7

7

С ужасным позором Аустерлица рухнула и Третья коалиция. Посланник прусского короля министр Гаугвиц прибыл к месту сражения, когда оно закончилось. Министр вёз с собою ультиматум Наполеону, но никому о нём не говорил, и правильно сделал: Фридрих-Вильгельм хоть и прослезился вместе с Александром над остовом своего пращура, был осторожен в прогнозах. Когда Гаугвиц узнал о том, что случилось, то спрятал ультиматум подальше и поспешил ко французскому императору с поздравлениями, на что Бонапарт едко заметил: мол, в поздравлениях самое главное вовремя указать адресата, а прочие слова – какая разница [64, 143]…

Пруссакам он не доверял.

Что же касается Австрии в ранге Священной Римской империи – если перед Аустерлицем она балансировала на грани катастрофы, то после началась агония. Полководческие таланты австрийских генералов привели к тому, что у императора Франца не осталось ни столицы, ни армии, ни территории. Собственно, не осталось ничего. Потому трудно упрекать Франца в том, что он с повинной головой сдался на милость победителя – это был единственный шанс сохранить хоть какую-то австрийскую государственность.

Так и вышло: государственность и вправду осталась «хоть какая-то», в глубоко ущемлённом виде. Мирный договор, заключённый 14 декабря 1805 года в Пресбурге (Братиславе) [10, т. 34, 435] оставил от Священной Римской империи нечто такое, что называть его Римским, да ещё Священным было бы просто совестно… Официальная кончина данного государственного образования была зарегистрирована 6 августа 1806 года.

Видимо, в Западной Европе в самом деле может быть либо один наследник Римского кесаря, либо ни одного. Двоим же там тесно. В начале девятнадцатого века таким наследником явил себя Наполеон – и наглядно доказал, что он «право имеет». Франц, правда, носил ещё титул императора Австрии, каковой титул при нём и остался; но это, конечно, было не то – что-то вроде утешительного приза.

Тяжелее всех пережил крах Третьей коалиции её духовный и финансовый отец – Питт-младший. Собственно говоря, никак не пережил. Судя по всему, он действительно весь выложился, как спортсмен, в гонке за первенством идущий ва-банк, уже не думая об осторожности, об экономии сил – всё на карту! И вроде бы некий успех обозначился: продолжая спортивные сравнения, можно сказать, что английский премьер сумел захватить лидерство. Но эта Питтова победа обернулась Пирровой – лидерство лопнуло в один день, 2 декабря 1805 года, и вместе с этим лопнул стержень, составлявший цель, смысл, содержание жизни премьер-министра. Машина обстоятельств, которой пытался управлять Питт, была, пожалуй, ещё более сложной и вздорной, чем у Александра, с ней надо было быть просто эквилибристом. Некоторое время у Питта это даже как бы получалось: он явил миру чудеса политической акробатики, «золото и ненависть» стянули-таки, скрепили как бечёвками антифранцузскую коалицию… но лишь на миг. Бечёвки лопнули, конструкция рухнула и погребла под собой сэра Уильяма Питта-младшего. Он умер 23 января 1806 года, через полтора месяца после Аустерлица. Как острили злопыхатели – от «французской болезни».

Пресбургский мир вывел Австрию из большой игры, зато забеспокоилась Пруссия, да и не могла она остаться спокойной, ибо Наполеон загнал её в такой угол, что Фридриху осталось либо воевать, либо капитулировать без боя. Цугцванг! – на шахматном языке такая позиция, когда любой следующий ход лишь ухудшает ситуацию, и выбирать приходится между плохим и очень плохим. Наполеону удалось создать так называемый Рейнский союз [59, т.11, 994]: конфедерацию германских княжеств, полностью зависимую от Франции; эта мера ставила прусского короля в чрезвычайно ограниченное пространство политического маневра.

Насколько рассчитывал на победу Фридрих-Вильгельм, затевая войну с Наполеоном? Имелись ли у него нелёгкие предчувствия?.. Если и были, то сработали они с устрашающей точностью. Война была объявлена 25 сентября (по Григорианскому календарю) 1806 года, а уже 14 октября в сражении близ саксонских городов Иена и Ауэрштадт армия «наследников Фридриха Великого», по старой памяти имевшая высокую репутацию, была разгромлена наголову. Точности ради следует упомянуть, что к Пруссии присоединилась Саксония и ещё несколько мелких государств, так что против Наполеона действовала объединённая прусско-саксонская армия – что ей ничуть не помогло.

После разгрома под Иеной саксонский курфюрст (особо привилегированный князь) Фридрих-Август II тут же переметнулся к Наполеону; и более того, так сумел войти в доверие к императору, что тот «повысил» перебежчика, сделав его королём. Правда, с ликвидацией Священной Римской империи институт курфюршества практически исчез, но не всякий курфюрст приобрёл королевский титул…

Фридрих-Август – забежим немного вперёд! – став саксонским королём под порядковым № I, служил Наполеону, покуда тот был в силе, а как силы подались, перебежал обратно в стан противников – и те опять-таки вынуждены были иметь с ним дело: политическая необходимость, ничего не поделаешь.

