Его Бобришный Угор

Какой-то умный француз, философ или писатель, но не Антуан де Сент Экзюпери, сказал, что рая на земле нет, есть райские уголки. Наверно, с ним надо согласиться. Такие любимые местечки, райские уголки есть, прежде всего, у писателей, писателей-классиков. Наверно со времен С.Т. Аксакова, а может и раньше его. Вспомним Аксаковское Абрамцево, Пушкинское Михайловское. Кстати, Государственный музей-заповедник, и это тоже дивное райское место, «приют спокойствия, трудов и вдохновения». «Все тут способствовало возмужанию его души, питало поэтический дар», – напишет совсем недавно в «Комсомолке» с своем «Окне в природу» известный писатель и журналист Василий Песков в статье «Лесов таинственная сень».

Духовная составляющая великого поэта Пушкина. Мировой масштаб. И если продолжать разговор о райских уголках, то я бы назвал фамилию К.Г. Паустовского. Он страстно любил все свои родные места, где довелось ему жить, но особо он был неравнодушен к Мещере с ее бескрайними лесами.

«Там до конца я поляк, – писал он о Мещере, – что значит любовь к своей земле, и каждой заросшей гусиной травой колее дороги, и каждой старой ветле, и каждой чистой лужице, где отражается прозрачный серп месяца, и каждому пересвисту птицы в лесной тишине».

Вот такая же любовь к своей малой родине, своим трудолюбивым землякам, своему Бобришному Угору сложилась у известного писателя Александра Яшина.

Свой Бобришный он знал с детства, а потом подарил его нам. Эти сосны и кустарники, травы и яркие цветы, ягодники, все, что росло на Бобришном, были так любимы писателем. Здесь он работал и отдыхал, набирался сил, ощущая радость труда и жизни, и сам дарил людям то же самое.

Жизнь не баловала будущего писателя.

«Отца своего не помню, он погиб в первую мировую войну. Семья наша постоянно бедствовала, и мне рано пришлось работать в полную силу», – вспоминал деревенский паренек Саша Попов, будущий писатель.

Впрочем, не легкими выдалось у него не только детство, но и более поздние годы: трудные размышления, потери близких и физические страдания. Все было. Но дружеские отношения в течение всей жизни связывали писателя с родной деревней Блудново, односельчанами, всем деревенским людом и не только.

…Здесь хата моя не с краю,

Я с детства,

Не как-нибудь

Тут каждую душу знаю

И чувствую —

В этом суть.

Всей душой Александр Яшин старался помочь деревне, сельскому люду, жителям лесорубных поселков, да и другим тоже. В рассказах писателя, стихах, зарисовках, этюдах, новеллах та же неизбывная любовь и доброта к людям. Вспомним его призыв: «Спешите делать добрые дела!»

Бобришный Угор был недалеко, километрах в двух от деревни Блудново. Благодарные земляки срубили писателю домик в лесу над рекой, куда был всегда рад приехать Александр Яшин. Но сталось так, что на Бобришном Угоре писатель обрел и свой последний земной приют.

Самым любимым временем года для писателя была весна, с ее таяньем снега, пробуждением природы, с ее перелетными птицами, цветами-первоцветами.

Александр Яковлевич часто вставал на зорьке ранней, выходил на крылечко и зачарованно смотрел, как просыпается лес.

Какая-нибудь птичка, чаще всего зарянка-малиновка – маленькая, с воробышка, с алой грудкой цвета утренней зари птаха, – уже встала. Она сидела на маковке самой высокой ели, откуда и лились ее веселые трельки-песенки. И уже начинали бормотать тетерева на березах в пойме реки.

Весной рано зацветал кустарник волчье лыко. Его сиренево-розовые цветы были похожи на цветы сирени. Потому и звали селяне «волчье лыко» лесной сиренью.

Почти одновременно с этим кустарником зацветали подснежники.

Все Яшины – Злата Константиновна и Александр Яковлевич, их дети – очень любили цветы и всегда возвращались с лесной прогулки с букетами свежих благоухающих бутонов и соцветий. И не удивительно.

Арабы, например, говорят: «Если ты не чувствуешь красоты цветов, если ты не ценишь дружбу, и если тебя не радуют песни – ты больной, тебя лечить надо».

