Год 1372

Беседа Сергия с братом Стефаном. Кто здесь игумен? Сергий уходит из обители, его размышления о правильности своего поступка. Махрищский монастырь. Основание обители на Киржаче. Совет старейших иноков в Троицкой обители.

«Не редко, — говорил святитель Платон, — Бог и на праведников Своих попускает искушения, дабы через то их добродетель просияла ещё более, как золото в огне искушённое». Предстояло испытать это и Сергию. Случилось событие, которое могло подвергнуть обитель опасностям, лишив её святого игумена. «И кто бы мог подумать, — говорил далее святитель Платон, — чтобы это произошло от его родного брата Стефана — того самого Стефана, который вместе с ним был основателем обители и соревнителем подвигов? Но видно от бед и искушений никуда не уйдёшь: беды во градах, беды и в пустыне (2 Кор. 11. 26)».

Примерно год прошёл с тех пор, как на Маковице было введено общежительство. По-разному восприняли насельники обители новый устав, в корне менявший их привычный образ жизни. Большинство братии, кто с самого прихода в обитель считал, что иноки должны быть все равны, жить общиной и иметь всё общее, с пониманием и радостью встретили новый порядок. Несогласные сразу ушли в другие монастыри, где соблюдалось привычное и милое их душе особожительство. Некоторые поначалу не были согласны, но остались и привыкали к новой жизни. Были и такие, которые затаились, делая вид, что согласны с новым порядком, однако в душе оставались его противниками, надеясь на изменение его в будущем.

Поведение Стефана всё больше беспокоило игумена Сергия.

В конце лета дождливым днём Сергий постучал в его келью.

— Заходи, — сказал Стефан, открывая дверь.

Сергий, стоя под навесом, стряхнул с рясы дождевые капли и вошёл в келью. Не успел он закрыть за собой дверь, как Стефан, не скрывая раздражения, спросил:

— С чем пришёл?

Сергий остановился у входа напротив Стефана, стоявшего посреди кельи, и тихим голосом произнёс:

— Хочу спросить тебя, брат мой, как ты относишься к общежитию?

— Вообще я одобряю такой порядок, ты же знаешь, — ответил Стефан, пока ещё не понимая, о чём пойдёт речь.

— Тогда почему ты продолжаешь особожительство, у тебя остаются вещи, которые ты содержишь здесь как свои собственные, а не общежительные. — Сергий говорил спокойно, стараясь не обидеть старшего брата. — Не всегда участвуешь в общем послушании. А ведь ты собирался быть в обители простым послушником, как все. Какой пример ты даёшь другим? Среди иноков уже идёт ропот, что брат игумена пользуется особыми привилегиями.

Стефан нахмурился:

— Я архимандрит и понимаю так, что никакие новшества меня не касаются. Живу, как разумею.

— Хотя я игумен в обители, но не могу позволить себе такой вольности, — Сергий продолжал говорить спокойным тихим голосом. — Ты знаешь, что всего собственного у меня одна одежда и одеяло, а тружусь я не менее других, а порой и более. В общежительном монастыре не должно быть особых.

Страсть властолюбия поколебала Стефана, он уже с трудом сдерживал гнев:

— Это для других ты игумен и наставник, а для меня ты младший брат. Я имею сан архимандрита, звание великокняжеского духовника и ушёл от всего этого в твоё захолустье. Под моим руководством основана эта обитель. А вот теперь младшенький зазнался и дерзнул указывать старшему брату.

— Гордыня помутила твой разум, поражает тебя порок тщеславия, — сказал Сергий и удалился из кельи.

Стефан вышел следом, хлопнув дверью. Посмотрев по сторонам, он направился ктрапезной. Шедшие ему навстречу три инока, увидев его хмурое лицо, остановились, и один из них участливо спросил:

— Пошто, брат Стефан, разгневан?

— Игумен требует, чтоб я вещи свои отнёс в общее пользование. Я сам игумен и живу, как хочу, а он мне указывает, — проворчал в ответ Стефан.

— Мы тоже недовольны общежительством, но что поделаешь, так требует игумен, — сказал другой инок, пожав плечами.

— Требование игумена Сергия — закон для нас, — твёрдо произнёс третий.

Стефан хмуро глянул на них, махнул рукой и пошёл своей дорогой.

