Высокий Абдулов в чёрных ботинках

Высокий Абдулов в чёрных ботинках

Было это летом. Жарким летом 1982 года. Никитка приехал на свою творческую встречу во Дворце молодёжи. После выступления перед зрителями приехали ужинать в Асторию. Астория у артистов была любимой гостиницей. Жилось там веселее и вольготнее. Артисты практичные и занятые селились в "Октябрской", что напротив Московского вокзала. А гуляки предпочитали "Асторию". Ментура и таптуны там были покладистей. Главный администратор, Анна Григорьевна, встречала артистов в холле лично и, расцеловавшись с ними как с близкими родственниками, безобразничать позволяла по полной программе. После того, как директор отваливал по своим делам, она оставалась в отеле полновластной хозяйкой. Когда в полночь ресторан "Зимний сад", истощив запасы еды и питья, закрывался, остатки гуляк переползали в валютный бар. Даже там кадровый бармен из КГБ опускал свои веки и позволял народным и заслуженным артистам расплачиваться неизвестно откуда взявшимися долларами, а то и вообще брал у них в уплату русские рубли.

В тот вечер, недавно вернувшийся из Финляндии Никита, решил удивить компанию и вальяжно протянул бармену золотую пластиковую карту VISA, объявив, что сегодня он всех угощает. Бармен долго тёр картой по своей кассовой машинке, но денег на счёте Михалкова не появлялось. Никита сделался возмущённым и косо мне подмигнул. В те времена пластиковые карты были большой редкостью и, чтобы не опозориться, бармен, убеждённый Никитой в том, что его машинка сломана, списал всё на счёт заведения. А Никита, торжествующе поднял тост за систему Станиславского и Немировича-Данченко! Когда бармен Паша в половине четвёртого утра закрыл за нами дверь своего питейного заведения, гулким эхом разнесся по коридорам Астории его отчаянный стон "Не верю!"

Компания спившихся в клубок друзей потащилась в номер самого хлебосольного и продолжала пир. Тут важно было запастись горючим. Самым верным источником огненной воды в те времена в СССР были таксисты. У них всегда и без проблем можно было прикупить бутылку водки. В тот приснопамятный вечер сидели у Абдулова. Саша сетовал, что на парижских гастролях недоумок-продюсер подарил ему, премьеру театра, авторучку с золотым пером, а Коле Караченцову вожделенный для Саши видик. Его одноместный номер на втором этаже Астории выходил окнами на сквер у Исаакиевского собора и из окна приятно тянуло ночной прохладой. За стол, стоявший посреди комнаты, уселись человек шесть. Двое из них, Саша Адабашьян и Серёжа Соловьёв, едва торчали из-за стола. Росточка они были невеликого, да ещё уселись на диван.

Пропустив по рюмочке, начали мерить их ростом, приставляя спиной друг к другу. Двери номера были открыты и время от времени коридорные развозили по номерам погруженных в коляски для чемоданов, пьяных финнов. Отмерив высоту Адабашьяна и Соловьёва без каблуков и накатив по сто граммов, Саша Филипенко предложил приступить к замерам высшей касты. Михалков припал спиной к Абдулову и в воздухе повисла тишина. Их головы маячили на одинаковом уровне. Быстро взглянув на каблуки, заставили снять чёрные ботинки и остаться в носках. Приём не принёс желаемого финала. Рост был равный. Тогда Абдулов прыгнул на стол и заорал, что он выше. Дружный хохот разбудил всех интуристов, строго придерживавшихся распорядка дня. Пришла Анечка и вежливо попросила смеяться потише. Абдулов обнял её за талию и усадил на диван. Через две минуты она сама ржала громче пожарной сирены, забыв про чопорных англичан и фривольных французов. Между тем, водка закончилась. Разойтись по номерам и забыться сном бунтующая мысль советской интеллигенции ещё не позволяла. Решили послать гонца за бутылочкой. Пока спорили, кому отправиться на закупку на ночные улицы Питера, Никита забрался на шкаф и лежа на боку лукаво улыбался Абдулову. Крыть было нечем. Под дружный смех друзей поверженный Саша вышел из номера и отправился за водкой. Аня принесла нам на закуску домашних пирожков с капустой. Адабашьян запер их в холодильнике и стоял на стрёме, чтобы их не съели раньше времени. А время медленно текло под аккомпанемент анекдотов. Вдруг в окне появилась люлька автокрана, в которой с гордо поднятой головой стоял Саша Абдулов, поддерживаемый электромонтёром. Они медленно проплыли вверх и спускаясь вниз остановились на уровне окна. Споры о его победоносной высоте были неуместны. Даже с учётом каблуков чёрных ботинок.

