Год 1368

Год 1368

О стяжательстве. Вразумление лихоимца.

В один из зимних дней к воротам обители подошёл пожилой крестьянин среднего роста, с тощей бородёнкой на худом лице, в стареньком залатанном тулупе и потрёпанной шапке. Робко постучал и стал терпеливо ждать.

Наконец калитка открылась. Выглянувший из неё инок-привратник пригласил его:

— Зайди, добрый человек.

Крестьянин перекрестился и вошёл во двор.

— Что привело тебя в такой мороз? Что дома не сидится? Аль нужда какая? — спросил его привратник.

Переминаясь с ноги на ногу, гость робко промолвил:

— Мне к отцу Сергию, защиты просить от лиходея.

— Пошли.

Привратник закрыл калитку и повёл его к игумену. Крестьянин, которому всё здесь было в новинку, с любопытством смотрел по сторонам, отчего еле поспевал за провожатым.

— Отче, — позвал монах, постучав в дверь кельи, — тут крестьянин желает говорить с тобой, защиты просит.

Сергий вышел на зов и пригласил пришельца.

— Войди, сын мой, — сказал он, посторонившись.

Крестьянин стряхнул с лаптей снег и переступил порог.

В келье горел очаг, блики от огня колыхались на стенах. Во второй комнате за столом сидел келейник Михей и читал. Закрыв за крестьянином дверь, Сергий предложил:

— Снимай тулуп, иди к огню, погрейся.

— Благодарствую, отче, — ответил пришелец с поклоном, — боюсь, разомлею от тепла, а мне теперь обратно домой надо.

Крестьянин, не снимая тулупа, сел на скамейку.

— А как же ты домой пойдёшь, чай, не успеешь к ночи?

— Да успею, дорога прямая, а я тут недалече живу.

— Ну хорошо, поведай мне о деле своём.

— Отче, миротворец ты наш и судия помышлений человеческих, — стал слёзно просить крестьянин, — защиты ищу у тебя от несправедливости и молю помочь мне, сироте-бедняку безответному.

— Кто посмел обидеть сироту? — Сергий нахмурился.

— Сосед мой, богатый и сильный человек. Сам имеет несколько свиней и ещё отнял у меня единственную свинку, которую я кормил и растил из последних сил. Прошу тебя, отче, помоги, чтоб сосед вернул то, что неправедно забрал у меня, сироты несчастного.

— Хорошо, сын мой, я разберусь. Господь наш не позволяет обижать сирот, вдовиц и детей и всегда им помогает. Ступай домой, моли Бога о помощи, и Он поможет тебе.

— Благодарствую, отче, заступник ты наш.

Крестьянин встал и поклонился.

— Михей, — позвал Сергий, — иди теперь с этим человеком и попроси обидчика его прийти в обитель. Тут недалеко, до ночи успеешь вернуться.

— Спаси тебя Господь! — Сергий осенил крестным знамением склонённую голову просителя.

Крестьянин и Михей ушли.

Несколько дней спустя в обитель явился человек в добротном полушубке, треухе и валенках. Это был тот лихоимец, который украл свинью у бедного крестьянина. Пришелец настойчиво постучал в ворота. Выглянул инок.

— С чем пожаловал, добрый человек?

— Приходил ко мне монах ваш, звал в обитель к игумену, — с важным видом ответил обидчик.

— Входи. — Инок пропустил вперёд пришельца, закрыл калитку и повёл его к игумену.

На стук привратника дверь открыл Михей.

— Пришёл? Заходи, отец Сергий сейчас будет.

При появлении игумена Михей и лихоимец встали со скамьи и поклонились. Михей удалился в соседнюю комнату.

— Ваш инок, отче, просил меня прийти к тебе, вот я и пришёл. — В голосе лихоимца слышалось недовольство.

