Трип

Трип

Я начинаю отчетливо слышать женские стоны. В темноте мне сложно понять, реальность это или уже галлюцинация. Вдруг до меня доходит, что это голос моей матери. Ее вздохи вперемешку с шелестом листвы повторяются все чаще. Откуда-то появляется звонкий металлический звук. Затем – голоса птиц и вой ветра. Все закручивается в единый поток – шум, в котором все труднее разобрать отдельные составляющие. От этого гула никуда не деться, он обволакивает меня. Я съеживаюсь и сжимаю челюсти. Становится страшно.

Вдруг я начинаю уменьшаться и падать внутрь себя. Мое тело все быстрее и быстрее сжимается до размера песчинки. Я становлюсь бесконечно маленьким, но при этом чувствую внутри себя невероятную силу, будто вся жизненная энергия скопилась в моем микроскопическом существе. Звук постепенно исчезает, и я остаюсь в липкой теплоте наедине с самим собой. Кажется, я переживаю момент своего зачатия.

Через некоторое время я начинаю видеть свет. Какие-то яркие абстрактные формы, словно перед моими глазами трубка калейдоскопа. Картинки начинают увлекать меня, становится весело. Я – ребенок, играющий с формами и цветами, складывающий картинки в такт монолитному звуку джунглей. Сейчас этот звук уже не пугает, а наоборот – убаюкивает и защищает.

В этот момент я попадаю в пустоту – не страшную, но и не привлекательную – в абсолютную нейтральную пустоту, в которой нет ни грамма интенсивности. Ни звука, ни света, ни запаха. Ни жизни, ни смерти. Ничего. Ни-че-го.

Некоторое время спустя я понимаю, что ветер шуршит по крыше. Может, даже капает дождь. Я оглядываюсь в темноте. Шаман зажигает фонарь и подготавливает музыкальные инструменты. Вдруг перед ним появляется ребенок, а сам он обретает библейский лик. Шаман указывает мальчику на что-то, и тот послушно кивает. Я отворачиваюсь – вокруг абсолютно ничего не видно, я блуждаю взглядом по полутеням, пока снова не натыкаюсь на шамана. Он смотрит мне прямо в глаза. Я закрываю веки.

Передо мной всплывают кадры моего детства – бабушки и дедушки, тети и дяди. Давно скончавшийся сосед. Деревня, корова, лес. Старшая сестра достает рыбу из пруда и улыбается. Мое сердце бьется бойко, оно стучит в ребра, как поршень нового мотора. Я дышу так, будто кроме воздуха мне больше ничего и не нужно.

Время ускоряется, я проношусь через школьные годы. Драки. Озверевшие учительницы младших классов молотят в барабаны и машут пионерскими флагами. Рычат и тужатся. Я прячусь под парту и опять оказываюсь в пустоте.

Всеми птичьими голосами звенит будильник. Я решаюсь на побег. Деревья начинают расти прямо в университетской аудитории. Студенты – все, от ящериц до диких кабанов. Я падаю в реку и цепляюсь за плывущее бревно, все они падают за мной, но тонут в бурном течении. Я больше не держусь за бревно руками. Ведь я – вода.

В моей груди полно силы – хоть прутья гни, хоть вагоны разгружай. Я дышу уверенно, мне ничто не мешает. Я бреду по джунглям и городам. Вокруг полно опасностей, но и я не промах. Мне бывает страшно, но нож наточен. Прыгни на меня из чащи тигр – я сам вцеплюсь ему в горло. Мимо несутся велосипеды с китайцами, табуны монгольских овец, босоногие мулаты с мачете. Они то улыбаются мне, то норовят атаковать. Обнаженные женщины с красивыми телами приглашают к себе в хижины, пьяные мужики с беззубыми улыбками косятся на меня красными глазами. Я пробиваюсь все глубже и глубже.

Время все ускоряется. Отрывки моей дороги всплывают перед глазами. Все несется кубарем, не успеваю даже толком рассмотреть. Я будто откуда-то сверху созерцаю весь этот водоворот.

Я дышу ровно. Мне спокойно. Во мне по-прежнему полно силы, которую я не трачу понапрасну. Оля говорит, что она беременна. Мы нянчим ребенка, и кажется, что новая жизнь становится моей точкой опоры. Все внутри меня перекручивается. Я сам для себя перестаю быть важным.

Тем временем я впервые замечаю, что стало труднее дышать. Это очень странное ощущение, когда тебе приходится прилагать пусть небольшие, но усилия, чтобы жить. И еще одно странное ощущение, которого я раньше никогда не замечал: земля – магнит. Она притягивает меня. Пока я с легкостью могу этому сопротивляться, но чувствую, что настанет час, когда противостояние станет куда более серьезным. Картинки все летят и летят перед глазами. Китайцы все несутся.

Я почти не двигаюсь. Картинки меняются только за окном. Мыслей становится намного меньше. Меня иногда подхватывает и увлекает куда-то, но потом я неизменно нахожу себя морщинистым стариком, сидящим в старом кресле. Дыхание? Да, дышать – это работа. И я работаю. Сижу в кресле и работаю. Дышу. Дышу. Дышу. Не дышу.

Я не дышу и больше не сижу в кресле. Я больше не я. Дождем проношусь по планете. Пеплом выстреливаю в небо. Ветром гну деревья на горе. Волной качаю лодку в море.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.