Ранней весной вместе с волчьим лыком зацветали голубые, фиолетовые ветреницы и хохлатки, а еще розово-синие медуницы и гусиный лук. Из них, цветущих желтых цветов иван-да-марьи, которые цвели в полях и овражках на пригорьях, и собирали первые букеты. Радостно было видеть и наблюдать и другое, как крупные светло-лиловые цветы сон-травы весь день ходили за солнышком, провожая его по извечному кругу. И радовала весной яркая голубизна неба, без облачков, и подсыхающие поля, и бесконечная, словно журчащий лесной ручеек, песня жаворонка. И день ото дня хорошели лиловые ольховые перелески в фиолетовой дымке пыльцы и зеленеющие в полях березовые перелески. На глазах растущая темная зелень загустевших посевов ржи – явное продолжение жизни зернового поля.

Очень любил Яшин все живое: птиц и зверушек, кузнечиков и муравьишек-тружеников, толстых, похожих на медвежат, в нарядных, черных, ворсистых обновках шмелей и своих домашних пчел, от работы которых зависел урожай на огородах и приусадебных участках и полях.

На Бобришный приходили товарищи из деревни и наезжали друзья поэта, такие как писатель В.И. Белов и Ф.А. Абрамов, друг юности Платоныч – Александр Платонович Пшеничников, учитель из деревни Кожаево. А еще Николай Михайлович Воронин – председатель колхоза «Каменный», тоже один из лучших друзей писателя, главный охотник-следопыт Павел Евгеньевич Сорокин из деревни Плаксино, которая находилась километрах в восьми от Блуднова, и другие.

Александр Яковлевич очень ждал гостей еще и потому, что кто-нибудь из приезжавших приносил с собой свежую почту, газеты, журналы, письма. Вся корреспонденция приходила на имя писателя в Никольске.

Александр Яковлевич считал свой Бобришный местом святым, символом своей малой родины. Здесь все радовало сердце, согревало душу. Даже из окон писательского домика представлялось перед взором как чудо из чудес, но самое обычное: сосновый бор, который называли Чистым. Сосны высокие и прямые, с отливающей бронзой стволами и зелеными вершинами, вместе с встречающимися кое-где белоствольными березами, которые, окружив избу полукружьем, по косогору спускаются вниз, к самой воде. Вода в реке Юг хрустально-чистая, прозрачная. Под окнами в конце поляны, на вершине холма – кустики земляники-ягоды. Рано еще, не пришло время, и белых звездочек цветов земляники не видно. Они появятся чуть позднее. За рекой, на левом берегу, живописная пойма с кустами ивняка, купающего ветви в воде, а наверху – грибные поляны и уходящие вдаль леса, где версты не меряны, медведи не считаны.

Я уже отмечал, что больше всего хозяин бора любил весну. В стихотворении, которое так и называется «Хочу весну», поэт пишет: «… восхищенные руки тяну туда, где цветенье, туда, где свет, и весне моей, к счастью. Хочу весну!»

Даже прилет первой бабочки, обыкновенной пестрой крапивницы, воспринимался как великая радость! А гордые бело-снежные птицы лебеди, с их длинными изогнутыми шеями, пролетающие над рекой или сидящие на водоеме, в речном заливе или реке-старке, озерце, являлись, словно из сказки!

Много других живописных мест и местечек на Бобришном и поблизости от него. И не случайно деревня Блудново. Бобришный Угор, ставший особо почитаемым и любимым не только для гостей, всех, кто сюда приезжает, стал «Святым местом памяти». Потому и создан здесь мемориальный комплексный заказник «Бобришный Угор» – историко-мемориальный музей Александра Яшина. В него входят деревня Блудново с мемориально-этнографическими экспозициями в родительском доме писателя. И вновь построенная банька по-черному и давний уже колодец-«журавль» в центре деревни. Все вызывает несомненный интерес. Каждый посетитель, турист, журналист волен сам определять то, что ему нравится, что кажется интересным. Известный вологодский художник Юрий Воронов был поражен устройством высокого колодца-«журавля», увиденного в центре деревни Блудново, напротив родительского дома Яшина. «Простота крестьянской инженерной мысли и ее эстетика, изначально основанная на применении самого доступного материала – круглого дерева, и, главное, бездонная глубь воды, плещущейся в глубине деревянного сруба, вдохновила его на создание графической картины «Колодец», – читаем в книге Валерия Есипова (культуролога, кандидата наук), Елены Савиной, Валентины Устиновой («Юрий Воронов». Издательство «Белый город». г. Москва, 2007 г.). И далее: «Это был неожиданный ракурс в освещении лирики А. Яшина – поэта. Не цитата, а символический обобщенный образ стал главенствующим средством выражения чувств художника».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.