Глава XXI. На нартах по арктическим льдам – как это происходит в реальности

Глава XXI. На нартах по арктическим льдам – как это происходит в реальности

Хочу, чтобы читатель в красках представил, что за работа ожидала нас впереди и как мы с ней, в конце концов, справились. Для этого я сейчас попытаюсь объяснить, что значит преодолеть около тысячи миль ледяного пака Арктики на нартах с собачьей упряжкой. Постараюсь как можно короче и точнее описать трудности, с которыми мы столкнулись, а также средства и методы их преодоления.

Между местом зимовки «Рузвельта» на мысе Шеридан и самой северной оконечностью Земли Гранта – мысом Колумбия, который я выбрал как отправную точку ледового путешествия, лежало 90 миль пути в северо-западном направлении, частью вдоль ледяного припая, частью по суше, которые нам предстояло преодолеть, прежде чем мы выйдем на лишенные каких бы то ни было дорог просторы Северного Ледовитого океана.

От мыса Колумбия нам нужно было пройти прямо на север по льдам Северного Ледовитого океана 413 географических миль. Для многих людей, которые помнят гладкий лед на пруду, где они катались в детстве на коньках, Северный Ледовитый океан представляется гигантским катком с гладкой поверхностью, по которому бодро бегут собачки, а мы комфортно сидим на санях с грелками, предохраняющими от замерзания пальцы конечностей. Такие представления, как вы убедитесь, весьма далеки от реальности.

Между мысом Колумбия и Северным полюсом нет суши и нет гладкого льда.

Покинув сушу, несколько миль мы преодолели, продвигаясь по достаточно гладкой ледниковой кромке, которая заполняет все заливы и является продолжением северной части Земли Гранта; фактически, она является разросшимся подножием припая, и в некоторых местах ее ширина достигает нескольких миль. Внешняя ее часть, как правило, находится на плаву и под действием приливов-отливов она поднимается или опускается, в целом же она остается неподвижной, за исключением тех случаев, когда от нее откалываются большие ледяные поля и, увлекаемые арктическими течениями, отправляются дрейфовать в водах океана.

За пределами ледниковой кромки начинается плохо поддающаяся описанию поверхность прибрежной полыньи или приливной трещины – зона вечного конфликта между тяжелыми плавучими льдами и неподвижной ледниковой кромкой. Эта прибрежная полынья то открывается, то закрывается. Когда ветры дуют с берега или во время весенних отливов, полынья открывается, а при северных ветрах или во время весенних приливов – закрывается. Здесь лед раскалывается на куски всевозможных форм и размеров и беспорядочно громоздится, образуя гигантскую спрессованную ледяную гряду, вытянутую параллельную берегу.

Лед продолжает с невообразимой силой давить на эту гряду, прижимая ледяные поля к краю ледниковой кромки и ломая их способствует дальнейшему росту гряды. Так же и в открытом море под мощным напором ветра и приливных течений, крушатся и ломаются и сами плавучие ледяные поля, образуя немыслимые нагромождения.

Эти ледяные нагромождения могут возвышаться над поверхностью океана как на несколько футов, так и на несколько десятков метров, при этом ширина гряды колеблется от нескольких десятков метров до четверти мили, а размеры составляющих ее обломков льда – от биллиардного шара до небольшого дома.

Преодолевая торосистую ледяную гряду, зачастую приходится пробивать себе путь ледорубом, подбадривая собак кнутом и голосом, а также перетаскивать через бугры нарты с грузом в пять сотен фунтов, испытывая при этом такое напряжение, что кажется, будто мускулы отделяются от лопаток.

