Владимир Владимирович Путин. Итоги, которые еще предстоит подвести

Владимир Владимирович Путин. Итоги, которые еще предстоит подвести

О президенте Путине я, к сожалению, подробно рассказать не могу – работать с ним не довелось, а встречался с ним лишь один раз, когда он по случаю моего 80-летнего юбилея вручал мне в Кремле орден «За заслуги перед Отечеством». Могу поделиться только некоторыми, так сказать, наблюдениями «со стороны».

Владимир Владимирович Путин и его соратники сразу после президентских выборов марта 2000 г. оказались в окружении беспредела и хаоса в стране и под надзором выдвинувшей их ельцинской «семьи».

Восемь лет, прошедшие с той поры, были насыщены самыми разными событиями. Их детальный анализ выходит далеко за рамки этой книги, да и не вполне соответствовал бы ее жанру – рассказу о людях и событиях, основанному на личных впечатлениях. Мои личные контакты с Путиным, как я уже говорил, столь мимолетны, что не тянут даже на маленькую главу. Кроме того, разного рода общественно-политические процессы внутри и вовне страны, запущенные Путиным и при Путине, далеко не завершены, и рано подводить их итоги. Он сам не отошел от дел после президентских выборов марта 2008 г. и остается одной из ключевых фигур государственного руководства, пусть и на другой должности. Это значит – он будет и дальше оказывать на политику огромное влияние, продолжать, а возможно, и менять свои программы и политические направления. Поэтому их оценка – дело обозримого будущего. Повторю, на данный момент позволю себе ограничиться лишь самыми общими и сугубо предварительными наблюдениями и замечаниями.

* * *

Путин – это человек полутонов, автор решений и поступков, похожих на медаль о двух сторонах. Он выстроил вертикаль власти, добился относительного порядка и дисциплины ведомств, прекратил перманентное и чаще всего вредоносное противостояние с Думой и Советом Федерации, обуздал региональных «баронов». После десятилетия беспрерывных встрясок он обеспечил стабильность властных структур и политической жизни страны в целом. Внутриполитическая стабильность – это, несомненно, огромное достижение восьмилетнего правления Путина, и именно в этом, более чем в чем-либо еще, залог его беспрецедентной популярности внутри страны: 70–80 % по опросам общественного мнения. При всей лояльности организаторов этих опросов Кремлю у меня нет сомнений, что они в целом верно отражают отношение россиян к президенту.

Но в то же время нынешняя «вертикаль власти» и «управляемая демократия» обернулись всеобъемлющей бюрократизацией политической и экономической жизни страны, свертыванием независимой роли законодательной и судебной властей, регионального и местного самоуправления, ущемлением свободы прессы и самодеятельности общественных организаций. Значительно и не всегда понятно, зачем выросли «силовые» ведомства и их представительство во всех органах власти.

Кремлевские политтехнологи создали бутафорские суррогаты гражданского общества в виде назначенных начальством правящих и оппозиционных партий в парламенте, общественных палат, советов, форумов и разных общественных организаций и движений. Эти конструкции, конечно, очень облегчают жизнь бюрократии и беспрепятственное принятие ею решений и программ. Но они блокируют взаимодействие общества и власти, не дают руководству правильно чувствовать настроения и чаяния народа и адекватно, своевременно на них реагировать.

Кроме надежды на благотворное личное вмешательство президента не осталось заслонов от продавливания непродуманных бюрократических проектов, которые возмущают общество и которые потом приходится с немалым экономическим или политическим ущербом выправлять (например, как законы о гражданстве, монетизации льгот, некоммерческих организациях, пенсионная система Зурабова).

Конституционные органы, призванные регулярно выполнять эти функции, за последние годы были основательно «поприжаты» ради достижения «большей управляемости» государства. В первую очередь, это относится к парламенту – Государственной Думе. За последние годы она, к сожалению, превратилась в синекуру для отставных чиновников и генералов, спортсменов и артистов, а также в трамплин для молодых политических карьеристов, стремящихся выслужиться перед начальством и подскочить на теплое местечко в исполнительной власти. Выборы только по партийным спискам, высокий проходной барьер в 7 %, запрет на предвыборные блоки партий привели к тому, что 90 % депутатов проходят в Думу будучи фактически назначены своим партийным начальством и одобрены в Кремле. Понятно, кому они служат и перед кем реально несут ответственность. А вся оппозиция отдана на откуп Компартии с ее 11 % депутатов и политической платформой «Вперед: в советско-сталинское прошлое». О Совете Федерации говорить вообще не приходится – все наши «сенаторы» вообще не выбираются, а назначаются региональными губернаторами и президентами, которые, в свою очередь, назначаются Кремлем.

