Екатерина Радзивилл (30 марта 1858–12 мая 1941) Княгиня-аферистка

Екатерина Радзивилл

(30 марта 1858–12 мая 1941)

Княгиня-аферистка

Германия и Южная Африка

В 1884 году в течение нескольких недель светские круги Европы были скандализированы и в то же самое время немного позабавлены письмами некоего графа Павла Василия, которые печатались в одном французском журнале. «Граф» рекомендовал себя дипломатом при берлинском дворе кайзера Вильгельма, но все понимали, что это имя – всего лишь псевдоним.

Кем бы ни был этот человек, он, как казалось, был знаком со многими важными особами. Зло высмеивая их, автор называет сильных мира сего по именам и не стесняясь рассказывает об их недостатках. Об императрице Августе «граф» писал: «Она двуличная притворщица и интриганка. У нее нет ни чувства собственного достоинства, ни чувства меры… Она окружила себя придворными и фаворитками, которые первыми распространяют слухи, порочащие их августейшую госпожу». Нравы двора «граф» характеризовал так: «Адюльтер разросся на хорошо удобренной почве и цветет буйным цветом… Добродетель относится к тем качествам, которые считаются бесполезными. Что касается любви, то она встречается крайне редко. В высшем обществе Берлина люди сходятся и расходятся, повинуясь собственным прихотям». О типичной состоятельной фрау было написано: «Представительница высших слоев общества в Берлине не читает, не работает и вообще ничем полезным не занимается. Свое свободное время она проводит в пустой болтовне, одевании, раздевании и поиске тех, кто поможет ей в этих занятиях. В голове у нее нет серьезных мыслей, а в сердце – глубоких чувств… Она ничего из себя не представляет в том, что касается образования, тактичности и изящества манер». Короче говоря, Берлин предстал в этих письмах помойной ямой, где процветают нетерпимость, провинциализм, супружеские измены, сплетни и дух упадка. Письма оказались настолько популярными, что их издали отдельной книгой под вполне подходящим названием – «Берлинское общество».

Неудивительно, что общество Берлина не особо обрадовалось появлению этих публикаций. Двору кайзера Германской империи не исполнилось еще и пятнадцати лет, а сам Берлин только недавно превратился из захолустного городишки с немощеными улицами в столицу. Берлинцы чувствовали себя немного ущербными, и то обстоятельство, что некто, допущенный во внутренний круг, смеет так над ними потешаться, возмущало. Автором скандальных публикаций был не иностранный дипломат, а человек из своего же окружения – двадцатишестилетняя княгиня Екатерина Радзивилл.

Кусать руку, тебя кормящую

Урожденная Екатерина Адамовна Ржевуская была дочерью изгнанного из страны польского магната, чьи владения находились на землях, входящих в настоящее время в состав Украины[18]. Екатерина росла в замке, в котором бродило привидение одной из ее родственниц – когда-то член ее рода замуровал живьем в башне собственную мать, желая поскорее заполучить наследство. В пятнадцатилетнем возрасте Екатерину выдали замуж за двадцативосьмилетнего князя Адама Карла Вильгельма Радзивилла, который проживал в изгнании в Берлине. Церемония бракосочетания была невеселой и по возможности краткой. В 1873 году Екатерина, которая до этого успела побывать в Париже и Санкт-Петербурге, была введена в берлинское общество, которое не произвело на нее никакого впечатления.

Екатерина обладала саркастическим складом ума. Молодая женщина открыто демонстрировала пренебрежительное отношение недавно созданному двору кайзера. Один британский дипломат писал, что при дворе боятся ее «острого язычка». Под влиянием своей тетки, вдовы французского писателя Оноре де Бальзака[19], Екатерина облекла свои нелицеприятные наблюдения в словесную форму. Сначала это были письма, а потом вышедшее анонимно хлесткое «Берлинское общество».

Сплетни и слухи – это, конечно, интересно, но по-настоящему Екатерину интересовала политика, сфера, в которую женщине путь был заказан. Когда княгиня Радзивилл не была беременна (к двадцати двум годам она родила пятерых детей), она любила дни напролет слушать речи депутатов в немецком рейхстаге. Неудовлетворенные политические амбиции привели к тому, что Екатерина увлеклась журналистикой, и в скором времени люди начали подозревать, что ее «острый язычок» имеет непосредственное отношение к «Берлинскому обществу». В 1885 году ей и мужу пришлось перебраться в Санкт-Петербург. Впрочем, княгиню это нимало не тревожило. Она ненавидела Берлин. В ее характере чувствовалось много русского – видимо, сказалась кровь матери. Княгиня так никогда и не признала, что была изгнана из берлинского высшего общества. Только гораздо позже она написала, что императрица Августа невзлюбила ее за «не имеющее оправданий преступление, состоящее в том, что я написала вполне невинную во всех отношениях книгу». Как бы там ни было, писать это Екатерине ни при каких обстоятельствах не следовало. Впрочем, и в дальнейшем написанное ею будет доводить княгиню до беды.

