На новой базе

На новой базе

Когда отряд Доминго превратился в батальон специального назначения и его зачислили на все виды довольствия, командиру пришлось писать заявки и отчеты по форме, а также представлять донесения. Нужен был штаб батальона, а у Доминго был только один штабной работник – Эсперанса, небольшого роста круглолицая девушка в очках. Она составляла списки, раздаточные ведомости на обмундирование и денежное довольствие, учитывала продукты, но отчеты и донесения представлять было некому, увеличился и размах диверсионной работы. Нужны были штабные работники. Ни один из наших воинов для этой работы не годился. Рудольфо поехал в Альбасате и привез с собой небольшую группу интербригадовцев и среди них капитана Любо Илича. Он прекрасно знал французский, понимал испанский, мог составлять отчеты, донесения, и Доминго согласился возложить на него обязанности начальника штаба батальона, но Рудольфо уже планировал создание бригады и готовил Илича в качестве командира второго батальона. Для этого он часто привлекал капитана к непосредственному участию в операциях.

Илич не терял времени, работал и учился, не пренебрегая и опытом других. Он был точен, решителен и спокоен в самых сложных условиях.

Он быстро освоил коды, диверсионную технику и тактику и скоро просто врос в батальон «Эспесиаль». Через некоторое время Рудольфо и Доминго, уезжая, стали оставлять капитана Илича за старшего. Начали формировать и второй батальон. Теперь один батальон предназначался только для действий в тылу врага перед полосой Южного фронта, второй – для действий на других фронтах, где потребует обстановка. Пайков хватало, да и трофеи были.

К тому времени батальон «Эспесиаль» на Южном фронте имел несколько баз в тылу мятежников, куда доставлялись необходимые средства и силы для ударов по коммуникациям и другим объектам. Диверсанты Доминго уже хорошо знали местность, подходы к наиболее важным вражеским объектам и, по указанию провинциального комитета, устанавливали связи с людьми, которые привлекались для диверсий и ведения пропаганды.

Базы в тылу врага организовывались в горах, покрытых густой высокой растительностью, вдали от населенных пунктов, в 10–12 километрах от линии фронта, там, где обе стороны обычно имели боевое соприкосновение лишь вдоль важных дорог, а остальное пространство между ними прикрывали патрулями, реже – засадами.

На этих базах диверсанты батальона Доминго, как правило, находились до тех пор, пока были уверены, что мятежники не знали об их существовании. Уходя, командование делало все необходимое, чтобы никаких следов пребывания не оставалось, но, как показал опыт, этого достигнуть в большинстве случаев не удавалось. Противник иногда находил признаки пребывания диверсантов, поэтому на старых базах диверсанты старались больше не появляться, располагаясь вблизи них и ведя за ними наблюдение, чтобы в случае появления вражеских лазутчиков или солдат захватить их в качестве «языков».

В начале апреля в Хаене было уже очень жарко, и многие непривычные к жаре интербригадовцы днем изнывали от горячего воздуха, потоки которого, нагреваясь от раскаленных камней и асфальта, поднимались кверху заметным голубоватым маревом.

В один из таких дней в штаб батальона зашли радист Кольмана Н.И. Миронов и его напарник шифровальщик И.А. Гарбар. У загадочно улыбающегося Николая, как обычно, на ремешке висел фотоаппарат. Ну, думаю, опять пришел фотографировать. Но по виду Ивана Алексеевича Гарбара, выглядевшего серьезнее обычного, поняла, что прибыли они не для этого.

Поздоровались. Иван Алексеевич вытер большим платком лицо и сказал:

– Рудольфо срочная шифровка от Кольмана!

– Но его нет! Он в Вилья Нуэва де Кордова, – ответила я.

– А как с ним связаться? – спросил Гарбар.

– Попробуем по телефону, – ответила я.

Пока дежурный вызывал Вилья Нуэва де Кордова, никогда не скучавший Миронов словчился заснять нас с Гарбаром на фоне ограды монастыря.

– Рудольфо в Вилья Нуэва де Кордова не оказалось. Он с Доминго выехал в Пособланко и возвратится только к исходу дня.

– Дело неотложное, – заметил Гарбар.