Было это летом. Жарким летом 1994 года в Москве проходил Международный Московский кинофестиваль. Бассейн "Москва" зиял на месте храма Христа Спасителя, взорванного в 1931 году по приказу И. В. Сталина, огромной мутной хлорированной лужей. Я работал в студии ТРИТЭ Никиты Михалкова его заместителем и судорожно искал деньги для проектов и замыслов Мастера. Никита отмокал в банях Нижнего Новгорода после изнурительных съёмок "Утомлённых солнцем". Нижегородская братва принимала его с должным радушием. За время съёмок, большая часть которых проходила в Нижегородской губернии они с Михалковым стали корешами. Александр Абдулов подружился с Отариком, Шабтаем и много лет был президентом Московского кинофестиваля и рулил большими деньгами. На первый взгляд бредовую идею Никиты прислать в Нижний Новгород гостей кинофестиваля на прогулку по Волге, Саша поддержал и заплатил нам за это огромные деньги — тысяч четыреста зелёных. Студия ТРИТЭ облегчённо вздохнула. Выплатили людям долги по зарплате за три месяца. Никита заказал колокол для церкви в Аксинино, на Николиной горе от семьи Михалковых.

Гости прилетели на двух самолётах и устроились в каютах, подготовленных мною и Володей Седовым, теплоходов. Плыли мы по Волге до Макарьева монастыря, пели песни и пили огненную воду. На отдельном пароходе плыл Ричард Гир со свитой. У Макарьева монастыря, на берегу Волги накрыли столы и подали стерляжью ушицу. Никита спел с Митей Бузылёвым песню про шмеля. Чуть было не сцепился с Барри Алибасовым, но Лида Шукшина их растащила. Помериться ростом с Абдуловым тогда не представилось возможным. Он был в большом почёте у Ельцина и его командос и на гулянье не приехал. Отарик Квантришвили Абдулова сильно уважал. А вот Никитку снял с поста президента федерации тенниса и поставил Шаму. Самолюбие аристократа было сильно задето. Но надежды найти своё место в строю "Паратов" не терял. Прильнул к его противнику. Помог ему в этом один новоявленный, но длинноволосый каскадёр Саша, друг авторитетного человека. И тут пошло-поехало. Проверку на верность Никитка прошёл, положив 7 миллионов долларов от Виктора Степаныча в дар Фонду культуры на счёт банка "Новый международный валютный союз", который тут же "лопнул". Как снег на голову, свалился дядюшка Оскар. Причём Соловьёв и Абдулов, как по команде подписали ходатайство на представление "Утомлённых солнцем" от России в Оскаровский комитет. Америка, как известно, страна продажных империалистов. А русские тогда на неё здорово наехали, хотели нахрапом взять. Да и француз Сейду своего не упустил. Деньги-то в фильм вложил, права на прокат в Европе у него. Нужно думать о рекламе. Вот вам и плиз приз. К золоту потянулись разные люди. Нет, столпотворения не было. Владислав Резник даже страховать приз отказался на случай пропажи во время гастролей. Но умный ловец поймает свою рыбёшку. Михалков уцепился за лацканы Коржакова. Не то сам хотел в президенты баллотироваться, не то предлагал свою помощь Борису Ельцину. Они любили париться в банях. Ну, конечно, без девушек. А тут ещё мода появилась ракетками махать. Матчи по теннису в околоельцинских кругах стали чем-то вроде причастия святых ельцинских тайн. Я подыхал от хохота, наблюдая теннисные поединки Михалкова с Борей Немцовым или Олегом Сосковцом. Снобизм бывших красных товарищей не давал им согнуться и присесть на подачах. Они отбивали мячи с важным министерским видом, не сгибая рук в локтях. Но смех это вызывало только у меня. Михалков в промежутках между матчами успевал пропарить партнёров в баньке и, отбив чечётку на коврах, получить гектары нижегородской землицы на берегах Оки по бросовой цене и заказ на агитацию голодного народа за своего кормильца Ельцина. Новый премьер перевёл стрелку с Отарика и Шабтая на Славу. А Никита со Славой уже с 1994 крепко дружил. К тому времени в Отарика попала шальная пуля, пролетавшая прямо мимо бани, в которой он с друзьями парился. И вот пока Саша Абдулов накрывал хлебосольные столы на кинофестивале, в большом кремлёвском окне появился новый президент Московского Международного кинофестиваля Никита Михалков. Высокий и в чёрных ботинках, в чёрном смокинге и белом кашне. Поднимаясь по лестнице, по синей ковровой дорожке и глядя на Никиту, Саша тихо бормотал себе под нос "Не верю! Не верю!" Споры о взятии им победоносной высоты были не уместны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.