось все меньше и меньше. И тогда он задумал создать новую структуру – АОЗТ «Малахит», а в число учредителей включил уже знакомых нам артистов. Для чего он это сделал? Все объяснялось просто: при одном упоминании имен знаменитостей чиновники были согласны идти на любые уступки. В результате Виноградов сумел провернуть какие-то темные дела с редкими металлами, но был разоблачен и 21 ноября 1994 года арестован. А. Есенина рассказывает:

«Виноградов не понравился мне сразу. Я не хотела иметь никаких дел с этим человеком. Но от него невозможно было отвязаться. А Ободзинский, Ненашева – они же артисты, они в облаках витают и не понимают людей. Я соглашалась на участие Валерия в творческом центре лишь для того, чтобы Виноградов отвязался от Валеры».

Валерий Ободзинский ушел из жизни внезапно, поскольку никаких серьезных болезней у него не было. За два года до смерти, в 95-м, Есенина уговорила его пройти полное медицинское обследование, которое не обнаружило ничего страшного. У него нашли только незначительный процент сахара в крови и кисту на почке. Доктор сказал: «Валерий Владимирович, если вы будете себя нормально вести, то проживете еще 50 лет». Артисту выписали какие-то лекарства и прописали диету. Но он соблюдал эти предписания около месяца. После чего швырнул Анне в лицо эти рецепты и заявил: «Хватит делать из меня больного!»

Вспоминает А. Есенина: «25 апреля 1997 года Валере вдруг стало плохо с сердцем. Мы с его младшей дочерью Лерой вызвали врача. Но Валера не захотел ехать в больницу. Наверное, чувствовал, что уходит, и хотел, чтобы это произошло дома. Часов в 8 вечера он меня позвал и сказал: «Я умираю». А нечто подобное он говорил регулярно. Как я начну что-нибудь орать, он бултых в кровать и начинает: «Ой, мне плохо. Я умираю». – «Да ладно тебе! – отмахнулась я. – Нам через три дня в Петрозаводск на гастроли ехать». Мы с Леркой всю ночь сидели на кухне. Только под утро легли спать. И в это время он умер.

На гражданской панихиде в ЦДРИ не было конца речам о том, как все дружили с Валерой и как его любили. А там стояла на специальной подставке его фотография в рамке со стеклом. И когда речи достигли апогея, она неожиданно упала на пол, и стекло со страшным грохотом разлетелось вдребезги. После этого все сразу заткнулись. Таким образом Валера прекратил этот апофеоз уже оттуда, с небес.

А в храме, во время отпевания, священник сказал:

– Умереть так, как он, мечтает каждый священнослужитель – он умер под Пасху. А это значит, что с него сняты все грехи.

Когда объявили о смерти Валеры, одна Гелена Великанова додумалась поинтересоваться у меня, есть ли у меня вообще на что его похоронить. Слава богу, деньги у меня были. «А то у меня тут есть немножко, – сказала Гелена Марцеловна. – Если надо, я привезу». А никто из тех, кто на панихиде называл себя друзьями Валеры, не предложил мне свою помощь…»

Справедливости ради стоит отметить, что дирекция ЦДРИ предоставила помещение бесплатно, а Москонцерт выделил на похороны 5 миллионов рублей. Похоронили певца на Кунцевском кладбище.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.