Между ледяными грядами есть старые ледяные поля, более или менее выровненные. Эти поля, вопреки широко распространенному, но ошибочному мнению, образовались не из замерзшей воды Северного Ледовитого океана. Они состоят из огромных льдин, отломившихся от кромки ледников Земли Гранта, Гренландии и более западных регионов, которые дрейфуют в Северном Ледовитом океане. Толщина таких ледяных полей колеблется от 20 (или менее) до ста (или более) футов, при удивительном многообразии форм и размеров. В результате постоянного движения льда в течение короткого лета, когда огромные льдины отделяются от ледников и носятся туда-сюда под действием ветров и течений, налезая друг на друга, расщепляясь надвое при столкновении с другими ледяными полями, круша на пути более мелкий лед, разбивая края, нагромождаясь и образуя ледяные гряды – поверхность океана в течение зимы становится искромсанной и искореженной и приобретает совершенно невообразимый рельеф.

По крайней мере, 9/10 поверхности океана между мысом Колумбия и Северным полюсом состоит из таких льдин. Оставшаяся 1/10, лед между этими ледяными полями, образуется путем простого замерзания морской воды каждую осень и зиму. Этот лед никогда не бывает толще 8–9 футов.

Характер поверхности льда в океане зимой определяется, в значительной степени, погодой предшествующей осени. Если в направлении берега дули постоянные ветры в период, когда все усиливающийся холод способствовал постепенному смерзанию ледяных масс, тогда более тяжелый лед будет оттесняться к берегу, а края ледяных полей – дальше от берега, где они будут сталкиваются друг с другом, нагромождаться и образовывать одну за другой ледяные гряды, которые путешественнику, следующему с суши на север, надо будет обойти, как на суше обычно обходят горную гряду.

С другой стороны, если дул небольшой ветер во время отлива, когда поверхность океана схватывало льдом, множество таких больших плавучих ледяных полей отделяются от других льдин и между ними могут образовываться пространные участки гладкого молодого, или нового, льда. Если уже после того, как зима установилась, продолжаются жестокие ветры, большая часть этого более тонкого льда может разрушиться при движении более тяжелых льдин; если же зима спокойная, этот лед может сохраняться гладким, пока не начнется общий процесс разрушения льдов в следующее лето.

Однако описанные выше спрессованные ледяные гряды еще не самая ужасная разновидность полярного льда. Гораздо большими неприятностями и опасностями грозят «полыньи» (так китобои называют открытые полосы воды), которые образуются при движении льда под давлением ветра и приливных течений. Это постоянный кошмар для того, кто передвигается по замерзшей поверхности Северного Ледовитого океана: по пути туда – из страха, что они могут помешать дальнейшему продвижению, а на обратном пути – что они могут отрезать его от земли и жизни, предоставив его скитаниям и вероятности голодной смерти в северном крае. Появятся или не появятся они на вашем пути – этого нельзя ни предсказать, ни вычислить. Они открываются перед путешественником неожиданно, без предупреждения, не следуя никаким правилам или законам. Они являются неизвестной величиной полярного уравнения.

Иногда эти полыньи образуются, когда старые льдины трескаются по прямым линиям, а в некоторых случаях, в зависимости от направления трещин, эти полыньи имеют зигзагообразную форму и они слишком широкие, чтобы через них можно было перебраться. Иногда это просто реки открытой воды от полумили до двух миль шириной, простирающиеся с востока на запад насколько может охватить глаз.

Есть разные способы перебраться через полынью. Можно пойти вправо или влево, чтобы найти место, где противоположные края трещины настолько близко друг к другу, что наши длинные нарты могут соединить их как мостик. Или, если есть признаки того, что полынья сужается, путник может подождать, пока льдины сойдутся. Если мороз очень сильный, можно подождать, пока лед станет толще и сможет выдержать вес нагруженных нарт, идущих на полной скорости. Еще один вариант: найти льдину большой толщины или передвигаться на ней как на плоту вместе с нартами и остальными людьми, отталкиваясь ледорубом.

Но все эти средства не приведут ни к чему, если это «большая полынья», которая образуется у края континентального шельфа в том месте, где он обрывается и начинается океанская глубина. Полынья проявляет свое коварство и открывает такое широкое водное пространство, что зона открытой воды или непригодный для передвижения по нему молодой лед находятся на пути к цели, как произошло в нашем походе на север в 1906 году, во время незабываемого возвращения из той экспедиции, когда такая полынья почти отрезала нас от самой жизни.

