3

3

В начале 1920 года в Академии было создано восточное отделение, должное готовить работников Генштаба для дипломатической работы за границей, а также в республиках Средней Азии и на Дальнем Востоке; немалые часы отводились на изучение языков: персидского, арабского, турецкого, китайского, японского; изучались также история, экономика, статистика, история международных отношений.

При Всероссийском Главном штабе учреждена Комиссия для исследования и использования опыта Первой мировой войны, в разговорном обиходе именуемая Исторической комиссией; по пятницам в доме № 14 по Пречистенке (в годы советской власти — улица Кропоткина) собирались её члены — АА. Свечин, А.Е. Снесарев, И.И. Вацетис, А.А. Незнамов, С.Г. Лукирский, и при любой погоде оживлённо обсуждались вопросы военного дела. Среди существеннейших тогда: какою должна быть Красная армия — милиционной или регулярной? Снесарев и Свечин настаивали на регулярной, Троцкий — на милиционной. На страницах «Военного дела» метались полемические копья.

При Академии Генштаба под председательством её начальника утверждена Главная военно-научная редакция, без одобрения которой ни одна типография не могла печатать военных трудов — учебников, исследований, руководств, пособий, «ратной» беллетристики. По постановлению редакции было принято издание Военно-энциклопедического словаря (председатель редакционной коллегии — А.Е. Снесарев).

Под эгидой Академии — также Военно-историческая комиссия, журнал «Военное дело» и Временная комиссия по устройству военных библиотек: бои — боями, а книги — книгами, их надо сохранить для будущих поколений.

По приказу Реввоенсовета в 1920 году был создан Высший академический военно-педагогический совет: председатель С.С. Каменев, члены: А.Е. Снесарев, Е.К. Смысловский, В.Ф. Новицкий, Г.Ф. Гирс, С.Г. Лукирский, А.А. Незнамов, В.И. Моторный. На первом его заседании Снесарев развивал идею необходимого соразмерного взаимодействия сухопутных, воздушных и морских сил; также был рассмотрен вопрос о военном факультете Туркестанского государственного университета.

Ещё в ноябре 1918 года было принято решение о Туркестанском государственном университете. Весной 1920 года в Ташкент прибыл эшелон с преподавателями, оборудованием и литературой. Осенью начались занятия на семи факультетах. В это время Туркестану, который не обошла Гражданская война, позарез требовались командные кадры. Командирам были нужны знания военные, и особенно знания местных условий и условий сопредельных стран. Требовался ещё один факультет — военный. Идею поддержали Туркестанский и Московский университеты, Фрунзе, командующий туркестанскими войсками, и Снесарев, начальник Академии Генштаба, высказались положительно. Было создано организационное бюро под председательством Снесарева. Военный факультет просуществовал до середины 1922 года.

На базе Лазаревского института в двадцатом году создается Центральный институт живых восточных языков, задача которого — «дать по возможности лицам, готовящимся к практической деятельности на Востоке или в связи с Востоком в любой области… необходимые для них навыки, востоковедные знания и пройти систематическую школу востоковедения» на четырёх отделениях: Дальнего Востока, Ближнего Востока, Среднего Востока, языков и наречий Кавказа и Закавказья. Для тех, кто не имел образования и не владел свободно русской речью, тогда же учреждён Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ).

Осенью 1921 года был издан новый декрет и новое положение об Институте востоковедения. Новое название института предполагало более широкий подход к изучению Востока: его стран, его народов и их языков; оно указывало, что основой учебной и учёной деятельности института должно стать изучение живого Востока, а не живых восточных языков самих по себе, разумеется, тоже необходимых при всестороннем познании восточных стран. Требовались выпускники, изучившие политический и экономический строй определённой восточной страны, теоретически и практически усвоившие восточный и один из западных языков с тем, чтобы выполнить серьёзные и трудные политические и экономические задачи, которые предстояло решать в странах Востока. Ближневосточный факультет — изучение Турции, Персии, арабских стран; Средневосточный — Индия и Афганистан; Дальневосточный — Япония и Китай. Институт размещался, как и Лазаревский, по Армянскому переулку, в доме, где при Временном правительстве шумно угнездилась «Дикая дивизия».

Первым ректором Института востоковедения стал А.Е. Снесарев. Он же возглавил среднеазиатскую кафедру, читал лекции слушателям разноуровневой подготовленности, напрочь отметая упрощённый или экзотический подход к изучению восточных стран. Многие стремились стать его слушателями. Академик-восточник А.А. Губер вспоминает, что именно из-за Снесарева он избрал среднеазиатскую специальность, а общаться с выдающимся учёным и военачальником каждый почитал за честь. Преподаватель во всём был эрудирован, значителен, интересен: «Глубокое знание страны и её народов, истории и международных противоречий, связанных с Афганистаном, особенно англо-русского соперничества, А.Е. Снесарев доносил до аудитории в увлекательном и блестящем изложении. Он никогда не “читал” лекций. Непринуждённо, но очень запоминающе излагал он материал… В его лекциях попутно и всегда к месту были рассыпаны также замечания, касающиеся обычаев, правил приличия, принятых у разных народов Средней Азии. Пренебрежение ими, как всегда подчёркивал Андрей Евгеньевич, могло легко испортить намечавшийся контакт исследователя… К нему можно было обратиться с любым вопросом. Он охотно шутил, интересовался нашей жизнью, бытом. В ожидании звонка с галантным и остроумным Снесаревым любили поговорить по-английски, французски или немецки наши преподавательницы западных языков. Андрей Евгеньевич свободно владел иностранными языками и говорил на них так же остроумно, как и на русском».

Ещё академик Губер находит необходимым сказать, что в снесаревском курсе явственно и убедительно прослеживался патриотический подход к событиям, сочувствие угнетённым, что органично запало в сердца благодарных учеников.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.