В тот же день, когда Сергий служил вечерню и был в алтаре, Стефан, как любитель церковного пения, стоял на левом клиросе. Сергий услышал, как он довольно громко спросил канонарха:

— Кто дал тебе эту книгу?

— Игумен, — робко ответил тот.

Теперь Стефан не смог сдержать себя, он грозно и ещё более громко вопрошал:

— Кто здесь игумен? Не я ли первый основал это место? Сергий мне не указ, выполняй, что я тебе говорить буду.

Не прерывая службы, Сергий мельком взглянул в сторону клироса. Некоторые братья с тревогой и недоумением поглядывали на Стефана и Сергия. Увидев на лице своего игумена спокойствие и молитвенную сосредоточенность, они успокоились.

После вечерни Сергий, как обычно, последним вышел из церкви. Во дворе никого не было, все иноки собрались в трапезной. Он зашёл в свою келью, взял посох и покинул обитель, тихо прикрыв за собой калитку. Инок-привратник, выглянувший из своей кельи, перекрестился.

Сергий всегда почитал старшего брата как учителя и наставника. Но на этот раз Стефан открыто выступил против новых порядков, одобренных Вселенским Патриархом и митрополитом Алексием. Предоставив недовольных суду их совести, Сергий ушёл из обители и теперь энергично, на пределе своих сил шагал по лесной дороге, стараясь тяжким трудом погасить обиду, вызванную поведением Стефана. Так он шёл, пока на землю не опустились сумерки.

Перед тем как совсем стемнело, Сергий, наконец, остановился. Осмотревшись вокруг, наломал веток и, постелив их под раскидистым дубом, сел на них, опершись спиной о ствол могучего дерева. Некоторое время сидел неподвижно. В голове путались разные мысли, мучили сомнения, он не мог оценить свой поступок и принять правильное решение. Тепло, исходившее от столетнего дуба, и тишина леса, как в далеком детстве, постепенно успокаивали его. Мысли прояснялись, становились всё чётче и выстраивались в определённый порядок, не хватало только их обобщения и выводов. И Сергий, как всегда, обратился за помощью к Богу:

— Господи всемилостивый, прости меня грешного и помоги мне в столь трудный час. — Сергий перекрестился. — Господи, ведаешь Ты, что игуменство никогда меня не привлекало, и тем менее я хотел управлять теми, кто не желает моего управления, и среди них не один Стефан. Я грешный воспользовался случаем сложить с себя это тяжкое бремя, предоставив своевольных суду их совести. — Помолчав и подумав, Сергий продолжил: — Почему же я не вразумил брата своего по долгу игумена? Как за одного человека оставил я всю братию и служение, в которое был поставлен священною властью? — Сергий задумался. — Обличение Стефана показалось бы препирательством за начальство и вид личной распри между игуменом и старшим по нём, тоже имевшим игуменский сан, и притом родным братом. — Сергий опять задумался. — Если бы я применил власть, я бы опорочил саму идею божественного служения Богу и ближнему. Применение власти против родного брата неминуемо привело бы к разжиганию страстей, что было бы с восторгом встречено врагами единства Руси и дьяволом. Прости меня, Господи! — Сергий перекрестился. — К великой радости лукавого врага рода человеческого разжигание страстей положило бы конец духовному самосовершенствованию многих братьев. — Он снова погрузился в свои думы… — Остаться и молча смириться с узурпацией власти означало бы содействовать злу. Так поступить я тоже не мог. Сие было бы недостойным примером для прочих братьев обители… Взять с собой своих сторонников тоже нельзя, неверно влиять на чью-то свободу выбора.

Сергий задавал себе вопросы, после напряжённого раздумья сам отвечал на них. После длительных молитвенных размышлений он, решив, что Господь, всегда направлявший его, и здесь руководил его действиями, подвёл итог:

— Что ж, у меня не было иного достойного выхода из создавшегося положения. Господи, вразуми меня грешного, направь на путь истинный.

Помолившись, Сергий устроился поудобнее и закрыл глаза. Сон постепенно одолевал его.

Перед рассветом, когда небо уже светлело, но солнце ещё не встало, Сергий пробудился. Поднялся, прочитал молитву, перекрестился, взял посох и пошёл дальше. Вскоре дорога вывела его к небольшому ручью. Солнце взошло над вершинами деревьев, в кустах и на ветках щебетали птицы. Природа проснулась. Раздевшись до пояса, освежился прохладной водой и этим окончательно восстановил свои силы, к нему вернулся душевный покой.