Не обращая внимания на его тон, Сергий спокойно ответил:

— Присядь, человече. — Гость сел, Сергий продолжал:

— Спасибо, что выполнил просьбу нашу. Хочу говорить с тобой. Днями был у меня твой сосед-сирота, жаловался, что ты отнял у него свинку.

— Неправду говорит сосед, не брал я его свинью, — возмутился лихоимец.

— Не лги, человече, Господь всё видит и слышит. Неправду говоришь ты, а не сосед твой. Свинья та разделанная лежит в твоём сарае.

Нечестивец вздрогнул, на лице его отразился испуг. Он опустился на колени и жалобным голосом запричитал:

— Прости меня, отче, не хотел я этого, жадность обуяла. Теперь боюсь, что Бог покарает меня.

— Встань, сын мой, и выслушай меня. — Сергий поднял лихоимца. — Знаешь ли ты заповедь Божию: не желай ни жены ближнего твоего, ни скота его, ни всего, что есть у него? Как же ты не боишься нарушать её? Господь Бог наш есть Судия праведным и грешным, Отец сирым и беззащитным. Карать тебя Господь не станет, он не карает. Плохо, коль ты забудешь его заповеди и сам отвернёшься от него. Лучше, сын мой, отдай сироте то, что следует, и впредь так не делай!

— Отче, но как же я отдам свинью, ведь я её уже разделал, — спросил лихоимец со слезами.

— Отдай такую же свинью из своего стада.

— Прости меня, отче, всё сделаю.

— Бог простит. А теперь иди домой. Михей, проводи гостя нашего.

Крестясь и кланяясь, гость поспешил удалиться. Михей накинул тулуп и проводил его до ворот. Вскоре он вернулся и, улучив удобный момент, когда Сергий прервал чтение, спросил:

— Отче, прости неведение моё, почему ты гостю нашему сказал, что Господь не карает? Но люди иногда говорят, что они страшатся гнева Божия?

— Господь сказал: «Сын Человеческий пришёл не губить души человеческие, а спасать». Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём… В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершенен в любви. Так учит нас святой апостол Иоанн. Учение Господа нашего основано на любви, любви, изгоняющей страх рабский, возбуждаемый ожиданием наказания и потому заключающий в себе мучение.

— Отче, но кто тогда карает отступников и грешников, нарушающих заветы, данные нам Господом? — не унимался Михей.

— Все устрашения и кары исходят от дьявола и слуг его. Кто делает грех, тот от дьявола, потому сначала дьявол согрешил. Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела дьявола. Коли человек совершил грешное деяние или просто заблудился в делах своих, осознал сие, покаялся и более не допускает того, многотерпеливый Господь наш простит его. А коли человек отвернулся от Бога по своему разумению либо по наущению нечистого, он непременно попадёт в лапы дьявола, который не дремлет и всегда готов увести его за собой в бездну греховную и там покарать его.

— Велика сила и мудрость Твоя, Господи, прости нас, грешных. — Михей перекрестился.

Ответив на вопросы келейника и развеяв его сомнения, Сергий вновь углубился в чтение Священного Писания, уже в который раз пытаясь как можно глубже постигнуть его мудрость.

Выходя за ворота обители, лихоимец был полон решимости выполнить обещание, данное игумену. По мере того, как он удалялся от обители, он всё меньше думал о своём раскаянии и обещании, его мысли постепенно возвращались к заботам о собственном богатстве. Эти мысли всё дальше уводили его от Бога. За него всё крепче цеплялся дьявол, нашёптывая ему и укрепляя в нём дух стяжательства. Вскоре лихоимец совсем забыл о своём раскаянии и обещании. Теперь он думал только о том, как укрепить и умножить своё добро. В конце концов дух стяжательства поглотил его целиком.

Иногда люди говорят: «Господи, почему Ты покинул меня?». Это неправильный вопрос. Бог никогда не покидает человека, верящего в Него и живущего по Его заветам. Только сам человек может отходить от Бога, иногда даже не замечая этого. Если человек случайно совершает ошибки, чего-то не понимая, или совершив ошибки, кается, исправляет их и больше не допускает, Господь найдёт способ поправить его и направить на путь истинный. Когда же человек всё дальше уходит от Заповедей Божиих, он неизбежно попадает в лапы дьявола, который своими обещаниями и лестью всё сильнее втягивает его в свои коварные дела.

