ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ ПРИГОВОР

ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ ПРИГОВОР

«Мертвые души» создавались в годы начавшегося перелома в общественном и экономическом положении страны. Формы замкнутого крепостнического хозяйства уже отмирали и приходили в столкновение с новыми, капиталистическими тенденциями экономического развития. Росло число промышленных предприятий, все большее значение приобретал вольно-наемный труд, все решительнее внедрялись новые прогрессивные методы хозяйствования в помещичьих имениях.

Разорение помещиков, которые продолжали вести свое хозяйство по-прежнему, за счет бесчеловечного ограбления и угнетения крепостных, зависимость сельского производства от условий общего рынка — все сильнее и явственнее давали чувствовать изжитость патриархальных, исторически обреченных форм крепостного хозяйства.

Вконец разоренные и обнищавшие крестьянские массы не хотели мириться со все нараставшей эксплуатацией их помещиками. Усиливались вспышки крестьянских восстаний. Страх перед крестьянскими волнениями, перед новой пугачевщиной заставил правительство пойти на секретную разработку весьма умеренных и куцых реформ, вдобавок так и не осуществленных.

О настроениях, господствовавших в народе, лучше всего свидетельствует скупой полицейский отчет, составленный 3-м отделением на основе тайных агентурных сведений за 1839 год: «…Возбуждается мысль о свободе крестьян; вследствие этого происходят, и в прошлом году происходили, в разных местах беспорядки, ропот, неудовольствия, которые угрожают хотя отдаленною, но страшною опасностью… Простой народ ныне не тот, что был за двадцать пять лет перед сим. Подьячие, тысячи мелких чиновников, купечество и выслуживающиеся кантонисты, имеющие. один общий интерес с народом, привили ему много новых идей и раздули в сердце искру, которая может когда-нибудь вспыхнуть…»

«Русский народ дышит тяжелее, чем прежде, глядит печальнее, — писал об этом времени Герцен, — несправедливость крепостничества и грабеж чиновников становятся для него все невыносимей… Значительно увеличилось число дел против поджигателей, участились убийства помещиков, крестьянские бунты…» Вот в этой накалявшейся атмосфере и создавалась поэма Гоголя. И хотя самому писателю по-прежнему казалось, что он осуждает лишь отдельные, частные недостатки и проявления этого косного, прогнившего строя, сатирическая и обобщающая сила его образов была такова, что значение поэмы далеко вышло за эти пределы. «Мертвые души» стали беспощадным приговором всей русской действительности, всему отживающему, мертвящему строю.

В «Мертвых душах» Гоголь выступил против главного врага русского народа — крепостного права. Хотя писатель прямо нигде об этом не говорил, но созданные им образы помещиков-крепостников неизбежно приводили читателей к выводу, что глубоко порочен существующий, крепостнический, порядок вещей, при котором Собакевичй и Ноздревы являются хозяевами положения, бесконтрольно распоряжаются судьбами крепостных, поддерживают застой и косность.

Рабский гнет крепостничества, грабеж народа чиновниками, жестокие полицейские расправы над всеми, кто пытался протестовать против тюремной обстановки царской России, создавали мертвенную атмосферу отчаяния и безнадежности. Нужно было взорвать эту неподвижность, нарушить ее хотя бы криком отчаяния! И писатель показал ужасающую картину социального и морального омертвения, чудовищной деградации правящих классов. Ничтожные слюнтяи Маниловы, грубые, звероподобные Собакевичи, наглые, беззастенчивые плуты и врали Ноздревы, мелочные, глупые скопидомки Коробочки и потерявшие всякое человеческое подобие скупцы, Плюшкины — такова неприглядная галерея «мертвых душ» дворянского общества. «Благодаря Гоголю, — писал впоследствии Герцен, — мы видим их, наконец, за порогом их барских палат, их господских домов, они проходят перед нами без масок, без прикрас, пьяницы и обжоры, уродливые невольники власти и безжалостные тираны своих рабов, пьющие жизнь и кровь народа с той же естественностью и простодушием, с каким ребенок сосет грудь своей матери».

Гоголь видел свою задачу в пробуждении моральной ответственности, в пробуждении у власть имущих сознания своей вины, которое, как ему казалось, могло привести их на путь нравственного возрождения и исправления. В первой части поэмы задача моралиста была отодвинута огромной сатирической, обличительной силой созданных им образов, хотя иногда и сквозила в обещаниях писателя показать в дальнейшем идеальную «русскую девицу» и «мужа», исполненного добродетели, в которых нашел бы выражение его положительный идеал. Этот положительный идеал сказался в поэме в высоком патриотическом чувстве, в противопоставлении народа, его живой души нравственным уродам, «мертвым душам» помещичьей и чиновничьей верхушки. Это положительное, патриотическое и народное начало поэмы с особенной силой и полнотой осуществлено в лирических отступлениях, в образах крестьян, в проникновенной патетике пейзажей.

