7

7

Стратегия императора! Можно назвать её провокацией. Можно – активным бездействием. Действительно, с сентября 1809 по июнь 1812 года государство Российское не предпринимало на европейской сцене никаких видимых движений, если не считать войны в Валахии – что никоим образом не равнялось отсутствию действий как таковых. Александр действовал, и один Бог ведает, чего это ему стоило! Его часто не понимали приближённые, даже самые близкие, на него каждый день обрушивалась тьма административных забот, придворные затевали вокруг него разные вздорные игры, он постоянно находился в поле столкновений интересов, самолюбий, своеволий и амбиций… Понятно, что такова уж государева жизнь – но ведь не каждому государю дано твёрдо держать должный курс в этом море, полном коварных невидимых рифов!.. Александр это сделать сумел.

Придётся повториться, но здесь тот самый случай, когда повторение благо. Исходный пункт стратегии: идея, руководящая Александром, императором Всероссийским, несомненно выше, чем призраки взбудораженного Бонапартова воображения. Правда, эти призраки вот уже который год держат Европу в плену совсем не призрачного ужаса – но ему-то, Александру, ясно, что рано или поздно они лопнут, рассеются… А вот с тем, чтобы это сделалось по возможности раньше, можно помочь.

И Александр взялся за это – помогать Наполеону выполнять невыполнимое. Он, продолжая именоваться союзником Наполеона, не просто саботировал этот союз и не только вёл свою политику втайне от французского императора. Нет, всё было куда сложнее, тоньше, психологичней. Александр должен был делать это так, чтобы Наполеон догадывался о неверности восточного коллеги – и не догадывался об истинных причинах этой неверности, точнее, причине, поскольку она одна: обман в данном случае не средство, а цель. Александр обманывал Наполеона не с целью обмануть, а с целью заставить поверить в обман и соответственно действовать; ну, а то, что ложные действия противника есть часть твоей победы – это азбука политики. Бонапарт есть противник?.. В этом Александр ничуть не сомневался.

В сущности, он провёл грандиозную спецоперацию. Ему удалось создать миф, который, как известно, сильнее фактов – Наполеон смотрел пьесу, где режиссёром был Александр. Он показывал, что его министр иностранных дел Румянцев и посол в Париже Куракин – ширмы, за которыми в Петербурге загадочно дымит своя кухня; он собирал войска на западной границе и стремился поскорее завершить войну с турками, чтобы высвободить силы для того же западного направления (на восточном Кавказе всё никак не мог закончиться конфликт с Персией, но он по масштабам был несопоставим с европейскими проблемами России)… Наконец, Александр позволил себе издевательские ультиматумы – насчёт Варшавского герцогства, скажем – заранее зная, что Наполеону их исполнить невозможно. Что же касается соблюдения режима континентальной блокады, таможенного тарифа… то об этом и говорить нечего.

Так что же должен был думать единственный зритель, для которого и предназначался сей спектакль? Наверное, подумать он мог всякое, но судя по тому, как события развернулись, подумал всё-таки то, что нужно Александру. А именно: что Александр, сохраняя маску показного дружелюбия, втайне пытается соединиться с врагами Французской империи. То есть враг-то, если не считать двуличного Бернадота, один: Англия. Вот уж – гневался в своей резиденции Тюильри Наполеон – вот уж корень всему, всем зловредным гнусностям!.. Конечно – Англия известный мошенник, а Александр хоть лукав, но недалёк. Наверняка англичане прельстили его какими-то ложными выгодами (они это умеют!), пообещали что-нибудь вроде того, что нужно, дескать, втихомолку накопить силы, да ударить с двух сторон одновременно – и Наполеонова держава расколется, как орех в клещах. Он, несчастный, поверил в это, сделался орудием в гнусных английских руках; пуще же всего поверил в то, что герцогство Варшавское – плохо замаскированный инструмент будущей агрессии против России! Что вернув части поляков независимость, Бонапарт, освободитель в их глазах, непременно взбудоражит польских подданных Российской империи, усыпляя бдительность Александра пустыми разговорами о том, что никогда не восстановит польскую государственность в полном объёме… Видимо, это так напугало царя, что он теперь спешно наращивает силы на западных рубежах, и кто знает, может быть, в страхе решится первым нанести удар по герцогству и по Пруссии – чего допустить нельзя.

Не поздно ли исправить это, попытаться убедить Александра в дружеских намерениях (правдивых или нет – другой вопрос), как в недавнем прошлом – в Тильзите, в Эрфурте?.. Может, и не поздно. Да вот стоит ли! Если русский император так слепо сам лезет в западню, то чего ради мешать ему? Вероятно, лучше было бы совсем не воевать с Россией, но если Александр так несуразно «подставляется»… ну что ж, значит, сам виноват. А не использовать момент грех. Что могут сделать русские войска, по крайней мере, в их нынешнем виде, с великой армией, вобравшей в себя всю Европу?.. Последний рывок на восток, последний удар – империя московитов развалится, и тогда будет открыт путь в Азию, в Индию… а уж известно, что стоит лишь коснуться Ганга острием французской шпаги, чтобы рухнуло всё величие Англии. И тогда Наполеон Бонапарт – повелитель мира!..

Фантомному повелителю, видимо, и в голову не могло прийти, что он думает так, как за него уже подумал Александр. Что он, в угаре мнимого всемогущества, влеком незримой нитью, которую без шума и громких слов держит в руках Император Всероссийский…

Александр разыграл эту пьесу блестяще – не убоимся такого эпитета. Его убеждённость кажется почти невероятной! – тем она ценнее. В сложнейшей обстановке мировой политики он сумел выдержать тот курс, что считал должным. И победил.

Ум, энергия и воля есть огромные плюсы при верно выбранной цели. Если же цель взята ошибочно, то эти плюсы превращаются в столь же гигантские минусы: чем больше ума и воли у человека, ступившего на ложный путь, тем страшнее будет крах. Александр смог отправить Наполеона на дорогу к миражам, и… и лучше всего здесь привести слова французского историка А. Вандаля, в которых звучит горький упрёк за Отечество – зарвавшемуся, ставшему маньяком власти императору:

«Мы проследили, как в течение шести месяцев он добивался этого результата, с каким искусством замедлял ход событий, какими глубоко рассчитанными маневрами то успокаивал, то насиловал Пруссию; как не спеша оплетал Австрию, как хитрил всё время, всюду, с непоколебимым упорством. Странное, невыразимо тяжёлое впечатление производит это зрелище: сердце сжимается от боли, когда видишь, как он неистово стремится к приобретению выгод, которые приведут его к гибели, сколько сверхчеловеческих усилий затрачивает он, чтобы добиться их; как терпеливо прокладывает себе пути к порогу той России, где закатится его счастливая звезда; с каким неподражаемым искусством обеспечивает себе путь к пропасти!» [12, т.4, 296]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.