20
20
Я решил съездить к первой Григорьевой жене[441], у Кипирьяна добыл номер телефона матери, позвонил и объяснил Сандре, что хочу с ними пообчаться и познакомиться с племянницами. Я выехал к ним в Баия-Бланка вечером поздно, утром Сандра меня встретила. Я её не признал: ето уже настоящая женчина сорокалетняя. Но ей неудобно. Мы с ней на такси уехали к ним, ето было в шесть часов утра, все спали, муж на работе металлургом. Я ей объяснил:
– Пишу книгу и приехал к вам пообчаться и узнать о вашей жизни, как вы прожили, и знаю, что вам очень трудно пришлось, и во всем я виню своего брата, и даже сам шшитаюсь виноватым, что брат Григория. И не могу забыть тот день, когда отвозил тебя суда, в Баия-Бланка, помню твою обиду, и мне было чижало, поетому не могу себе простить етот день. Но одним словом – он идивот, но он чичас расшитывается за всё, никому не нужон и остался один, уже потерял втору? семью. Хоть и кается, но уже поздно.
Смотрю, у ней слёзы на глазах, и она со слезами стала рассказывать, как ей трудно пришлось с нём:
– Ето был не муж, а зверь: пьяница, вор, бандит, егоист, и самоя худшея – он меня избивал, ревновал ко всем, даже к вам, и всегда изнасиловал. Я не раз и не два хотела его зарезать, но всегда думала: сяду в тюрму, а детки останутся сиротками, и толькя ето меня удерживало на етот поступок. Я благодарю, что ты меня увёз от него, но он снова приехал за мной и увёз меня в Пуерто-Мадрин. Я его боялась как огня. И ваша мать забрала у меня дитя, ето я не могу себе простить, что не вырастила сыночкя, и теперь виню себя виноватой перед нём. Да неужели не хватило бы кусочкя хлеба для моего сыночкя? А теперь я не имею права на него, потому что не сумела освободить из чужих рук и воспитать.
За всё ету беседу слёзы у ней лились рекой, и я с ней наплакался, наконес она мне сказала:
– Твой брат вконес меня извёл, и не хочу его даже поминать никогда и ни в чем.
– Сандра, скажи, пожалуйста, как ты вырастила своих дочерей и как ты чичас живёшь?
– Дочак я вырастила слава Богу, мне помогли сёстры. Взамуж я не хотела, потому что не верила мужчинам и думала, что все оне идивоты, но мой муж меня убедил, и я вышла за него. Правды, он угодил добрый, и благодаря его живём, слава Богу, хорошо. Правды, бедно?, но ничего, хватает.
– А есть у вас с нём местныя дети?
– Да, двоя, сын и дочь.
– А как Паола и Карина[442]?
– Паола взамужем, имеют свой дом и одно дитё, она работает в магазине, он аркитект[443], а Карина учится и работает – морожены продаёт, собирается взамуж, а живёт с нами. Муж чичас на работе, он уже должен подъехать.
Да, муж подъехал, мы с нём познакомились, ето настоящай, порядошный муж. Мы с нём разговорились, я объяснил, зачем приехал, он добавил в ету историю.
– Да, когда она вышла за меня, она часто ночами соскакивала, с перепугу кричала и за нож хваталась, но постепенно я её уговаривал и к врачу водил, и она у меня успокоилась. А чичас живём хорошо, девочак я помог вырастить как своих, они невинны, а живём сам видишь как. Ето наш собственный домик, кирпичик по кирпичику сумели построить, она у меня работает в герия?трико[444], за стариками ходит, а я металлург.
Да, домик у них бедный, но свой. Вот и Карина стала, пришла поздоровалась. Да, девушка взрослая, ето уже переродок[445], но красавица. Сяла возле меня, сразу видать – ласкова и весёла, бойкя?я.
– Ну вот, я всегда думал: ты спокойная, а Паола бойка?я.
Сандра сказала:
– Нет, наоборот: Паола спокойная, а Карина бойка?я.
– Карина, ты помнишь меня?
– Нет.
– А Таню, Лену?
– Нет.
– А отца?
– Нет.