– Раз так срочно, то можно немедленно выехать, и через два часа будем в Вилья Нуэва де Кордова.

– Мы и рады были бы поехать с вами, но не можем. Скоро очередной сеанс связи, – ответил Николай Иванович. – Мы как на привязи, – добавил он и еще раз вытер пот со своего круглого улыбающегося лица.

Дозвонились Кольману, и он разрешил вручить шифровку мне. Я немедленно выехала в Вилья Нуэва де Кордова вместе с двумя испанцами, отдохнувшими после вылазки в тыл мятежников.

Перевалило за полдень, но солнце было почти все еще в зените. Пепе, как всегда, вел машину быстро, но осторожно. Через открытые окна дул теплый, но все же освежающий воздух. В поле работали крестьяне, и все казалось таким мирным, что можно было бы позабыть про войну, если бы навстречу не попадались камуфлированные легковые автомашины, а при въездах в населенные пункты не было бы КПП, напоминавших о военном положении.

В Вилья Нуэва де Кордова на нашей базе только что закончился обед, но никто не отдыхал. Люди готовились к очередной вылазке. Рудольфо с Доминго приехали часа за два до наступления темноты.

– Вот замечательно, Луиза, что ты здесь, – обрадовался Рудольфо, – мы собираемся ехать на новую базу, там должна быть большая почта, переводить некому, Тихий и Хуан Пекеньо на задание собираются, да и вообще они этих переводов боятся как черт ладана.

– Есть срочная шифровка, – прервала я.

Рудольфо прочитал ее и сказал:

– Собирайся! Обязательно тебе надо ехать на базу.

И тут же написал ответ Кольману.

– Все ясно. Сегодня группы выходят на выполнение задания.

– Закодируй и передай дежурному, а сама собирайся.

Сборы были недолги. Через полчаса мы были уже в пути.

Я готовилась читать и переводить почту, извлеченную из наших тайных «почтовых ящиков». С их помощью Доминго и диверсанты батальона поддерживали связь с подпольщиками, разведчиками и диверсантами в Кордове, на аэродроме, на станциях. «Почтовые ящики» избавляли от организации встреч с людьми, работавшими во вражеском тылу и помогавшими спецбатальону. Наши разведчики клали закодированные разведывательные данные и донесения о проделанной работе в условленном месте, куда можно незаметно пройти. А связные затем извлекали донесения и приносили в «почтовый ящик» новые задания, инструкции, указания, а иногда нужные средства.

Когда Рудольфо и Доминго были на базе в тылу противника, они на месте изучали полученные данные и часто немедленно поручали новое задание. Доминго прислушивался к советам Рудольфо, но, чтобы получить этот совет, мне нужно было перевести полученные донесения, так как сам Рудольфо не понимал полностью, даже с помощью Доминго, что было написано в поступившей почте. Пробовал он для этой цели привлекать Хуана Гранде, но тот не умел читать рукописный текст. Иван Хариш и Ян Тихий помогали иногда Рудольфо, но тяготились этой работой.

На этот раз ожидались важные и срочные разведывательные данные, поэтому на базу Рудольфо взял и меня.

С тех пор прошло уже много лет, но и сейчас я хорошо помню, как однажды наш начальник Ксанти (Хаджи Мамсуров) запретил Рудольфо и мне ходить в тыл врага, за исключением случаев, когда надо было быстро освоить поступившую с тайников почту и дать срочный ответ. Изучение почты на базе часто было просто необходимо, так как это давало выигрыш во времени иногда в двое суток, а обстановка часто требовала быстрых решений. У командования и состава только что организованного штаба батальона еще не было нужных знаний и опыта, и учиться приходилось на практике, часто в тылу врага, как это делал Ксанти и учил делать других. Следуя его совету, так работал и Рудольфо.

С наступлением темноты Доминго, Рудольфо, Маркес, Тихий, Буйтраго и я, а еще человек 12 с тяжело нагруженными мулами распрощались с нашими патрулями, прикрывающими дорогу Адамус – Вилья Нуэва де Кордова, и двинулись в путь. На фронте было спокойно, и только изредка где-то вдали, справа, западнее Пособланко, возникала редкая и короткая перестрелка.