Всё в мире имеет две стороны. На земле всегда и везде борются две силы, два мира противостоят друг другу: свет и темнота, день и ночь, белое и чёрное, добро и зло, правда и обман, честность и воровство, бескорыстие и рвачество, благотворительность и стяжательство, строительство и разрушение. И нет третьей стороны или пустоты, где можно спрятаться, отсидеться и переждать. Так устроена жизнь на земле — исчезают правда, справедливость и доброта, тут же на их место приходят ложь, коварство и жадность, которые иногда для простых и доверчивых людей украшаются фальшивыми цветами. Имеющий разум посмотрит на жизнь вокруг себя и сам всё поймёт. Два противоположных мира борются за человека. К каждому доброму делу, каждому человеку приставлен ангел, чтобы охранять их. К каждому плохому делу приставлены бесы и руководимые ими злые люди. Злой, жадный и своекорыстный человек хуже дьявола; дьявол боится Бога, а такой человек ни Бога не боится, ни людей не стыдится, потому как он отошёл от Бога и сотворил себе беспощадного кумира.

Человеку нельзя расслабляться и предаваться беспечности, — сие противно Божию попечению о людях, ибо человек окружён тайными силами, подвергающими его всяческим соблазнам и препятствующими его спасению. Апостол Петр учит нас: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш дьявол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить». Соблазняя злого, неустойчивого человека, дьявол и его бесы внушают ему, что только он, владея пороками, неуёмной жадностью, обманом приобретая богатство, имеет душу и может считать себя настоящим человеком — хозяином земли. Все остальные — честные, бескорыстные и добрые люди не имеют души и могут только обслуживать злых и жадных людей и быть у них рабами. Бесы подтолкнут человека на зло и сами же над ним насмехаются. Человек, соблазнённый бесами, не понимая того, первое время слепо исполняет их волю, но потом обязательно дьявол поиздевается над ним и доведёт его до тяжёлых мучений и конца смертного. В Священном Писании, в Притчах Соломоновых сказано: «Есть пути, которые кажутся человеку прямыми, но конец их — путь к смерти».

Про наученных бесами злых людей, которые ради собственного обогащения пойдут на любое преступление, чтобы через собственное богатство управлять другими людьми и всем человечеством на земле, Христос в Священном Писании поведал: «Ваш отец — дьявол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины; когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи». Здесь Христос поясняет нам, что дьявол есть человекоубийца от начала, то есть с тех пор, как существуют люди. Кроме того дьявол и впоследствии являлся убийцею людей, действуя на них через силы природы и через злых людей. С самого начала, обольстив людей обещанием, что они станут властелинами и будут управлять миром, дьявол и потом непрестанно действует в том же направлении; он везде умножает ложь, стараясь, чтобы люди не знали Бога и не исполняли Его воли.

Соблазнённые блеском золота, наученные дьяволом, злые, поганые люди идут на любые ухищрения, придумывают разные козни и способы, чтобы мешать людям, делающим добрые дела и живущим по заповедям Божьим. Если зло иногда торжествует над добром, это не значит, что Бог способствует ему или бессилен перед ним. Он не пресекает зло сразу только потому, что любит нас, хочет научить нас, сделать нас стойкими против зла, чтобы мы, видя зло, были нетерпимы к нему и покинули путь нечестия. Жизнь подсказывает человеку и вразумляет его, надо только понимать эти подсказки, не поддаваться соблазнам дьявола и научиться различать добро и зло. Таким образом, стремясь к светлому миру и праведной жизни, человек должен научиться видеть пути чёрного мира — пути дьявола, ведущие человека к горькому для него исходу, а человечество к концу Света.