Стипендиатка Родса

Последующие годы оказались не особо благосклонными к княгине. Все ее попытки стать влиятельной политической фигурой в Санкт-Петербурге ни к чему не привели. Приход к власти Николая Второго, которому просто некогда было заниматься такими, как она, доказал полную несостоятельность амбиций княгини. Брак разваливался на глазах, дети покидали родительское гнездо, а Екатерина всю себя посвятила политической журналистике. Впрочем, без царского одобрения княгине Радзивилл не доставало одной важной вещи – доступа к информации. Она оставалась одной из армии много мнящих о себе щелкоперов. Княгине просто необходимо было оказаться в другом политическом климате.

В феврале 1896 года ей представилась прекрасная возможность, когда во время пребывания в Лондоне княгиня на званом ужине сидела возле Сесиля Родса, южно-африканского политика британского происхождения, крестного отца Родезии и основателя стипендии Родса. Политическая карьера бывшего премьер-министра Капской колонии клонилась к закату. Месяц назад он вынужден был уйти в отставку после провального набега Джеймсона – авантюрной попытки вторгнуться на территорию Трансваальской республики и свергнуть местное правительство буров. Набег с согласия шефа возглавлял доктор Линдер Джеймсон, правая рука Родса.

Родс вскоре забыл о княгине, а она о нем нет. В 1897 году, спустя полтора года после их знакомства, Екатерина написала ему письмо, уверяя, что при первой встрече отнеслась к нему с толикой подозрения, но теперь, спустя некоторое время, осознала в полной мере его величие. А еще княгиня писала о своем «даре или проклятии предвиденья», согласно которому в течение ближайших шести месяцев его ждут большие неприятности. К письму Екатерина приложила золотую безделушку, с которой умоляла никогда не расставаться. Беспокойство княгини произвело на Родса самое благоприятное впечатление. Он сохранил ее письмо и амулет. Спустя полтора года княгиня Радзивилл написала ему снова. На этот раз она просила совета насчет выгодных капиталовложений. Родс посоветовал ей вложить свои деньги в строительство железной дороги в Машоналенде (Зимбабве).

В тот период времени, к которому относится это письмо, Екатерина жила одна в Париже, страдая от депрессии и призрака бедности, маячившего на горизонте. Согласно воспоминаниям личного секретаря Родса, Филиппа Джордана, княгиня начала навязываться его работодателю. В своих записках он сообщает о том, как Родс несколько раз брал билет на пароход, плывущий в Африку, а потом сдавал его и снова брал. Екатерина в свою очередь то и дело бегала к агенту бюро путешествий, чтобы узнать о планах Родса и изменить свои в соответствии с тем, что делал он. Поэтому никто не удивился, когда Родс, наконец-то отбыв в Южную Африку в июле 1899 года, в обеденном салоне первого класса застал там уже поджидающую его Екатерину Радзивилл.

К этому времени ей исполнился сорок один год, но княгиня все еще оставалась привлекательной женщиной. К тому же она была умной, обладала обширными родственными связями и прекрасно разбиралась в политических вопросах. А еще, к всеобщему замешательству собравшихся за обеденным столом, она вполне «откровенно» выразилась о причине, побудившей ее пуститься в плавание к берегам Южной Африки: ее муж, с которым она разводится, ужасный человек, и она боится за свою жизнь в Европе. По воспоминаниям Джордана, однажды княгиня упала в обморок прямо в объятия Родса. Того тронуло отчаянное положение Екатерины Радзивилл. (Надо заметить, что другие пассажиры особых странностей в ее поведении не заметили.) Сесиль Родс, как бы там ни было, оказался достаточно любезен, чтобы по прибытии предложить княгине остановиться в его доме.

Если целью Екатерины было вызвать в душе у Родса романтические чувства, то она лаяла не на то дерево, как говорят в таких случаях. Родс был либо убежденным холостяком, либо скрытым гомосексуалистом. Сначала, впрочем, Екатерина использовала это знакомство для наведения мостов в политических кругах колонии. Сесиль представил ее нескольким видным южноафриканским политикам. Будучи княгиней, Екатерина вызвала своим появлением маленькую сенсацию. Ее приглашали на все важные общественные мероприятия. Женщина часто посещала в качестве зрительницы заседания местного парламента. Референты Родса прозвали ее «Принцесса Разделил» за пристрастие к интриганству и любовь к политическим дрязгам. По прошествии нескольких месяцев, впрочем, гостеприимству Родса пришел конец, после того как он узнал, что княгиня распространяет разного рода сплетни, в то числе и о том, что они любовники и даже обручены. Екатерина Радзивилл и впрямь любила приврать. Причины, побуждающие ее к этому, остаются неясными. Возможно, всему виной политические амбиции. К сожалению для нее, все ее старания пошли прахом.