Упадок российского парламентаризма – это один из главных, если не главный минус политики Путина. Ведь парламент есть главный и незаменимый элемент демократии, которая может существовать без президента, без премьер-министра и без многого другого, но не без парламента, с которого, собственно, демократия и начиналась еще в античности. Сильный и независимый парламент – это главное связующее звено между властью и обществом, противовес бюрократическому произволу, кузница самостоятельных (а не услужливых) государственных деятелей, а главное – залог устойчивости государства даже в кризисных ситуациях.

Созданная сегодня в России система создает лишь иллюзию управляемости и стабильности. Чрезмерная концентрация власти на президентском уровне, когда без настойчивого вмешательства главы государства не проведут водопровод к деревенской бабушке и не построят госпиталь для моряков отдаленной базы, на деле подрывает устойчивость и эффективность государственной системы. В реальности разросшаяся и глубоко коррумпированная чиновная машина все менее управляема и все более действует согласно своим корпоративным интересам, а не интересам общества. Даже президент может оказаться заложником ведомственных интриг и подковерных игр, как это нередко случалось в прошлом с вождями КПСС и Ельциным в отсутствие сильной, реальной законодательной власти. Пока экономическое положение страны благоприятно – такая система худо-бедно функционирует, но стоит ей ухудшиться, и система затрещит по всем швам, миллионы недовольных снова выйдут на улицу и станут легкой добычей экстремистов и демагогов. Все это мы в своей истории тоже не раз проходили.

Вера в «доброго царя» и «справедливого барина» – это один из самых живучих и вредных предрассудков русского народа, который генетически помнит или авторитарный гнет, или хаос безвластия и гражданской смуты. Но в современном обществе такой настрой – это верный путь к новым потрясениям. Как бы ни были прекрасны намерения и национальные проекты Владимира Путина и его преемника Дмитрия Медведева, надеяться на то, что их проведут в жизнь «честные чиновники», не приходится. Кстати, вовсе не случайно Медведев в одной из своих первых установочных речей на гражданском форуме в январе 2008 г. признал коррупцию чуть ли не главной национальной угрозой и призвал к реализации национальной программы борьбы с нею. Эта коррупция, которая, по официальным данным, ежегодно в суммарном денежном выражении равна федеральному бюджету, как раз и является следствием бесконтрольности чиновничества, образовавшего сверху донизу симбиоз с бизнесом. По статистике авторитетной международной организации «Транспаренси интернэшнл», Россия по уровню коррупции стоит на 120-м месте из 160 стран, оказавшись между Филиппинами и Руандой (!).

И в борьбе с коррупцией никакая национальная программа не поможет, если и дальше плодить контролирующие исполнительные органы, которые тут же сами с удовольствием приобщаются к коррупции. Велосипед нам тут не придумать, средства борьбы с коррупцией общеизвестны: разделение властей, прозрачные отношения бизнеса и власти, независимый суд и арбитраж, активное гражданское общество и свободная пресса.

И ключевое звено во всем этом – сильный и независимый парламент. Без восстановления реального российского парламентаризма невозможно дальнейшее поступательное развитие страны, неосуществимы национальные проекты и провозглашенные Медведевым замечательные принципы – свобода и справедливость, длительное стабильное развитие, гражданское достоинство и социальная ответственность, преодоление правового нигилизма и осуществление вложений в человеческий капитал.

* * *

За время правления Путина ощутимо улучшилось экономическое положение страны, она передвинулась с 20-го на 8-е место в мире по объему ВВП, расплатилась с внешними долгами и из должника превратилась в торгового кредитора других стран.

Зарплаты и пенсии стали платить вовремя, российские граждане впервые в своей истории стали в массовом порядке приобретать товары длительного пользования, покупать подержанные иномарки, строить дачи, выезжать на отдых за границу, захаживать в рестораны.

Для страны традиционно бедной, закрытой и завистливой по отношению к загранице – это огромное достижение поистине исторического масштаба (хотя поведение «новых русских» дома и за рубежом – это, конечно, неприятные издержки такой новизны).

Нельзя не отметить проявление внимания к материальному и моральному состоянию ветеранов войны, блокадников, а также поиск, идентификацию и почетное захоронение останков погибших защитников Родины.