Прошло несколько дней, как лихоимец вернулся домой. Рано утром, перед рассветом, он сидел в горнице за столом, на котором стояли миски с гречневой кашей, капустой, мясом, нарезанным хлебом. Сытно поев, хозяин налил в кружку из глиняного кувшина овсяного киселя, глянул на жену, хлопотавшую у русской печки, и недовольным тоном проворчал:

— Ну, где пироги, что ты там возишься?

— Несу, несу, — торопливо ответила жена.

Проворно вынув из печки и подав мужу пироги, она отошла от стола. Обжигаясь и фыркая, хозяин поедал горячие пироги, запивая их холодным киселём. Стоя у печки, жена печальным взором смотрела на мужа и, наконец, решившись, спросила:

— Ты всё-таки едешь?

— Само собой, — ответил лихоимец, протягивая руку за очередным пирогом. — Кузнец на хуторе обещал мне соху новую да борону к весне сработать. Отвезу ему за то борова, что вчера забил, да свинью, что у соседа взял.

— Зачем ты не отдал соседу свинью, как обещал отцу Сергию?

— Мало ли, что я обещал. Вот отвезу свинью, и следов никаких не останется, и получится, что я ничего у соседа не брал. Пусть ищут.

— Ты же знаешь, нельзя брать чужого, Господь не велит. Ведь у нас всё есть: и кров, и пища, и одежда. Живём не хуже других, а тебе всё мало, — робко заметила жена.

— Господь далеко, — огрызнулся лихоимец. — А я хочу быть самым богатым в округе. Я тебе сто раз говорил, что своим трудом богатства не наживёшь, трудом праведным не построить дворцов каменных. Богатеть можно, только отнимая у других. Вон работники наши трудятся на меня с рассвета до заката, а получают только, чтоб с голоду не помереть — разве это мы не воруем у них, забирая себе всё сработанное ими? Аль вот, я отобрал у соседа его свинью, а за неё получу соху новую. Весной хозяин той свиньи на моей сохе на меня пахать будет, опять же задарма, как раб подневольный, только чтоб с голоду не подохнуть. Вот так и складывается богатство.

— И зачем тебе всё это нужно? Бога ты не боишься.

— У Бога дел и без меня хватает, ему не до меня. А я, когда богатым стану, пойду служить к боярину, а, может, к самому князю. Уж там я не простым мужиком буду, при власти я ещё разбогатею, там возможностей поболее.

— Ох, нехорошо всё это, — вздохнула жена. — Чует моё сердце, добром это не кончится, против законов Божиих идёшь.

— Молчи, глупая, ничего ты не понимаешь, я живу по своим законам, и никто мне не указ. Лучше займись делом, собери меня в дорогу. На дворе мороз, надену я тулуп новый, он теплее. Коня возьму лучшего — Сивку, он моложе да резвее.

Жена направилась к двери, перекрестилась и прошептала:

— Господи, прости его, грешного, несмышлёного, направь его на путь праведный, убереги его в дороге дальней.

Закончив свой обильный завтрак, хозяин запряг коня в сани, уложил в них свиные туши, накрыл рогожей и двинулся в путь. Когда выезжал со двора, настроение было хорошее — оделся тепло, конь резвый, однако мысли о предстоящей выгодной сделке согревали его больше, чем новый овчинный тулуп. Ничто не предвещало беды.

Вскоре деревня осталась позади, конь резво бежал по неширокой санной дороге. По небу ползли хмурые тучи. Слева до горизонта простиралось поле, покрытое чистым белым снегом, впереди и справа за полем темнел лес.

Лихоимец сидел в санях, закутавшись в тулуп. Сзади лежали свиные туши, которые, как он мечтал, позволят ему увеличить его богатство. Время от времени он смотрел по сторонам, оглядывался назад, всё-таки боязно одному на зимней дороге. У него не было родственников и друзей, которых он мог бы взять с собой в попутчики. Просить кого-нибудь из соседей он не смел — не хотел быть обязанным, к тому же могли увидеть тушу украденной свиньи. Пришлось одному терпеть все невзгоды зимнего пути.