Очарованный красотой окружающей природы, он произнёс с восторгом:

— Господи, как прекрасен мир, Тобой созданный. Поистине, могущество Твоё беспредельно. Господи, спаси и помилуй нас грешных!

Сергий перекрестился и пошёл дальше вдоль ручья навстречу восходящему солнцу.

Обитель на Махре

В конце дня, преодолев чуть более тридцати вёрст, Сергий вышел на берег небольшой речки Махры, где в сосновом бору, обнесённый невысоким частоколом, стоял тихий монастырь-церковь, дюжина келий, гостевой дом с кельями и трапезной. С настоятелем монастыря, кстати который был тёзкой старшего брата, Сергия связывали давние добросердечные отношения.

На стук Сергия калитку открыл инок, после взаимных поклонов он сообщил, что игумен в церкви. В это время, видимо восприняв душой приближение своего давнего духовного друга и собеседника, из церкви вышел пятидесятилетний, но уже седой игумен Стефан. Увидев гостя, он не удивился и несказанно тому обрадовался.

— Сын мой, ударь в било, — сказал он стоявшему рядом иноку, — к нам пришёл сам игумен Сергий.

Трижды ударили в било, стали подходить иноки.

Сергий и Стефан низко поклонились друг другу, каждый просил у другого молитв и благословения. После недолгих взаимных отказов, гость уступил и благословил хозяина и его братьев.

— Давно, друг мой святый, не посещал ты нашу обитель. Войдём в церковь, совершим молитву, — пригласил Стефан.

Вслед за ними в церковь входили братья, пришедшие на зов била.

После молитвы Сергий и Стефан прогуливались по монастырскому двору, обмениваясь новостями и вспоминая свои прошлые годы.

— Помню, как ты пришёл ко мне из Киево-Печерской лавры уже мудрым священником, — сказал Сергий.

— Туго там было, пришлось бежать от преследования латинян.

— А потом мы с тобой искали место для пустынножительства. Тогда здесь был дикий лес, а теперь, с Божией помощью, стоит обитель и тоже во имя Пресвятой Троицы.

— Вот недавно гостевой дом с кельями и трапезной поставили. Пойдём, покажу, да и время трапезы скоро. Ты надолго к нам?

— Пойдём, — согласился Сергий, — там обо всём и поведаю.

На следующий день перед рассветом, когда наступило время идти к утрене, к гостевому дому подошёл игумен Стефан. Навстречу ему вышел Сергий. Друзья обменялись поклонами и направились в церковь.

— Отче, — промолвил Сергий, — сегодня покину я вашу гостеприимную обитель. Пойду искать себе при помощи Божией уединённое место, где можно будет безмолвствовать.

— Огорчаешь ты меня, друг любезный, надеялся я в душе, что останешься ты в обители нашей.

— Прости, отче, ты поймёшь меня, я всё тебе поведал и теперь буду искать успокоения в уединённой молитве, в трудах тяжких и лишениях. Окажи мне милость, твои ученики хорошо знают здешние пустынные места. Прошу, дай мне одного из них в провожатые.

— С любовью я исполню твою просьбу. Южнее нашей обители, верстах в десяти-двенадцати на реке Киржач есть чудное место, пригодное и для пустыни, и для монастыря. Я дам тебе своего молодого ученика Симона, он покажет тебе то место. Когда отправитесь в дорогу?

— Отслужим утреню и пойдём.

После службы, когда уже вовсю светило солнце, Сергий, Стефан и Симон вышли из обители. У Сергия и Симона за плечами висели объёмистые котомки, Симон к тому же нёс пилу, завёрнутую в одеяло.

— Я скоро вернусь, только провожу святого друга до источника, — сказал Стефан иноку у ворот. Тот поклонился и открыл калитку.

— Далеко ли до источника? — спросил Сергий, ему не хотелось затруднять своего друга долгой дорогой.

— Недалече, версты две будет, — бодро ответил тот.

Через некоторое время лес кончился. Дальше тропа вела вниз по склону на луг, простиравшийся до реки, на другом берегу которой зеленела дубрава. Выйдя на луг, братья подошли к навесу, где прятался родник, питающий ручей, сбегающий к реке. Рядом лежали два бревна, на одном из них стояла деревянная кружка, оставленная заботливыми братьями.

