Часть х Тайное становится явным

Часть х

Тайное становится явным

Глава 1

Конрад предостерегает Жа-Жа

В последние годы жизни сына Ники Конраду, как всегда, приходилось переживать неприятности из-за другого своего ребенка, дочери Франчески, а также ее матери Жа-Жа Габор. В августе 1971-го отношения между ним и Франческой ухудшились, и, скорее всему, причиной тому было вечное раздражение Жа-Жа.

Но вернемся немного назад.

В октябре 1968 года Жа-Жа вела переговоры о своем участии в мощной рекламной кампании водки «Смирнофф».

Недовольная работой своего представителя, она попросила Конрада помочь ей заключить сделку, за что обещала ему заплатить 10 процентов суммы, которую получит за рекламу. Он объяснил ей, что, поскольку у него нет лицензии на работу театрального агента, он не имеет права официально представлять ее интересы. Но согласился помочь ее агенту закончить переговоры. Целых три месяца Жа-Жа постоянно названивала Конраду, советуясь с ним по разным вопросам. Наконец, когда в результате переговоров был заключен договор на сумму 250 тысяч долларов – огромную по тем временам сумму, сейчас эквивалентную почти миллиону долларов, – она поблагодарила его и предложила обещанное вознаграждение, но Конрад отказался. Жа-Жа сочла его поступок очень милым и благородным. В финале рекламной кампании Жа-Жа снялась в экстравагантном платье и поражала количеством драгоценных украшений с бриллиантами и рубинами. «Нет, дорогой, если это не «Смирнофф», мне не надо, – гласил текст под ее ослепительным фото. – Твои гости, как и Жа-Жа, предпочитают водку «Смирнофф»!»

Почему-то Жа-Жа решила, что эти переговоры возродили их былую близость. Конрад же так не считал, больше того, он надеялся наконец-то отдохнуть после слишком частого и бурного общения с ней. Однако Жа-Жа уже привыкла ему названивать и отвыкать не собиралась.

Точно такая же история произошла пять лет назад, когда Конрад помог ей заключить договор на сумму 100 тысяч долларов за рекламу новой самопишущей ручки «Пейпе-Мейт». Рекламный слоган заявлял: «Жа-Жа Габор говорит: «Какая прелесть! Благодаря моей ручке «Пейпе-Мейт» у меня больше никаких пятен чернил ни на пальцах, ни на одежде!» По окончании переговоров Конрад просто перестал отвечать на ее звонки и записки. Теперь он тоже решил прибегнуть к этой тактике.

Молчание Конрада невероятно злило Жа-Жа. Каждый раз, когда он не брал трубку, она приходила в бешенство. И спустя три недели ей надоело терпеть столь демонстративное пренебрежение. На самом деле ей не давало покоя не столько это упорное молчание, сколько воспоминания обо всех обидах и унижениях, которые она перенесла по милости бывшего мужа в прошлом. Теперешнее его обращение подтолкнуло ее выплеснуть на него все, что с тех пор накопилось в ее душе. Хорошо же, решила она, раз он не хочет говорить с ней по телефону, она отправит ему телеграмму, но какую!

29 октября 1968 года она отправила Конраду телеграмму, в которой обвинила его в плохом отношении к своей дочери Франческе, в результате чего бедняжка очень страдает. Она выражала надежду, что Конрад включит Франческу в свое завещание, так как «это было бы только справедливо». По мнению Жа-Жа, у него были только три человека, которые по-настоящему любили его, а именно: она сама, Оливия Уэйкмен и его сын Ники (интересно, что она не включила в этот список Франческу). Затем нанесла ему разящий удар, коснувшись сделки с TWA и заявив, что своим отношением к Ники и даже к Оливии Конрад вызвал у них «нервное расстройство». Затем заявила, что он проявил по отношению к ней «низость», что она, его бывшая жена, вправе рассчитывать на бесплатное проживание в его отелях. Далее она подчеркнула, что в вопросах, которым он придает большое значение, он далеко не так скуп, ведь уплатил же он папе миллион долларов за то, чтобы получить звание рыцаря Мальтийского ордена! Она напомнила ему, что «она уже не та наивная девушка, которая вышла за тебя замуж много лет назад, а взрослая женщина. Так что перестань относиться ко мне как к ребенку». В заключение она заметила, что поскольку его первая жена Мэри Саксон уже умерла, то с точки зрения церкви она [Жа-Жа] еще является его женой. Поэтому он должен относиться к ней с уважением. Поставив его в известность, что она отправляет копию этой телеграммы своему поверенному, а затем так же поступит с ответом Конрада, она посоветовала ему «быть осторожным, потому что твой ответ прочту не только я, но и он».