Оглядевшись в очередной раз, лихоимец заметил со стороны леса небольшое серое облачко. Сначала он не обратил на него внимание, отвернулся, но что-то тревожное кольнуло его. Присмотрелся и постепенно стал различать волков, бегущих в клубах снежной пыли наперерез саням.

Лихоимец хлестнул плетью коня, который раньше хозяина почуял опасность и рвался вперёд изо всех сил. Стая всё приближалась и вскоре выбежала на дорогу. Несколько крупных зверей пытались по обочине обойти сани и напасть на лошадь. Видя перед собой богатую добычу, подгоняемые голодом, хищники неистово рвались вперёд, однако, увязая в глубоком снегу, они не могли её догнать. Лихоимец уже видел оскаленные пасти, клыки, капающую с языков зверей слюну. Животный страх овладел им, он всё сильнее нахлёстывал коня. Молодой сильный жеребец, спасая свою жизнь и хозяина, летел вперёд, не давая волкам обойти себя. Гонка продолжалась до леса.

Там дорога была совсем узкой, почти вплотную к ней подступали могучие сосны, между которыми лежал глубокий снег. Здесь звери не могли напасть сбоку и сбились в кучу на дороге, мешая друг другу, бег их замедлился, однако расстояние между ними и санями постепенно сокращалось.

Ездок спиной чуял смертельную опасность, его охватил ужас. Сначала он прижался в санях ближе к лошади, но неожиданно сообразил, что волков гонит голод и запах мяса. Смертельный страх, овладевший лихоимцем, преодолел его жадность, и он сбросил на дорогу свиную тушу. Передние волки набросились на неё, стали рвать на части и, получив свою долю добычи, прекратили преследование. Остальные, перепрыгивая через собратьев, продолжали погоню. Лихоимец сбросил вторую тушу.

Теперь его преследовали только три волка. Впереди бежал самый большой и самый сильный зверь. Он всё приближался. Лихоимец не мог оторвать от него взгляда, ему казалось, что волк увеличивается до размеров разъярённого быка и из его пасти вырывается огонь. Прощаясь с жизнью, лихоимец закрыл глаза, перекрестился и прошептал последние слова:

— Господи, прости меня, грешного.

В это время Михей строгал щепу возле очага в келье игумена. Дверь отворилась, пахнуло холодом, вошёл Сергий.

— Не приходил кто из деревни, где живёт тот обидчик сирот, что мы призывали для беседы? — спросил он, снимая полушубок.

— Нет, отче, — ответил келейник.

— Вижу я, свинку соседу он не отдал, но с ним происходит что-то неладное. Кабы беды какой не случилось.

— Грех он совершил, отче.

— Человек, совершивший грех, оступился, и нам надобно спасать его. За душу каждого человека мы должны молиться, а судьбу его определит Господь. Помолюсь я Всевышнему за душу раба Его, попрошу простить ему грехи и не оставить в беде. Господь милостив.

Сергий зашёл в свою комнату, опустился на колени и стал молиться.

Между тем погоня волков за санями продолжалась. Лихоимец сидел, сжавшись в комок и зажмурившись от ужаса. Наконец, он решился открыть глаза, и увидел, что преследуют его обыкновенные волки и вот-вот настигнут его. Когда самый первый из стаи приблизился настолько, что мог прыгнуть в сани, лихоимца неожиданно осенило: он снял свой новый тулуп и бросил его на зверя. Тот не успел увернуться, и тулуп накрыл его с головой. От неожиданности волк споткнулся и упал. Бегущие за ним звери кинулись на тулуп и, злобно рыча, принялись рвать его, не давая упавшему собрату встать. Наконец он вскочил, и между волками началась драка. Жеребец мчался из последних сил.