Трещина могла пройти прямо под нашим лагерем, или под одним из снежных иглу, когда мы спали на поверхности океана. Но только этого не произошло.

Если бы лед треснул под спальным помостом иглу и потопил его обитателей в ледяной воде, они бы не сразу ушли под воду, потому что воздух внутри их меховой одежды удержал бы их какое-то время на плаву. В этом случае человек, провалившийся в воду, вполне способен выкарабкаться на лед и спастись, но когда термометр показывает 50° ниже нуля, то такая неожиданность – не из приятных.

Именно поэтому я никогда не пользовался спальным мешком на льду Арктики. Я предпочитаю, чтобы мои руки и ноги были свободны, а я сам был готов к любой чрезвычайной ситуации в любой момент. Во время ночевки на льду океана я никогда не ложусь спать без рукавиц, и если вставляю руки в рукава, то тоже делаю это в рукавицах, чтобы быть готовым к немедленным действиям. Какие шансы спастись у человека, спящего в спальном мешке, если он, проснется, оказавшись в воде?

Трудностей и невзгод выпадает на долю путешественника к Северному полюсу слишком много, чтобы их можно было перечислить на одной странице. Но если попытаться кратко перечислить основные, то вот самые главные: искромсанный и торосистый лед, по которому нужно передвигаться с тяжело нагруженными санями; жуткий ветер, который почти все время наваливается на тебя, как стена воды, которую постоянно нужно преодолевать; описанные выше полыньи, через которые нужно много раз перебираться туда-сюда; страшный холод, иногда достигающий 60° ниже нуля, при котором человек должен с помощью меховой одежды и постоянного движения спасать свое тело от замерзания; необходимость тащить по изрезанному и ухабистому льду или по льду, испещренному полыньями, нарты с необходимыми запасами пеммикана, галет, чая, сгущенного молока и жидкого топлива, чтобы поддерживать необходимые силы в теле. Большую часть времени в этом последнем походе было так холодно, что замерзало бренди, керосин становился белым и вязким, а собак едва можно было увидеть из-за пара, исходящего от их дыхания. О меньших неудобствах, таких как строительство для каждой ночевки узких и неудобных снежных жилищ и холодные помосты для спанья в том иглу, где мы проводили те считанные часы отдыха, которые мы позволяли себе урвать во время нашего отчаянного предприятия, даже не заслуживают упоминания, если сравнить их с основными трудностями.

Иногда нужно идти целый день навстречу слепящей пурге и обжигающему ветру, находящему малейшую щель в твоей одежде. У тех моих читателей, которым приходилось идти хотя бы час сквозь снежную бурю при температуре 10–20 градусов выше нуля, вероятно, остались яркие воспоминания об этом событии. Наверное, они помнят, каким уютным было тепло камина в доме в конце их пути. Но пусть они представят себе, каково идти сквозь такую бурю целый день по изрезанному неровному льду при температуре от 15 до 30 градусов ниже нуля, когда впереди, после целого дня пути, тебя не ждет никакое убежище, разве только темный холодный снежный дом, который еще нужно во время этой бури самому построить, чтобы появилась возможность поесть и отдохнуть.

Меня часто спрашивают, чувствовали ли мы голод во время такого перехода. Я даже не знаю, были ли мы голодны. Утром и ночью мы ели пеммикан, галеты и чай, а первая, или ведущая группа пила чай и перекусывала в середине дневного перехода. Если бы мы ели больше, наши запасы еды скоро закончились бы. Я потерял 25 фунтов, если сравнить мой вес перед тем, как я покинул судно, с весом после возвращения.

Но для того, чтобы человек мог достичь Северного полюса, одной силы духа и выносливости мало. Только годы путешествий по этим регионам, только помощь большой группы людей, таких же опытных в этом виде деятельности, только глубокое знание Арктики и оборудование, необходимое для того, чтобы подготовиться самому и подготовить членов своей экспедиции к любым неожиданностям, могло сделать возможным достижение человеком долгожданной мечты и обеспечить его благополучное возвращение.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.