К тому моменту, когда Конрад дочитал телеграмму, он весь кипел от ярости, что неудивительно. Он только что помог ей заключить договор на рекламу водки, помог ей заработать огромные деньги, ни цента не взял за свою помощь, и вот чем она ему отплатила! «Ей неизвестно такое чувство, как благодарность, – сказал он своему другу. – Когда же я научусь правильно вести себя с ней!»

Конрад сразу продиктовал Оливии Уэйкмен возмущенное письмо. Как только она его напечатала, оно было отправлено срочной почтой по адресу Жа-Жа на Бель-Эйр-Роуд, Лос-Анджелес.

В этом письме от 29 октября 1968 года Конрад подтверждает получение ее «клеветнической телеграммы» и заявляет, что намерен внести полную ясность в их отношения. Однако прежде он советует ей хорошенько подумать, стоит ли впутывать Франческу в их ссоры. Он не хочет причинить боль Франческе и надеется, что, прежде чем продолжать свои вздорные нападки на него, Жа-Жа подумает о будущем дочери. Он намекает, что никто лучше его не знает, что действительно происходило много лет назад в Нью-Йорке, когда была зачата Франческа, и добавляет: «Я храню доказательства того, о чем говорю». Не уточняя, какие это доказательства, он советует Жа-Жа не вынуждать его пускать их в ход. Он даже рекомендует ей рассказать об этой истории ее личному адвокату Дону Рубину и посоветоваться с ним. В ответ на угрозу Жа-Жа переслать Рубину копию ее телеграммы он предупреждает, что тоже может направить копию этого письма своему адвокату – тому самому, который занимался их разводом. Он заверяет Жа-Жа в готовности своего адвоката в любой момент встретиться с ее поверенным.

Затем Конрад переходит к обвинениям Жа-Жа, выдвинутым против него в ее телеграмме.

В отношении проживания в его отелях – она, видимо, хочет проживать в его отелях совершенно бесплатно, ей мало предоставляемой скидки. Вот уже несколько месяцев она затягивает оплату за пребывание в «Беверли-Хилтон».

Далее он пишет: «Ты говоришь, что за всю жизнь меня по-настоящему любили только три человека. Это ты, Оливия и Ники. Пожалуйста, вычеркни себя из этого списка». И утверждает, что она не права, когда говорит, что это по его вине у Оливии и Ники произошло нервное расстройство.

Но, видимо, больше всего Конрада задело предположение Жа-Жа о выплате им папе миллиона долларов за титул рыцаря Мальтийского ордена. Он отвергает это утверждение как «полную ложь».

Затем он касается предположения Жа-Жа, что она является его законной супругой с точки зрения церкви, особенно после смерти Мэри. Он напоминает, что на самом деле церковь и раньше не признала их брак, не признает его и теперь; что они поженились не в католической церкви, а сочетались гражданским браком в Санта-Фе.

В конце письма Конрад выражает сожаление, что вынужден разговаривать с Жа-Жа в таком жестком тоне, но она не оставила ему выбора. И в последней фразе предостерегает: «Ради Франчески и всей нашей семьи советую тебе в дальнейшем быть осторожнее в своих заявлениях».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.