Лишившись тулупа и оставшись в одной рубахе, несчастный возница лежал в санях, съёжившись и зарывшись в сено. Он дрожал от страха и холода и даже не видел, куда везёт его лошадь. После перенесённого ужаса им овладело полное безразличие.

Уходя всё дальше и дальше от стаи, не чуя преследования и не управляемый возницей, жеребец постепенно успокоился и пошёл шагом. Утомлённый изнурительной гонкой, он шёл медленно, тяжело дыша, от него валил пар. Наконец он остановился перед мужиками, стоявшими на дороге. Их было четверо, все в старых потрёпанных полушубках, у каждого за поясом топор, в руках рогатина. Несчастный лихоимец продолжал лежать, зарывшись в сено, потому мужики не могли его видеть, и один из них воскликнул:

— Эй, братцы, кажись, в санях никого нет.

— Поглядим, а ну, держи поводья, — скомандовал рослый детина и, вынув из-за пояса топор, направился к саням.

Следом подошли двое других. Услышав человеческие голоса, лихоимец разгреб сено и, увидев мужиков, с испугом спросил:

— Вы кто? Чего надобно?

— А никто, — ответил детина с усмешкой. — Нас добрые люди не видят, нас как бы и нет, ан мы есть. А вот кто ты, поглядим, ну-ка, вылазь из саней.

Лихоимец выбрался на дорогу и стоял молча, дрожа от холода и страха.

— Это как тебя угораздило без одёжи в лесу остаться? — поинтересовался мужичок небольшого роста.

Дрожащим голосом, заикаясь, возница стал рассказывать:

— Волки на меня напали… Не, не волки… Нечисть разная… Пасть — во, зубы — во, — показал он дрожащими руками, — а из пасти огонь… Туши поросячьи и тулуп съели.

— Так, може, и мы не люди, а эти самые… рогатые? — ехидно спросил мужичок.

Лихоимец смотрел на разбойников, в глазах у него двоилось, и ему виделись черти. Несчастный попятился от них, крестясь и бормоча:

— Черти, черти… Сгинь, нечистый.

Мужики дружно засмеялись:

— Эк его приморозило, заикается, и черти перед глазами.

Один из ватаги, осмотрев лошадь и сани, простуженным голосом прохрипел:

— А живёшь ты не худо. Вон, жеребец ладный, сбруя справная, да одежонка твоя не то что наша. Видать, тебе нечистый помогает добро наживать.

— Да-а, лошадка добрая, — пробасил детина, подойдя вплотную к лихоимцу. — Делиться, добрый человек, надо с ближними своими.

Когда возникла угроза лишиться своего добра, к лихоимцу вернулась реальность, и он замямлил плаксивым голосом:

— Ребятушки, не отнимайте лошадёнку, помилуйте Бога ради.

— Ты Бога не поминай, видать, давно ты забыл о нём, коль за тобой нечистый гоняется да добро, которое дал тебе, обратно требует. — Детина нахмурился. — Не своим же горбом ты добро наживал.

— Братцы, не обижайте несчастного, последнее отбираете, — прогнусавил лихоимец.

— Вишь, назвал нас братцами. То верно, братья мы с тобой по делишкам нашим, — с ехидством заметил мужичок небольшого роста. — Знать, грешил много, коль хлебаем мы с тобой из одной миски со стола у нечистого. Только нам он даёт куски поболее, от богатеев, а тебе позволяет отнимать последнее у бедняков. Вот он и привёл тебя к нам, чтоб ты с нами тем добром по-братски поделился.

— А жизнь свою, «братец», — прохрипел простуженный разбойник, хлопнув страдальца по плечу, — кончим мы с тобой одинаково: в преисподней вместе в одном огне гореть будем.

Мужик, державший лошадь за поводья, оглянулся, увидев вдалеке на горе всадников, слегка свистнул.

— Будя трепаться, — пробасил детина. — Возьмём лошадку покататься, а то ноженьки устали, всё пеши ходим.