А между тем политический пейзаж в стране омрачился началом Второй англо-бурской войны. Пока Родс четыре месяца сидел в Кимберли, осажденном войсками буров, Екатерина встретилась с голландскими лидерами партии Союз африканеров. Во время беседы поднимались вопросы о создании объединенной англо-африканерской партии и примирения Родса с политическим истеблишментом колонии. Женщина принялась издавать газету «Величие Британии», в которой защищала интересы Родса. Поведение Екатерины Радзивилл перешло границы дозволенного. Теперь она хотела стать той, кто возвратит Сесиля Родса в кресло премьер-министра федерального государства Южная Африка. Вот только мужчина не хотел, чтобы «престарелая принцесса» ему помогала. Он не хотел даже видеть ее где-нибудь поблизости. Родс пытался сбежать от нее, но Екатерина преследовала его с неутомимым упорством.

Княгине ничего не оставалось, как продолжать доигрывать свой гамбит. К этому времени ее финансы находились в крайне плачевном состоянии. В марте 1900 года Екатерина попросила Родса стать ее финансовым поручителем. Он ничего не написал ей в ответ, но позже утверждал, что поручил своему поверенному в делах сообщить княгине, что готов оплатить ее огромный счет за пребывание в отеле, если она согласится уехать из страны. В апреле Екатерина уехала, но не надолго. После непродолжительного пребывания в Лондоне, где княгиня написала несколько статей в поддержку Родса-политика, в июне она вернулась на корабле в Кейптаун. Спустя несколько месяцев после ее возвращения отношения между княгиней и Родсом деградировали до состояния тотальной войны. Некоторые историки утверждают, будто все началось с того, что Екатерина начала шантажировать объект своей необычной привязанности.

Что же у нее могло быть на Родса? Скорее всего, так называемые «пропавшие» телеграммы и документы, имеющие отношение к неудачному набегу Джеймсона. Историки предполагают, что они могли изобличать британского государственного секретаря по вопросам колоний в причастности к разработке плана набега. Как Екатерине удалось заполучить эти телеграммы, остается неизвестным. Вполне возможно, что она попросту стащила их во время одного из своих «визитов» в кабинет Родса без сопровождения. Что бы ни было в этих документах, политик страстно желал их вернуть. Свидетели слышали, как они «ссорились» из-за этих документов. Представители властей обыскали номер княгини, но ничего не нашли.

В 1901 году Екатерина опустилась до откровенного преступления, когда, остро нуждаясь в деньгах, подделала подпись Родса на долговых расписках на общую сумму в двадцать четыре тысячи фунтов стерлингов. Когда в банке отказались принимать ее подделки, Екатерина обратилась к акуле-ростовщику с подмоченной репутацией. Ложь громоздилась на лжи. Десять недель спустя княгиня настолько запуталась, что помочь ей не смог бы уже никто. Мистер Том Лоув подал в суд на Радзивилл и Родса, требуя обналичить вексель. Махинации Екатерины всплыли на поверхность. Обвиняемые не появились на суде, и слушания отложили. Екатерину арестовали по обвинению в двадцати четырех случаях мошенничества и подлога. Через неделю ее отпустили под залог загадочным образом появившихся у нее для этого денег. Судебное разбирательство отложили до февраля 1902 года.

Княгиня на суде

Теперь настала очередь Екатерины стать «жертвой» шантажа: люди Родса предложили ей оплатить фиктивные долговые обязательства в обмен на украденные ею телеграммы. Княгиня отказалась. Она, судя по всему, склонялась к мысли покинуть Южную Африку. «Если я не уплыву завтра, то послезавтра окажусь на улице или на суде. Лучше уж свести счеты с жизнью», – писала она одной из бывших подруг. А в это время Родс решил выбрать иной способ защиты: публично вывести аферистку на чистую воду. Он вернулся в Южную Африку и предстал перед судом с целью дискредитировать «эту женщину». Ссылаясь на болезнь, Екатерина несколько раз не явилась в суд. В ее отсутствие эксперты объявили представленные ею векселя подделкой. Родса оправдали, но, поскольку дело слушалось в гражданском суде, Екатерина вышла сухой из воды.

Вместо того чтобы побыстрее уехать из страны, княгиня подала на Родса в суд за его нежелание обналичить векселя на сумму в две тысячи фунтов стерлингов. В ответ мужчина перенес рассмотрение дела из гражданского в уголовный суд: теперь, если Екатерина не сможет доказать то, что векселя подписаны Родсом, ее будет ждать тюрьма. Тогда женщина повела себя просто вызывающе. Она начала преследовать врага, слоняясь по улице напротив его дома. Родс страдал серьезной болезнью сердца. Если Екатерина собиралась ускорить его кончину, то ей это удалось. Сесиль Родс умер 26 марта в возрасте сорока девяти лет.