— Присядем, отдохнём. — Стефан опустился на бревно.

Сергий и Симон сняли котомки и сели напротив.

— Вода тут необыкновенная, сюда за ней братья из обители ходят. Попробуй. — Стефан подал кружку.

Взяв её, Сергий протянул руку к источнику и на мгновение замер, любуясь небольшим чудом природы. Перед ним была круглая яма, чуть меньше аршина глубиной и не более полутора аршин по краям, наполненная прозрачной водой. Стенки ямы аккуратно выложены камнями. Было видно, как на дне волнами поднималась вода, истекающая из недр земли, казалось, что родник кипит. По деревянному жёлобу из родника прозрачный ручей стремился к реке.

Сергий зачерпнул из кипящего источника, перекрестился и стал не спеша пить прохладную воду.

— Чудная водица, — он передал кружку Симону.

Стефан с грустью посмотрел на Сергия, вздохнул и молвил:

— Трудно мне расставаться с тобой, друг мой духовный, но здесь я вас покину. — Он немного помолчал. — Хочу просить тебя, друг мой святый, не откажи мне.

— С великой радостью выполню просьбу твою.

— Ведаю я, что ты ищешь трудов тяжких и лишений суровых, но лето уж на осень повернуло. Там и зима скоро, а по приметам быть ей лютой. Посему прошу тебя, пусть Симон поможет поставить келью да дров на зиму заготовить, чтоб я был за тебя спокоен. А мы в обители за вас молиться будем.

— Спасибо, друг сердечный, за великодушие твоё и заботу, — ответил Сергий с поклоном. — С радостью приму я помощь этого доброго юноши. Только келью поставим, вернётся он в вашу обитель. Один я зимовать буду, привычно то для меня. В молитве время быстро бежит, и зима долгой не кажется.

— Ну что, друг любезный, давай прощаться. Не забуду я эти мгновения, и чтобы сохранить их, поставлю здесь, над этим источником часовню. Теперь идите. Да хранит вас Господь.

Друзья обнялись и троекратно расцеловались. Сергий и Симон поклонились Стефану и двинулись по тропе вдоль речки. Стефан осенил их вслед крестным знамением и пошёл по тропе в обитель.

Обитель Пресвятой Троицы

На Маковице жизнь шла в тревоге и поисках. Несколько иноков, так и не привыкших к общежитию, ушли в более вольготные монастыри. Оставшиеся пребывали в глубокой печали, молитва шла с трудом, хозяйственные дела ладились плохо. Обитель держалась только руководством старейших иноков.

Надо было срочно что-то решать, потому в трапезной за столом в очередной раз собрались Илия, Симон, Леонтий, Яков, Савва, Макарий и Роман. Лица у всех были хмурые, осунувшиеся, никто не решался начать трудный разговор. Заговорил Илия:

— Уж месяц минул, как ушёл от нас святой игумен Сергий, в великое уныние привело это всю нашу обитель.

— Не мог он нас так просто покинуть, — отозвался Леонтий, — я думаю, что он скоро вернётся.

— Обидел его Стефан крепко, и правильно, что он не стал спорить с братом, а ушёл. Думаю, сам он не вернётся, — угрюмо произнёс Симон.

— А где брат Стефан? Почему его нет? — спросил Илия, быстрым взглядом окинув братьев.

— Брат Стефан уединился и не выходит из кельи, собирается уходить из обители, — всё ещё хмурясь, ответил Симон.

— Ну что ж, — продолжил Илия, — на всё воля Божия. Нам надо решить, что делать будем. Некоторые братья почувствовали духовное сиротство в разлуке с любимым старцем и поговаривают о том, чтобы покинуть обитель.

— Надо отправить братьев по двое, по трое искать игумена. Пусть пойдут по сёлам, городам, монастырям, пусть ищут в пустынных лесах, — предложил Леонтий.

— Как можно найти его, если он где-либо в пустыне обитает? — сказал Роман, пожав плечами.

— О нашем игумене в Царьграде ведают, — уверенно произнёс Симон, — а на Руси нет такого места, где о нём не слыхали. Сколько иноков из нашей обители уж свои обители поставили. Так что найдём мы отца нашего Сергия и будем просить, чтобы он возвратился к нам, детям своим.

— На том и решили. Да поможет нам Господь в деяниях наших, не оставит Он нас сиротами без отца нашего, — закончил разговор Илия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.