Мужики быстро сели в сани.

Лихоимец не видел всадников и захныкал:

— Братцы, а как же я? Ведь сгину на морозе.

— Не сгинешь, ещё не пришёл твой час, «братец»! — с усмешкой ответил разбойник и стегнул плёткой коня.

Отдохнувший конь резко рванул сани. Разбойники качнулись, хватаясь друг за друга. Один из них оглянулся и крикнул:

— Как нечистый тебе поможет снова добра нажить, мы с тобой опять встретимся… Жди нас!

Раздался дружный хохот мужиков, и сани, свернув на боковую дорогу, скрылись в лесу.

Лихоимец упал на колени, простёр руки к небу и простонал:

— Господи! Почему я покинул Тебя и не послушал Тебя? Прости меня, Господи, прости грехи мои тяжкие. Помоги мне, Господи. Нет мне без Тебя жизни на свете этом.

Несчастный обхватил голову руками, ударился лбом о дорогу, да так и замер.

Закончив молиться, Сергий вышел из своей комнаты. Михей, сидевший за столом, оторвал взгляд от книги и спросил:

— Отче, может, сходить в деревню, узнать, вернул ли обидчик свинку соседу?

— Не надо, свинку он вернёт и днями сам тут будет, — ответил Сергий.

Зачерпнув ковшом из ведра, стоявшего на скамейке, Сергий напился свежей холодной воды, надел полушубок и взял лопату.

— Пойду дорожку к роднику расчищу, — сказал он и открыл дверь. На Михея пахнуло морозным воздухом.

Несчастный лихоимец ещё некоторое время стоял на коленях, склонившись до земли и накрыв руками голову. Он потерял счёт времени и не понимал, где он и что с ним происходит. Даже услышав конское ржание, он не придал этому значения, видимо, решив, что звуки доходят до него уже из другого мира. Реальность стала возвращаться к нему только тогда, когда к конскому ржанию прибавились людские голоса.

Несчастный, всё ещё не веря своим ушам, медленно, как бы боясь спугнуть голоса, приподнял голову. Увидев вооружённых всадников, он попытался встать. Поднимался с большим трудом, дрожавшие от страха и холода ноги еле держали его.

Подъехавшие всадники, увидев на лесной дороге раздетого, дрожащего от холода мужика, всё поняли без объяснений. Один из них накрыл его своей накидкой, другой посадил позади себя на коня, и всадники продолжили путь. Вскоре они въехали в деревню.

— Показывай, где дом твой, — обратился всадник к лихоимцу, сидевшему у него за спиной.

— Вон, — спасённый указал на высокий забор.

Ратники подъехали. Дом был самый большой в деревне, новый, крытый тёсом. Из хлева во дворе слышалось мычание коров и похрюкивание свиней. Лихоимец с трудом слез с коня, отдал накидку и всё повторял, низко кланяясь своим спасителям:

— Братцы, не знаю, как и благодарить вас за спасение моё чудное. Дай Бог вам всем здоровья. Зайдите в дом ко мне, отдохните с дороги.

— Спасибо, мил человек, некогда нам, служба Князева, — ответил один из ратников.

— Бывай здоров, хозяин, — сказал другой и с усмешкой добавил: — Не попадай более в лапы к нечистому. Бога благодари, что мы рядом оказались, в следующий раз нас может не быть.

Ратники дружно засмеялись, развернули коней и ускакали. Несчастный пошёл к своим воротам.

Увидев в окно подъехавших всадников и раздетого мужа, из дома выбежала жена. Остановившись на пороге, она дрожащим голосом едва вымолвила:

— Боже мой, что случилось? Где лошадь? Где тулуп?

— Не кричи, жив я, жив. Тебе что, этого мало? — грубо оборвал её муж, — неси быстро полушубок.

Жена убежала в дом. Хозяин пошёл к сараю и выгнал во двор свинью. Из дома вышла жена с полушубком в руках и с испугом крикнула:

— Ты что ещё задумал?