Месяц спустя Екатерина предстала перед судом. Все дело быстро превратилось в фарс. У княгини не оказалось ни свидетелей, ни доказательств своей правоты. Она даже не особо помогала своим адвокатам ее защищать. Екатерина путалась в ответах. Присутствующая в зале публика то и дело разражалась смехом, слыша ее заявления. Два дня спустя, уже осужденная судом общественного мнения, Екатерина Радзивилл была признана виновной в мошенничестве и подлоге. Ее приговорили к двум годам тюремного заключения. «Если это правосудие, – произнесла она, – то мне жаль народ, которым управляют люди с нездоровым пониманием справедливости».

В тюрьме она отсидела шестнадцать месяцев. Ее адвокат, который к этому времени стал злейшим врагом княгини, заявил, что ее освободили досрочно только из-за того, что она надоела всем в тюрьме своим нытьем. На самом деле у Екатерины ухудшилось здоровье. При обыске ее вещей никаких бумаг, относящихся к набегу Джеймсона, найдено не было.

Откровения княгини

Когда дочь Екатерины узнала о том, что ее мать посадили в тюрьму, она высказала «сожаление насчет мягкости приговора». Только единокровный брат княгини поверил в ее невиновность. Вся остальная родня отреклась от Екатерины Радзивилл. Из тюрьмы женщина вышла без гроша за душой. В 1911 году она сочеталась браком с бизнесменом по имени Чарльз Эмиль-Кольб. Брак этот не был долговечным, и о его обстоятельствах почти ничего не известно.

Примерно в это же время Екатерина Радзивилл перебралась в Санкт-Петербург, поближе к императорскому двору. На жизнь она зарабатывала написанием книжонок, раскрывающих всевозможные «тайны» королевских фамилий Европы. Среди прочих можно назвать «Тайны лишенных трона венценосцев», «Королевский рынок невест и женихов», «Исповедь царицы» и т. д. Наиболее интересная среди этих книг – «Венский Черный Карлик и другие странные истории».

Но скандалы в жизни княгини на этом не закончились. В 1913 году она воскресила графа Павла Василия и опубликовала под его именем книгу «За кулисами русского двора». Среди всего прочего достоянием общественности стала бережно охраняемая царской семьей тайна болезни царевича, страдающего гемофилией. После этого Екатерину Радзивилл выслали из страны. Учитывая то, что вскоре большевистский террор пожнет богатую жатву среди аристократов, эта высылка может рассматриваться скорее как благодеяние. Екатерина переехала в Стокгольм, где продолжала плодотворно писать и даже ездила с лекциями по стране. В апреле 1917 года она отправилась в Соединенные Штаты, желая выступить с докладом о русском царизме и революции, но на острове Эллис[20] ее задержали и потребовали объяснений касательно ее «деятельности» в Южной Африке. Екатерине все же удалось поселиться на Манхеттене и продолжить писательскую деятельность. Довольно часто ее имя попадало в газеты. Так, к примеру, на одной из лекций она объявила фальшивкой «Протоколы сионских мудрецов», в которых описывается мнимый еврейский заговор с целью захвата власти над миром. В другой раз о ней писали, когда Екатерину Радзивилл выселили из отеля, после того как она не смогла оплатить счет.

Ее имя часто появлялось в статьях, а вот статьи с ее именем печатались куда реже. Следующее десятилетие Екатерина перебивалась с хлеба на воду, предлагая редакциям пространные статьи, в которых высказывала свое княжеское суждение касательно мировых событий. Одно время она даже работала телефонисткой. В 1932 году Екатерина написала вторую свою автобиографию – «Это было на самом деле». В ней княгиня рассказывала о подробностях своей жизни в Европе и Соединенных Штатах. О Южной Африке в книге не было ни слова, зато там описывалась жизнь обедневшей княгини в многоквартирном доме и ее дружба с местной проституткой, наделенной «золотым» сердцем, с маленькой умирающей девочкой, с изможденной старухой, матрац которой набит долларами, с мальчиком, над которым издевался его отец-пьяница и которого Екатерина взяла к себе под крыло. Один из ее биографов заметил по этому поводу: «Название книги не соответствует ее содержанию. Почти ничего, описанного в ней, не было на самом деле».

В какой-то момент своей полной приключений жизни Екатерина приняла католичество и получила американское гражданство. Позднее она заявила: «Я стала в душе американкой. Сейчас я не могу представить себе, что буду жить где-нибудь в другом месте». Так оно и вышло. Княгиня Екатерина Радзивилл скончалась 12 мая 1941 года в Нью-Йорке в возрасте восьмидесяти четырех лет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.