Но относительное экономическое благополучие основывается на хрупкой базе беспрецедентно высоких мировых цен на нефть – главной статьей российского экспорта. Под наплывом легких нефтедолларов экономика за последние годы стала еще более гипертрофированной в экспортно-сырьевом «флюсе», как и структура экспорта и доходной части федерального бюджета. Экономические реформы постепенно замерли, переход с экспортно-сырьевой на инновационную экономику высоких технологий мыслится как создание громоздких государственно-монополистических корпораций (кормушек для «освоения» больших денег функционерами с минимальной продуктивностью). Таким путем самых крупных и важных проблем решить не удалось и не удастся – основой хозяйства и экспорта осталось сырье, прежде всего нефть и газ, а не наукоемкая продукция и техника. Сохранилась крайняя зависимость от мировых цен на углеводородное сырье, а Стабилизационный фонд – слишком худосочная подушка для смягчения вероятных колебаний этих цен.

Государственная поддержка науки и техники, конечно, необходима, и в гораздо больших объемах, чем сейчас. Такая поддержка, кстати говоря, является практикой всех передовых стран с самой продвинутой рыночной экономикой. Но главная «энергия атома», которую нужно высвободить для ухода от экспортно-сырьевой экономической модели, – это активность наших талантливых ученых, инженеров, предпринимателей, менеджеров, банкиров, особенно молодых. Нужно создать им стимулы жить и работать в России, обратить свой талант на ее реальную экономику и производство. А для этого – обеспечить им надежные права на интеллектуальную и материальную собственность, высокий социальный статус, правовую и физическую защиту. Для этого требуются, наряду с хорошими законами, независимый суд и правоохранительные органы, что невозможно без реального разделения властей и сильной законодательной власти, свободной прессы и активного гражданского общества. То есть ключ к решению этой задачи насколько прост и общеизвестен в теории, настолько труднодостижим на практике, и перемены в России в последние годы, по-моему, отдалили нас от решения этих задач.

В федеральном бюджете преобладающая доля финансирования приходится на оборону, государственную безопасность и содержание государственного аппарата (который превысил по численности советский и составил более 1,5 миллиона чиновников). Ассигнования на очень хорошие национальные проекты Дмитрия Медведева хоть и растут, но намного отстают от этих традиционно излюбленных властью статей.

Россия, обладающая самыми большими в мире запасами природного газа и экспортирующая больше всех нефти, имеет до сих пор 50 % негазифицированной территории и продает своим автомобилистам бензин по ценам стран – импортеров углеводородного сырья, а пенсионерам опять и опять обещают «в ближайшем будущем» (кто доживет) довести пенсии до уровня, превышающего прожиточный минимум.

* * *

С олигархической вольницей 90-х годов Путин расправился весьма решительно. Правда, непосредственно пострадали, на страх всем другим, далеко не худшие из олигархов – Ходорковский, Лебедев и другие руководители ЮКОСа, попавшие на большие сроки в тюрьму, а сама компания была пущена с молотка. Думаю, тут сыграли роль какие-то политические и даже личные антагонизмы. Но остальные «капитаны большого бизнеса» мгновенно усвоили урок: позволено по-прежнему все, но никакой политической деятельности, полная лояльность власти. В результате положение мало изменилось: раньше олигархи вертели чиновниками, теперь – наоборот, но от перемены мест слагаемых суммарный характер олигархического государственно-монополистического капитализма не изменился.

Пошли даже дальше, высшие чиновники получили руководящие места в крупнейших государственных компаниях, как «Газпром», РАО ЕС и другие. Может, некоторые из них лично вполне честные люди, но пример всей государственной машине сверху донизу показан плохой: власть дает деньги, а деньги – еще большую власть, если ладишь с начальством.

По массовому терроризму был нанесен сильный удар – и в этом тоже несомненная заслуга Путина. Правда, заплатить пришлось высокую цену – более 20 тысяч убитых и раненых среди федеральных войск во вторую чеченскую кампанию (потери местного населения так и не подсчитаны), еще большие разрушения в Грозном, трагедии терактов в московском театре и бесланской школе. Мой собственный сын в бытность депутатом Думы чудом остался в живых, когда вертолет, на котором он летел вместе с коллегой по комитету обороны депутатом Зеленовым и полковником погранвойск Поповым, был сбит над территорией Ингушетии в мае 2001 г. (а командир вертолета подполковник Константинов был тогда смертельно ранен).

Но, в конце концов, массовое кровопролитие в Чечне прекратилось, остались лишь отдельные, хотя и частые случаи террористических актов. Началось восстановление разрушенного хозяйства и жилого фонда, выплачиваются компенсации пострадавшим жителям.

Вместе с тем положение на Северном Кавказе едва ли можно считать стабильным. Терроризм из Чечни расползся во все республики региона. По официальным данным, в 2007 г. было совершено 40 терактов (360 – предотвращено) и было уничтожено 500 террористов. Но вот что странно, примерно столько же боевиков убили и в предыдущем году и годом ранее, а численность активно действующих мятежников из года в год оценивается на том же уровне: 500–700 человек. Это значит, что потери террористов постоянно восполняются, причем в основном из местного населения, поскольку пограничники достаточно надежно закрыли внешнюю границу.

