Коньячный

Получилось так, как получилось. Для каждого въезжающего в Ереван со стороны аэропорта город начинается с одного славообразущего объекта и, если двигаться по прямой дальше, упирается в другой. В первом случае – это Ереванский коньячный завод, во втором – Матенадаран. Получается ось славы.

Теперь о коньячном. Немного из его летописи, которая, по сути, тоже одна из страниц истории нашего города. Коньячный, как известно, основал купец первой гильдии Нерсес Таирянц, затем его взял в аренду Николай Шустов и в 1900 году завладел им безраздельно. Потом советизация – коллективизация – национализация, бум-бам-тарарам, а в 1953 году завод съехал с территории винного комбината, закрепился на занимаемой по сей день высоте и зажил самостоятельной жизнью.

В биографии завода шустовского периода есть один любопытный эпизод. Начиная продвигать на мировой рынок свой малоизвестный широкопьющей публике продукт, Шустов показал себя не только менеджером, каких еще поискать, но стал в известном смысле и отцом-основателем пиар-компаний на древней армянской земле. Как это выглядело в натуре?

В лучшие рестораны Европы приходили одетые по последней моде молодые люди, разговаривали на английском, французском, испанском, заказывали самое что ни на есть изысканное, а когда дело доходило до выпивки, изучив винную карту, удивлялись.

– Как, у вас нет армянского коньяка?

– Какого, пардон?

– Армянского, от Шустова, – вежливо подсказывали господа.

– Есть французский, испанский, очень рекомендуем португальский, но…

Молодые люди, сожалея, отменяли заказ и удалялись. Затем то же повторялось в других питейных заведениях Европы и так до тех пор, пока рестораторы не сообразили закупать у Шустова коньяк, без которого молодым людям и жизнь не жизнь. Надо ли говорить, что деньги на представительские расходы фанатов армянского коньяка, их экипировку, парфюм и прочее шли от самого Николая Шустова.

Советское время не предусматривало особого разнообразия в выборе коньяков и вин – что есть, то и берите. Хотя, если честно, то, что было, можно было есть, пить, не бояться последствий санитарно-эпидемиологического характера и даже испытывать определенные гастрономические радости. Прежде всего из-за того, что все готовилось из натуральных продуктов, строго по технологии, без нынешних хитроумных добавок. То же – с коньяками. Их в советское время было немного, а особенно ценились азербайджанские, грузинские, молдавские, дагестанские. Все были по-своему хороши, но имели один существенный недостаток – они не были армянскими. Уже наступило то время, когда все лучшее в стране приобретало адресность: арбуз – астраханский, торт – киевский, а коньяк, ясное дело, армянский.

Кто сделал его узнаваемым в стране и в мире? В истории возвышения напитка до уровня, по которому идентифицируют нации, вписаны два имени: Героя Социалистического Труда Маркара Седракяна и героя своего времени Михаила Ханояна. Первый – автор лучших марочных коньяков, второй – руководитель предприятия, на котором эти коньяки рождались. Могло получаться и отдельно, друг без друга, но тогда, скорее всего, выходило бы не так здорово. Для полного успеха хороша взаимодополняемость, органично сочетаемый тандем. Седракян придумывал потрясающие композиции, Ханоян создавал почти идеальные условия для их воплощения в жизнь. Так родились и прошли победным маршем «Юбилейный», «Армения», «Двин», «Ереван», «Праздничный», «Напри», «Васпуракан», «Ахтамар». Но путь к признанию был нелегким.

Одна из граней директорского дара Ханояна: успех дела видеть в том, чтобы идти не вперед, а назад. Что бы это значило, когда речь о коньяках? Ровно то, к чему призывает известный французский винодел Мишель Шапутье – отказ от химикатов и удобрений. «Дело в том, что удобряя почву, вы убиваете мотивацию лозы. Корням больше не нужно стремиться вглубь, чтобы получить из почвы необходимые вещества, они все уже на поверхности». Отсюда заметные вкусовые ножницы между коньяками довоенного, раннего послевоенного производства и теми, которые стали разливать в период тотальной химизации сельского хозяйства.

Первыми едкий привкус большой химии почувствовали любители трехзвездочного – самого недорогого из ординарных коньяков. Еще вчера, чтобы нетронутый посторонним вмешательством продукт дозрел до кондиции, обрел ароматический букет и характерный вкус, трехлетней выдержки вполне хватало, теперь же лоза, выращенная на нашпигованной черт знает чем земле, многие свои достоинства утратила.

Добиться возврата к чистым истокам коньякоделания Ханоян не мог, потому что этого не мог никто. Бюджет требовал больших денег, а самые легкие и быстрые получались от продажи спиртного. Позже для ускорения процесса завод принудили выдерживать коньяк в бетонных резервуарах, а чтоб обмануть природу, подкидывали в емкость кубики дубовой древесины. Это было уже близко к позору. Но полный позор (Таирянц с Шустовым содрогнулись на небесах) начался с массового изготовления нахальных фальшивок, предлагаемых под видом марочных коньяков. Но и они шли нарасхват – когда торжествует дефицит, качество отдыхает.

Армянский коньяк широкой рекой полился на просторы необъятной родины, подтверждая, что ничто так не спаивает братские народы, как энергичное «Будем!». Правда, удельный вес коньяка в продвигаемом в массы алкоголе был невелик, но когда рубят лес, летят и щепки. Тяжелая артиллерия антиалкогольной кампании, развернутая партией в очередной раз с перспективой очередного провала, так или иначе ударила и по Ереванскому коньячному заводу. Многое удалось сохранить (производственные мощности, запасы спирта, а главное, виноградники) не из-за того, что били не прямой наводкой и часто промахивались, а потому, что в Ереване правильно оценили обстановку и заняли оборону с умом. В чем главная заслуга тогдашнего руководителя республики Карена Демирчяна.

Непьющую совесть КПСС, Егора Кузьмича Лигачева, посетившего Армению в то смутное время, поводили по предприятиям оборонной и легкой промышленности, организовали ритуальную экскурсию в Матенадаран, угостили лимонадом и, не чокаясь, проводили обратно в Москву. Таким образом, каждый остался при своем: товарищ Лигачев со здоровой печенью, Ереванский коньячный со ста пятнадцатью золотыми и сорока восемью серебряными медалями, а последующее поколение пьющих – в горестном ожидании новых постановлений типа «О мерах по усилению борьбы с алкоголизмом и пьянством». Тот случай, когда память и знания умножают скорбь.

Накануне нового тысячелетия в судьбе Ереванского коньячного произошли решительные перемены: он перестал быть государственной собственностью и перешел в частное владение французской компании «Pernod Ricard», что если объективно, есть акт восстановления справедливости. Хотя, на взгляд автора, это та справедливость, которой лучше бы не было. Однако…

Уж сколько раз твердили миру, что пользоваться чужим брендом нельзя и что единственное место, где коньяк прописан законно, навсегда и без права передачи – это окрестности города Коньяк на западе Франции, к северу от Бордо. Что еще в 1909 году французское правительство издало указ, наделяющий эксклюзивным правом на название «cognac» только тех производителей, которые используют виноград, выращенный исключительно в пределах официально установленных границ вышеупомянутого винодельческого региона. Ереван же, как мы знаем, расположен заметно южнее и намного восточнее, что тоже хорошо, но лишает нас права пользоваться брендом «коньяк». По крайней мере, в официальном обращении.

Во всех же остальных случаях он, все равно, был, есть и еще долго будет оставаться коньяком армянским. Из винограда, произрастающего значительно южнее и гораздо восточнее славного города Бордо. Будьте здоровы!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.