– Да, ты мала? была, тебе было два года. Ну и как у тебя жизнь протекает?
– Всё хорошо.
Мы с ней поговорили о тем о сем, я понял: девушка выросла нормально, у ней нет забот, но Сандра очень травмированна, и даже заметна в ней истерика. Да, жалко. Бедняжка, немало тебе досталось.
Вот уж час дня, Сандра позвонила Паоле и спросила: дома, нет? Да, дома. Она известила, что я в гостях:
– Он хочет с вами пообчаться.
– Ждём, пускай приезжает.
И мы отправились к ним на такси. Приехали, я слез, Сандра уехала на работу, Паола меня встретила вежливо, завела в дом, стали обчаться. У ней ма?ленькя бе?бка[446].
– Паола, ты меня помнишь?
– Да, чуть-чуть.
– А Таню, Лену?
– Нет.
– Но ведь оне с тобой играли.
– Нет, не помню.
– А Таня хорошо тебя помнит. А отца помнишь?
– Да, помню.
– А что помнишь именно, хороше или плохое?
– Толькя плохоя.
– И как бы ты чичас реагировала, ежлив бы увидала его?
– Сама не знаю.
– Но ваша мама очень травмированна, её необходимо надо лечить и сводить к хорошему психиятру, а то под старость её здоровья ухудшится. А с братом имеете связь?
– Да, но очень редко.
– А почему?
– Да он как-то чужается и избегает контактов.
– Да, ето странно, но я подобиваюсь, вам как-то надо сближиться, и я постараюсь с нём поговорить на ету тему.
– Да, мы бы поблагодарили тебя за ето. Как ни говори, он брат.
– Да, Паола, вы правы.
Тут и муж подъехал, познакомились, разговорились. Да, порядошный мужчина, но с тёщай не ладит. Были у Степана в гостях и поминают его добром, Сандра также. Я на ето ответил:
– Да, Степан – ето замечательный дядя. Был бы он ваш отец, у вас история была бы совсем другая.
Паола живёт лучше, чем мать. У них дом лучше, машина хорошая, она кассирша в магазине, он строитель домов. К вечеру оне увезли меня к матери, я наказал: «Берегите мать», Карине также. В шесть часов он отвёз меня на терминал, автобус у меня отходит в семь часов, а Сандра в шесть часов вышла с работе и сразу на терминал – меня проводить. Мы стояли с мужем, она подошла, время остаётся мало. Она у меня спросила:
– Даниель, скажи всю правду. Твоя мать и старшая сестра были против меня?
– Да, Сандра, были, но характер ето Георгияв, он сам травмирован и больной.
Она прослезилась, на прощания обняла меня и поцеловала и сказала:
– Я очень довольна остаюсь, что посетил нас.
– Спасибо, Сандра, а я, наоборот, с занозой в сердце от вас уезжаю. – А мужу сказал: – Береги её и немедленно вези её к хорошему психиятру, она у тебя больная. – На етим мы расстались.
Но Гриша, Гриша, что ты настроил? И Гришу хто создал? И так далее, ето цепь проблем, и сколь таких случаяв, Боже ты мой…
После то?го я обращался к Кипирьяну и просил его, чтобы он как-то породнился боле с матерью и с сёстрами: как ни говори, оне страдают об нём.
– А ты сын, мать ни в чём не виновата, виноват здесь отец, бабушка и тётка.
Но он меня поразил своей хладнокровностью, ответил:
– Меня баба вырастила, и у меня сердце ближе к ней, а те как-то чувствуются чужия.
– Но Кипирьян, подумай хороше?нь, ето твоя кровь, и толькя ты можешь всё ето отношения наладить.
Но ему безразлично. У меня сердце сжалось. Но в чем же им помогчи? Как им звонить? Ето толькя обидеть. Говорю Степану:
– Братуха, я был у Сандре, – и всё рассказал ему. – Но Кипирьян даже усом не ведёт, ему не нужно.
– Знаешь что, Данила, ето точно Гриша, он думает толькя про себя. Жена у него молодес, а он говно.
– Ну, я понял.
Думаю, бедняжки, в чем же я могу им помогчи? Ну, жизнь покажет, а там увидим.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.