Россия, Англия и Швеция формально находились в состоянии войны с Францией, потому боевые действия 1806-07 гг. называют войной Четвёртой антифранцузской коалиции; хотя реально участвовали в этих действиях из крупных держав лишь Россия и Пруссия, да и то последняя лишь в качестве объекта избиения. Англичане зачем-то обстреляли с моря нейтральный Копенгаген и больше ничем себя в этой войне не проявили.

Иена-Ауэрштадтское сражение открыло Наполеону путь на Берлин, куда он пышно вошёл 25 октября и торжественно объявил там о начале «континентальной блокады» Англии. Что представляло из себя данный феномен? То, что страны, принявшие условия блокады, обязывались прекратить все экономические отношения с Англией, вплоть до запрета принимать в своих портах суда, идущие с Британских островов; даже почтовое сообщение с Великобританией прерывалось.

Собственно говоря, это было чистой воды экономическое самодурство: мероприятие неэффективное, неоправданное… и ещё с полдесятка «не» – однако, Наполеон этого понимать не желал: что ему, гению, какие-то там материальные интересы!.. Официально континентальная блокада существовала вплоть до 1814 года.

В ноябре вступила в дело русская армия. Начало зимы прошло в изматывающих боях, не принесших решительного успеха ни одной из сторон, и к Новому году активные действия сами собой сошли на нет. Измотанные, обескровленные войска расположились на «зимних квартирах», как тогда говорили.

Стоит сказать, что почти все события Четвёртой коалиции – те, что вела наша армия – разворачивались на территории современной Калининградской области. Теперь места, связанные с той давней войной, носят иные названия: Прейсиш-Эйлау – Багратионовск, Фридланд – Правдинск, Тильзит – Советск…

Между прочим, в это время России приходилось воевать на целых три фронта. На восточном Кавказе в 1804 года возобновилась война с Персией (нынешним Ираном) и тянулась в вялотекущем режиме, а осенью 1806 года в Бессарабии (нынешняя Молдавия) вспыхнул конфликт с турками.

Вообще-то Турция ещё со времён Павла Петровича продолжала номинально состоять в наших союзниках, но тут уж постарался Талейран. Он сумел убедить султана (всё того же Селима III) в том, что Россия после Аустерлица очень ослаблена и Османскому государству лучше бы наладить «стратегическое партнёрство» с Францией… Убеждать Талейран умел. Обещания показались Селиму заманчивыми, и он на них поддался.

В качестве необязательного дополнения отметим, что этот маневр никакой пользы не принёс султану, к этому времени безысходно запутавшемуся во внутриполитических проблемах. Его «низам-и-джедид» вызвал в стране сильную негативную реакцию, преодолеть которую он не смог. Среди противников реформ оказались влиятельные лица, сумевшие спровоцировать янычарский мятеж, в результате чего в мае 1807 года Селима свергли с престола. А через год бывший султан был убит.

Обе эти второстепенные войны были для России нелёгкими, длинными и изматывающими. На них вечно не хватало сил и средств, отчего никак не удавалось достичь кардинального преимущества – всё отнимал главный, европейский театр.

Там после примерно месячного затишья возобновились бои, которые в феврале 1807 года вылились, наконец, в крупном сражении под Прейсиш-Эйлау. Битва растянулась на два дня и окончилась вничью; её особая черта – огромные потери с обеих сторон. Под Аустерлицем, где массы войск были больше, убитых и раненых насчитывалось меньше… Сражение сильно обескровило противников, и почти до начала лета наступило вынужденное затишье. В мае боестолкновения вновь начались, и вот – совсем рядом с Прейсиш-Эйлау – под Фридландом войска сошлись в решающей битве.

Главнокомандующим русской армией был генерал Л. Беннигсен, не просто «русский немец», каковых в после-Петровской российской элите было великое множество, а самый настоящий, «немецкий немец» из Ганновера. На царской службе он состоял уже очень давно; в своё время сделался одним из активнейших участников заговора против Павла, но несмотря на это, и при Александре места в строю не потерял. Военачальник он был опытный, квалифицированный – в кампанию 1806-07 гг. армия под его командованием воевала умело, грамотно. Однако во Фридландской битве генерал оплошал: допустил ошибку при выборе исходной позиции – а уж в противодействии с Наполеоном такие промахи чреваты бедой… Сражение закончилось для нас разгромом, не столь тяжёлым как Аустерлиц в смысле чисто военном, но едва ли не трагическим в политическом отношении. Тогда война велась всё-таки далеко за пределами России, а после Фридланда нашим войскам пришлось отступить за реку Неман – границу Российской империи.

Войска Наполеона стояли на русской границе! Правда, переходить её император Франции не собирался. Пушки своё отговорили. Заговорила дипломатия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.