25

25

Я отправился в Москву. Утром звоню Лидии Ивановне.

– Данила, ты где потерялся?

– Я чичас в Москве, еду с Белгороду.

– Ты можешь ко мне зайти?

– Да, поетому и звоню.

– Но жду.

– Да, я чичас.

Прихожу.

– Данила, что случилось, почему молчал, где вы?

– Матушка моя, всё расскажу. – И я всё рассказал.

– Боже ты мой, но почему ты молчал?

– Лидия Ивановна, ты пойми, здесь в России нет никакой гарантии для переселенсов.

– Но мы бы могли обратиться к Лукину или даже к пресиденту.

– Лидия Ивановна, когда структура гнилая, толку не будет, и зачем трогать вышния органы, один шум, а толку мало. Пе?рво надо насадить хоро?ши корни, и тогда ожидать хороший плод.

– Но Савченко же не виноват?

– Да, губернатор тут не виноват.

– Ну и зашёл бы.

– А сколь я раз обращался, но не допустили.

– Боже ты мой, даже так? Но всё-таки напиши ему писмо.

– Да, ето можно, но дойдёт ли до него?

– Но ты напиши.

– Да, я постараюсь.

– Москвин тоже обиделся, как ни говори, он всё ето затеял.

– Да, ето правда, мне его жалко.

– Но ты к нему зайди.

– Да, обязательно.

– Ну и где вы устроились?

– В Красноярске, в Шушенским биосферным заповеднике, в зоне охраны.

– И сколь от вас населённый пункт?

– Триста кило?метров.

– В тайге, там, где Агафья Лыкова?

– Да, приблизительно, но в другу? сторону, мы от Тувы сто кило?метров.

– Боже ты мой, вы что, как робинзоны?

– Да, Лидия Ивановна.

– И чем думаете заниматься?

– Пасекой, орехи собирать, травы заготавливать.

– И вас ето устраивает?

– Да.

– Ну а власти будут притеснять?

– Вернёмся в Уругвай.

– Даже так?

– Да.

– А переселение?

– Никакого не будет. Лидия Ивановна, помнишь, я говорил: за старообрядсов лягу во гроб, вот поетому всё и парализовал. Ишо не пришло время для переселение, и Россия не в состояние нас принять.

– Ты думаешь? Отлично. Но, Данила, напиши губернатору писмо.

– Лидия Ивановна, я напишу, но получит ли он?

– А ты напиши, а я через Лукина передам.

– Вот ето подойдёт. Ну хорошо, я напишу. Лидия Ивановна, прости за всё, что так получилось.

– Ну что, Данила, что поделаешь.

– Спасибо тебе за всё, Лидия Ивановна.

– Да не за что.

Я вышел, у меня сердце сжалось. Бедная матушка, как она обижена! И на самом деле, она права: сколь она трудилась для нас, и всё впусту. Но лучше пускай так, нежели многи страдали.

Звоню Москвину, он на месте, ждёт меня. Прихожу – сразу видать, обиженный. Я в тот раз много чего от него утаил, потому что ето было не в пользу, а чичас можно всё рассказать, и я рассказал. Но он возразил:

– Данила, у тебя всё хорошо шло, и таки? бы номера чиновникам не простили бы, ты бы к нам обратился бы. Толькя один бы звонок, и поставили бы контроль с Москвы, тогда бы чиновники исполняли бы наперебой. Но ты поторопился и всё закрыл, и теперь уже поздно.

– Виктор Александрович, я вас обидел, и вы меня не поймёте, за ето простите. Но у меня сердце больноя, и семья не захотела, чтобы я ету лямку тянул, а нет – оне бы повернули обратно в Уругвай.

– Да, Данила, ежлив здоровья сла?бо, ето дело другоя.

– Вот и именно почему я бросил.

– Ну и как вы устроились?

– Да ничего, хорошо. – Я всё рассказал, как и где. – Вот когда устроимся и дом построим, тогда пригло?сим в гости.

– Хорошо, приедем к вам в гости.

– Ну, за всё прости, и спаси Господи.

– Ну, удачи, Данила Терентьевич!

Ну, милый друже, думаю, всё равно ты узнаешь правду когда-нибудь, вижу, что обиженный остаёшься. Знаю, что ты обращался в вышние органы ради нас, и теперь получаешь позор. Прости, друже, прости. Как бы тебе показать на факте? Но я постараюсь ето исполнить. Как мне жалко Лукина Владимира Петровича, очень его сполюбил, а особенно губернатора Евгения Степановича, он мне поверил, и я ему поверил, и знаю, у него ни один проект не провалился, но толькя с нами. Но знали бы, что я невинный. Но, видать, так Богу надо, без Его воли ни одна волосинка не выпадет и не прирастёт. Но матушке России можно помогчи, но надо разобраться, в чём помогчи, толькя чтобы была польза. Ниже покажем, а пока промолчу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.