Гоголь не приукрасил действительности, а воссоздал ее с суровой правдивостью, запечатлев в своей поэме самые отвратительные черты крепостнического общества, и сила образов, созданных писателем, была в их типичности, в том, что они передавали самую Сущность людских характеров, наиболее существенное и типическое, свойственное целой социальной группе.

Типы, изображенные им, находились тут же рядом, их легко было узнать и запомнить! И сладкоречивого, заботящегося лишь о собственной особе Манилова, и дубиноголовую, хлопотливую Коробочку, и наглого сплетника и лгуна Ноздрева. Писатель взял их ив жизни, из наблюдений над окружавшими его людьми. Но это были не простые копии, а типические портреты, обобщающие И укрупняющие черты, свойственные целому сословию: «У меня только то и выходило хорошо, — указывал впоследствии Гоголь, — что взято было мной из действительности, из данных, мне известных. Угадывать человека я мог только тогда, когда мне представлялись самые мельчайшие подробности его внешности. Я никогда не писал портрета в смысле простой копии. Я создавал портрет, но создавал его вследствие соображения, а не воображения».

Коробочки, Собакевичи, Ноздревы окружали его на каждом шагу. Это они подняли такой шум и крик после появления «Ревизора». Это благодаря им он вынужден был прожить многие годы вне России, чтобы иметь возможность завершить свою поэму. Гоголь представлял себе, как теперь обозлятся и завопят все эти Коробочки и Ноздревы, узнав себя в образах его поэмы.

Но ведь в ней только правда, только то, что он видел в жизни! Даже самая история покупки и заклада, «мертвых душ», умерших крепостных, которые числились по «ревизиям» переписи якобы живыми, не выдумана им. Еще в детстве он слышал о том, как соседи-помещики покупали «мертвые души» для приобретения прав винокурение или заклада их в Опекунском Совете.

В «Мертвых душах» Гоголь продолжил и развил начатое им в «Ревизоре». Но теперь круг его обличений крепостнической России, ее господствующей клики стал во много раз шире. Провинциальные помещики, составлявшие основной оплот крепостнической системы, губернский чиновничий синклит, столичные верхи, жестоко осужденные в «Повести о капитане Копейкине», и, наконец, вновь возникший тип ловкого предпринимателя-«спекулятора» в лице Чичикова — все это стало предметом сатиры Гоголя и в целом давало обобщенную картину всей тогдашней России.

Писатель нарисовал чудовищную галерею нравственных уродов, в которых общечеловеческие пороки приобрели в условиях крепостнического строя особенно уродливые и безобразные черты. Таков прижимистый, алчный человеконенавистник Собакевич. Он относится с нескрываемой враждебностью ко всему на свете и прежде всего к любому проявлению прогресса. Собакевич вырастает в грозный символ тупого и злобного реакционера, который признает лишь грубую силу и ненавидит всех и вся на свете. Гоголь уподобляет его даже по внешности медведю, подчеркивая мрачную, звероподобную натуру этого типичного представителя реакции.

Столь же отрицательными чертами наделен наглый враль и забулдыга Ноздрев. В нем нашли свое выражение самые отвратительные духовные качества господствующего класса. В то же время черты ноздревщины неизменно сохраняют свою жизненность в самые различные эпохи. Лживость, полнейшая моральная беспринципность, наглость, отвратительный паразитизм Ноздрева присущи не только развращенному рабским трудом дворянству, но и последующим поколениям, отравленным духом наживы и эксплуатации. Ноздрев не гнушается ни клеветой, ни ложью и провокацией, ни шулерством и шантажом, лишь бы достичь своих целей.

Под стать заскорузлой собственнической натуре Собакевича и «дубиноголовая» Коробочка, которая в силу своей «патриархальности» цепко держится за отживающий уклад, стремясь приспособиться ко все растущему влиянию денежных отношений, подрывавших замкнутый «старосветский» мирок. Она настороженно-враждебно, недоверчиво относится ко всяким новшествам, на первом месте у нее стоит стремление к наживе. Больше всего она опасается продешевит», и даже когда Чичиков предлагает ей продать умерших крестьян, Коробочка прежде всего боится, как бы ее не обманули в этой необычной для нее сделке.

Пределом человеческого падения является Плюшкин. Его скупость перешла в болезненную манию, и он потерял всякий человеческий облик, стал «прорехой на человечестве». В мировой галерее скупцов Плюшкин — самый страшный и отвратительный образ. Даже скупость его бесцельна, так как приводит его к разорению. Плюшкин — грозное предостережение собственническому миру наживы и накопления, носитель того тлетворного микроба, который вызывает распад и загнивание общества, основанного на погоне за прибылью и наживой.

В сладкоречивом, обходительном Манилове. Гоголь со столь же глубоким проникновением в его духовную сущность показал черты распада и пошлости. Праздный тунеядец, «небокоптитель» Манилов — не менее типичное проявление паразитизма и внутренней опустошенности окружающего общества, чем остальные герои поэмы. В деревенской тиши за счет труда нищих, ограбленных мужиков предается он нелепым и бесплодным мечтаниям о «благополучии дружеской жизни». Но и бессмысленное прожектерство и приторная ласковость Манилова лишь прикрывают внутреннюю его пустоту и ничтожество. При всем своем благодушии и краснобайстве Манилов такой же представитель крепостнического общества, как и остальные помещики. Социальный паразитизм и бесконтрольная власть над крепостными душами — та почва, на которой возникали и превращались в «мертвые души» их владельцы.