Шли долго и как всегда осторожно. Потом стали петлять, как зайцы. Это означало, что мы заметаем следы на подходе к базе.

Мы спускались все ниже и ниже и, наконец, увидели спокойное зеркало водохранилища. Остановились на берегу. Было тихо, и только слева доносился мерный гул падающей воды.

С мулов быстро сняли вьюки и отправили животных с проводниками назад. Чтобы не было видно следов, к мулу, идущему последним, прицепили большое помело.

– Ну а теперь быстро соорудим свой баркас, – сказал Маркес. Люди закопошились в темноте: одни спускали в воду грузы в прорезиненных мешках, другие налаживали большую брезентовую лодку. Минут через 5 она уже была готова, в ней разместились 8 человек. Первая группа отчалила и скрылась.

Томительное ожидание. Тишина. Прошло более 20 минут, когда лодка возвратилась.

– Все в порядке! – доложил небольшого роста командир группы Хосе Нуэртас.

– Пойдемте! – сказал мне Доминго, и мы стали садиться в качающуюся лодку. Последним сел сильный Маркес. Он держал в руках веревку от плота, составленного из наших грузов.

Тихий и еще трое сильных диверсантов стали грести, и мы медленно поплыли. На западном берегу нас уже ожидали свои. Все вышли, а Тихий направился обратно на восточный берег.

Мы стали взбираться на гору по крутой тропе, замаскировав на берегу имущество, которое не смогли сразу взять. Несколько раз люди возвращались за ним, и, наконец, все собрались на базе. Проверив охрану, Доминго и Рудольфо пожелали мне спокойной ночи.

Но выспаться мне не дали, рано утром принесли почту: тут и донесения, и схемы расположения охраны противника на аэродроме, фашистские газеты, заявки.

– Луиза, пожалуйста, переведи поскорее вот этот документ, – попросил Рудольфо, передавая мне два листа, исписанных крупным неровным почерком. Видно, что писал мало учившийся и много работавший человек.

Я начала читать и переводить и увлеклась этим документом, как хорошим рассказом очевидца. Закончив перевод, передала его Рудольфо и оригинал Доминго, и они начали их изучать.

В донесении шла речь о новом контрольно-пропускном пункте на дороге Кордова – Севилья и порядках на нем. Помещение ремонтировалось, и в ремонте участвовал патриот-подпольщик, связанный с батальоном «Эспесиаль».

– Немедленно надо туда послать группу! – предложил Доминго.

– Группу? Опасно! Риск необоснованный! – возражал Рудольфо. – Лучше поставить мину замедленного действия, и сама «Мария» (это была условная кличка подпольщика) ее установит на объекте. Взрыв произойдет в его отсутствие, и он останется вне подозрения.

– Хорошо! Согласен! – ответил Доминго.

Я перевела еще несколько документов и только тогда получила возможность ознакомиться с новой базой. Ее окружали развесистые деревья, на них висели незнакомые мне красивые и сладкие стручки. Они в большом количестве уже опали, покрывая землю.

– Очень хорошая пища для мулов! – заметил равнодушный к ним Доминго.

Солнечные лучи проникали сквозь кроны высоких раскидистых деревьев, на мягкой зеленой траве можно было рассматривать цветы и букашек.

– Смотрите, какое красивое водохранилище, какое оно чистое и спокойное! – сказал капитан, показывая вниз, где, точно серебряная гладь, далеко простиралось искусственное озеро, образованное плотиной электростанции.

– Здесь все оливы уже убраны, и сюда никто не придет, незачем! – успокаивал меня Доминго, видя мою задумчивость.

В самую жару, в полдень, на базе в горах мы наслаждались прохладой, чистым воздухом и готовили группы Байтраго, Тихого и его друга Маркеса для одновременной вылазки на коммуникации врага. Нужно было взять все необходимое и так его по-хозяйски уложить, чтобы оно оказалось под рукой, комплектно, но в то же время и удобно для переноски. До выхода на задание требовалось изучить маршрут, распределить обязанности и предусмотреть, кто и как должен действовать при различных внезапных случаях.

Еще с раннего утра неутомимый Маркес занимался со своей группой подготовкой к очередной диверсии. Спокойно, со знанием дела, он все сам выполнял аккуратно. Внимание он прививал и своим людям. Маркес любил собраться пораньше, чтобы несколько часов отдохнуть перед выходом на операцию. Так сделал он и на этот раз.