Мужик надел полушубок:

— Погоди кричать. Иди в избу, подбрось дров в печь поболее, натопи, чтоб жар был, да лежанку мне изготовь, приду, греться буду, чтоб не захворать. А я пока отгоню свинку соседу взамен той, что у него взял, потом всё тебе поведаю.

Жена, стоя на пороге, смотрела, как муж выгоняет свинью за ворота. Она поняла, что с ним случилось что-то страшное, раз он так поспешно кинулся исправлять свои грехи.

— Господи, прости его, грешного, — прошептала она и, перекрестившись, вошла в дом.

На следующий день лихоимец пришёл в обитель. Постучав в ворота и дождавшись привратника, он поздоровался и робко спросил:

— Можно к игумену Сергию?

Узнав посетителя, приходившего ранее, инок ответил:

— Проходи, он в своей келье.

Лихоимец пересёк двор и постучал в келью Сергия. Вышел Михей, прикрывая глаза от яркого солнечного света.

Проситель низко поклонился ему:

— День добрый, мне очень надо повидать игумена Сергия.

— Я узнаю, сможет ли он теперь говорить с тобой, — ответил Михей и вернулся в келью.

В келье он подошёл к Сергию, который был занят чтением:

— Прости, отче, как ты днями сказывал, пришёл тот крестьянин, что свинку у соседа взял, желает говорить с тобой.

— Пусть войдёт, — ответил Сергий, отодвигая книгу.

Келейник открыл дверь.

— Проходи, — он кивком указал лихоимцу, куда идти.

Войдя, несчастный пал перед Сергием на колени, земно поклонился и сквозь слёзы стал просить:

— Прости меня, отче, нечистый попутал, жадность одолела, большой грех я совершил, не хотел отдать соседу свинью, которую взял у него. Прости меня, отче.

— Встань, сын мой, — Сергий попытался поднять его.

— Нет, отче, недостоин я стоять перед тобой, обманул я тебя. — Лихоимец не вставал.

Сергий настаивал:

— Прошу тебя, сын мой, встань.

Крестьянин поднялся с колен. Сергий усадил его на лежанку напротив и продолжил разговор:

— Ведаю я, сын мой, что свинку ты вернул соседу, и что пришлось тебе многое пережить. Но знай, всё, что с нами происходит, есть промысел Божий.

Лихоимец, не скрывая изумления, смотрел на Сергия:

— Отче, урока того хватит мне на всю жизнь оставшуюся. До скончания дней моих буду молить Бога простить мне мой грех.

— Сын мой, Священное Писание учит: сребролюбие — начало всех бед, мать всех грехов и страстей, — говорил Сергий, как всегда, тихим спокойным голосом. — Как же мы не страшимся отнимать чужое, обижать ближнего и творить всякое зло? Ужели мы ещё не довольны тем, что даёт нам Господь по милости Своей, когда засматриваемся на чужое добро или ни во что ставим Его долготерпение? Разве не видим мы, как у нас на виду творящие неправду становятся нищими, их дома пустеют, и память о них исчезает навсегда? А в будущей жизни их ждёт вечное мучение. Молись, сын мой, и впредь не твори дел, нарушающих заповеди Божии. Раскаяние совершается не только словами, но и добрыми делами. Молись, сын мой, искупай грехи добрыми поступками, Господь великодушен. А теперь иди домой. Спаси тебя Господь. — Сергий перекрестил согрешившего.

Крестьянин слушал игумена, смиренно склонив голову. Когда Сергий закончил, лихоимец встал, повернулся к образам.

— Господи, прости меня, грешного, — тихо произнёс он, крестясь и пятясь к выходу.

Проводив его, Сергий стал перед образами, перекрестился.

— Благодарю Тебя, Господи, что не дал погибнуть рабу Твоему и помог вернуться на путь праведный. Все мы, Господи, дети Твои, и великодушие Твоё к нам безмерно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.