В этот тусклый мир распада, омертвения, нравственного вырождения вторгается «предприниматель» Чичиков — главный герой поэмы. Чичиков показан уже как носитель новых веяний эпохи. Основная черта его деятельности — жажда приобретения. В отличие от примитивного «патриархального» накопительства Коробочки Чичиков «деятель» новой, буржуазной формации. Его лицемерное благодушие, угодливость— все это служит целям личного обогащения, лишь маска для достижения корыстных целей. Чичиков — воплощение той пошлости, душевной пустоты, нравственной нечистоплотности, которые стали отличительным признаком эпохи буржуазного делячества.

В нем с особенной полнотой и силой Гоголь заклеймил ненавистный ему тип самодовольного пошляка, карьериста и циничного хищника, облик которого он уже намечал в таких «героях», как поручик Пирогов, майор Ковалев, помещик Чертокуцкий.

Алчность, беспринципность, пошлость „подобного «героя времени» пугали Гоголя, видевшего в нем воплощение ненавистного ему века «предпринимательства», корысти и наживы. Даже внешняя благовоспитанность, франтоватость Чичикова, усиленные заботы его о собственной физической чистоплотности, которые неизменно он проявляет, показаны Гоголем как лицемерное прикрытие душевной нечистоплотности, наглой, воинствующей пошлости.

В Чичикове Гоголь заклеймил дух всеобщей продажности, «меркантильности», ненавистного ему делячества и эгоизма, порожденные наступлением новых, капиталистических отношений. Чичиков — знамение торжества пошлости, комфорта, корысти, нравственного падения человека. Он поэтому столь же ненавистен Гоголю, как и «мертвые души» крепостнической России.

«Рыцарь копейки», «подлец», «приобретатель» — вот имена, которыми Гоголь клеймит своего героя. Мертвенной. замкнутости, тяжеловесной неподвижности «мертвых душ» крепостников-помещиков Чичиков противостоит лишь внешне. Его «деятельность» столь же бессмысленна и вредна, как и бездеятельность Коробочек и Маниловых. Именно в Чичикове Гоголь проявил с особенной полнотой свою способность к изображению «пошлости пошлого человека», которую так прозорливо определил в нем Пушкин.

Гоголь казнил не только крепостников-помещиков. С не меньшей силой сатирического обличения показал он и чиновников губернского города во главе с губернатором.

Но за этим страшным миром помещичьей и чиновничьей Руси Гоголь почувствовал живую ее душу — душу народа. Отвратительным тунеядцам и нравственным уродам писатель противопоставил русский народ. Именно в народе он увидел то здоровое, живое начало, которое оказалось искажено и изуродовано господствующими классами. Противопоставление России народной — России помещиков и чиновников проходит через всю поэму, составляет ее внутренний, лирический подтекст. В лирических отступлениях и описаниях Гоголь раскрывает тему родины с огромной поэтической силой и лирическим пафосом. От едкой насмешливости в изображении тунеядцев-помещиков Гоголь переходит к восторженному лирическому описанию российских просторов. С любовью говорит он о русском мужике — несравненном мастере Максиме Телятникове, честном труженике плотнике Степане, все губернии исходившем с топором за поясом.

В народе увидел писатель ту могучую силу, которая чужда корыстолюбию, алчности, лицемерию господствующих классов. Потому-то с таким восхищением писал он о беглом крестьянине Абакуме Фырове, который стал бурлаком, возлюбил вольную жизнь! Патриотическое чувство писателя с особенной силой сказалось в его гимне родине, завершающем первую часть поэмы. Когда он создавал эти величественные, взволнованные строки, перед ним расстилались могучие просторы родной земли, звучали богатырские песни народа, летела в бесконечную даль дорога. Вместо брички Чичикова с пьяным Селифаном и Петрушкой в его вдохновенном воображении вихрем мчалась необгонимая тройка-Россия, в которой писатель видел будущее своей отчизны.

Когда он писал эти вдохновенные слова о родине, то всем своим сердцем, всем своим существом чувствовал, что придет время, когда рассеется ночная мгла, опустившаяся на Россию, разбегутся, исчезнут люди-призраки, «мертвые души» помещичьей Руси и воспрянет народ-богатырь, готовый на любой подвиг, на любое чудо. Слова надежды и жизни замыкались в дивные ритмы, звучали чудным звоном: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади… Русь, куда же несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

Гоголь не смог дать ответ на поставленный им самим вопрос. На протяжении всей остальной жизни он тщетно искал этот ответ, ошибаясь и мучительно блуждая по окольным путям. Но перед ним неизменно стоял образ летящей вперед птицы-тройки, радостный и пленительный символ родины и народа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.