Это вызывает большие вопросы по поводу устойчивости положения нынешнего руководства Чечни и его методов управления, да и в отношении действенности там федеральных законов и конституционных норм. Чего стоит хотя бы 99 % участия населения в думских выборах 2007 г.? Причем все эти голоса якобы поданы за правящую партию «Единая Россия», что наводит на изрядные сомнения и опасения по поводу царящих там порядков.

Кроме того, обостряются межэтнические отношения Северной Осетии и Ингушетии, в других республиках Северного Кавказа, а по ту сторону гор постоянная напряженность в Грузии вокруг де-факто отделившихся от нее Абхазии и Южной Осетии, где стоят российские миротворческие контингенты.

* * *

Что касается внешней политики, то поначалу Путин, глубоко тронутый трагедией террористических ударов по США 11 сентября 2001 г., предложил Вашингтону всемерную помощь и сотрудничество, что помогло, в частности, покончить с властью опекавших террористов талибов в Афганистане. Нельзя исключать, что Путин рассматривал этот шаг как поворотный – к широкому политическому и военному сотрудничеству с США в борьбе с международным терроризмом и распространением оружия массового уничтожения. Но разъяснить это президенту Бушу он, видимо, не сумел или не захотел, а поскольку в умиротворении Афганистана мы были заинтересованы не меньше американцев, этот шаг Путина так и остался положительным эпизодом, но не поворотным пунктом в отношениях.

Конечно, наибольшую ответственность за это несут США и их союзники. Похвалив Россию за поддержку в Афганистане, Вашингтон продолжил линию на развал системы ограничения и сокращения ядерных вооружений (выйдя, в частности, из Договора по ПРО), продолжил расширение НАТО на восток и начал войну в Ираке, в которой потом и увяз.

Во многих случаях более самостоятельная линия Москвы вполне оправданна и находит поддержку в Западной Европе и среди демократической оппозиции в самих США. Это относится к проблемам Ирака, Ирана, Косова, американской системы противоракетной обороны и других дестабилизирующих военных программ.

Но стратегической ошибкой, на мой взгляд, является то, что, взяв во внешней политике курс на «разновекторность» и «равноудаленность» между Западом и Востоком, христианским миром и исламом, мы утратили долгосрочные ориентиры на международном горизонте. Россия стала дрейфовать в сторону все более мощного в экономическом и военном отношении Китая, фундаменталистского исламского Ирана, воинственных режимов вроде венесуэльского, суданского, бирманского, сомнительных организаций типа Хамас в Палестине.

Не получается в современном мире «равноудаленности», она ведет к несбалансированности внешних отношений, а «многовекторность» превращается во фрагментарность, отсутствие ясных внешнеполитических приоритетов, гипертрофию политики под знаком «против» вместо курса «за».

И уж совсем не оправданно стремление подражать плохим примерам Америки – выходить из договоров об ограничении и сокращении обычных и ядерных вооружений! Это тем более непонятно, когда военные возможности России намного отстают от США и НАТО, а в российской оборонной политике остаются нерешенными множество животрепещущих проблем (начиная с дедовщины, от которой, по официальным данным, в среднем каждые полтора дня один солдат кончает жизнь самоубийством, и кончая десятками тысяч бесквартирных офицеров и положением, когда более 50 % оборонных предприятий стоят на грани банкротства или не вполне платежеспособны).

Обострив отношения с Западом, в частности, что хуже всего, с Европейским союзом, нескончаемый процесс обмена мнениями с лидерами других стран не привел к сближению позиций по главным спорным вопросам. Насколько я знаю, за десяток прошедших лет Россия, впервые с начала 60-х годов прошлого века, не подписала и не ввела в силу ни одного действительно крупного и важного договора с ведущими державами мира (помимо множества рабочих документов, коммюнике и «дорожных карт», не решающих фундаментальные проблемы отношений).

* * *

И последнее. Возвращаясь к нашим внутренним делам, в заслугу Путину можно поставить то, что, вопреки советам и настояниям многих «доброхотов», он, в соответствии с Конституцией, ушел со своего поста, как пристало в демократическом государстве. Причем ушел в здравом уме и твердой памяти, при отличном состоянии здоровья и на пике популярности внутри страны. Для державы, в которой на протяжении тысячи лет лидеры всегда покидали свой пост или по причине естественной смерти, или в результате переворотов, революций и распада государства, – это огромный по своему историческому значению положительный шаг в политическом развитии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.