Закончив подготовку, он прилег на землю и начал читать «Мундо Обреро»[37]. Я невольно залюбовалась отважным диверсантом: правильные черты его лица издали казались как бы высеченными из гранита; он был невысок ростом, с причесанными назад черными волосами и умными карими глазами. Ходил мягко, бесшумно, ступая носками, никогда не разлучался с пистолетом, часто чистил и берег его. Маркес был рыбаком, но теперь он ловил не рыбу, а поезда и машины противника. Он мастерил отличные легкие, разборные лодки из бамбука и брезента или другой непромокаемой ткани. Маркес обладал большой физической силой и крепким здоровьем. Он гордился своим участием в борьбе против мятежников в Кадиксе. Выйдя в расположение республиканских войск, он попал в отряд Доминго и вступил в Коммунистическую партию. Не было ни одного случая, чтобы Маркес не выполнил задания, но не всегда сделанное его удовлетворяло. Он никогда не преувеличивал результатов взрывов установленных им мин и часто докладывал:

– Взрывы были, но результаты неизвестны!

Его девиз: «Незаметно выйти к цели, без надобности не рисковать. Поставь мину, замаскируй и отойди!»

Маркес со своей группой ходил глубоко в тыл мятежников, минировал сильно охраняемые участки, нападал на автомобильные колонны. Его группа совершала налеты на охраняемые объекты, всегда внезапные, тщательно подготовленные, удачные и, как правило, без потерь со своей стороны.

– Очистим землю от интервентов и мятежников, – сказал как-то Маркес, – пойду учиться, выучу русский язык, научусь строить большие корабли.

Ян Тихий перед очередной операцией не забывал и физической зарядки. Приготовив все к походу, он стал заниматься прыжками в длину с карабином, потом и другими упражнениями.

– Ему-то нужно! Смотрите, какой он рослый и здоровый, да и энергии у него хоть отбавляй, вот он и поднимается на руках, – говорил Маркес, глядя на Яна Тихого, занимавшегося физической зарядкой.

Тихий и группу свою постепенно увлек этим занятием.

В одной операции по разрушению моста севернее Кордовы Ян Тихий вынес из боя раненого Мануэля. Более 200 метров нес он его на руках как ребенка, хотя тот весил более 70 килограммов.

Тихий подобрал себе в группу людей физически сильных, а главное, способных быстро ходить днем и ночью. Недаром их некоторые называли скороходами.

Группа его собиралась на операцию, расположившись на склоне горы, обращенной в сторону электростанции. Сквозь кроны деревьев было видно растянувшееся озеро, доносился гул падающей на плотине воды.

После ознакомления с базой и завтрака я опять занялась переводом сводок, донесений, отдельных заметок из газет. День прошел спокойно. Вечером ушел связной к «Марии» с минами замедленного действия.

– Луиза! – сказал мне Рудольфо. – Сегодня я должен уйти с базы, а тебе придется еще задержаться. Тут, как ты убедилась, довольно спокойно. Я свяжусь с Ксанти, доложу ему новые разведданные и вернусь.

Доминго и Рудольфо пригласили Маркеса и Тихого.

– Судя по донесениям, обстановка изменилась, – сказал Рудольфо. – Есть основания задержаться с выходом наших групп на задание. Сегодня я отправлюсь в Вилья Нуэва де Кордова, свяжусь с командованием, а затем сообщу по радио о принятом решении. Постараюсь в следующую ночь вернуться на базу.

Перед наступлением темноты одна из групп ушла на выполнение задания, о котором просил Кольман. Когда она скрылась, Рудольфо вместе с возвратившейся из очередной вылазки группой Педро Буйтраго направился на восток.

– Итак, завтра обязательно слушайте нашу передачу, – напомнил он Доминго и мне.

Ночь прошла спокойно. Утром мы по радио услышали условную передачу, которая подтверждала выход групп старшего Буйтраго и Тихого согласно плану.

– Обидно! – заметил Доминго. – Мы слышим, понимаем, а ответить не можем.

Да, у нас были приемники, но не было передатчиков.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.