Гашек

Гашек

Для того чтобы завоевать внимание и признание читателя, писатель — юморист и сатирик должен преодолеть два трудных барьера.

Первый барьер — барьер национального характера.

Ведь юмор каждой нации имеет свои конкретные, своеобразные черты и особенности, свою эмоциональную окраску. Русский человек смеется по-своему, а француз по-своему. Если писатель-юморист не смеется в унисон со своим народом, если в творчестве его не выражен национальный характер смеха, оно так и растечется по салончикам и кулуарным закуткам, будет осуждено на быстрое и безжалостное забвение.

Гашек взял первый барьер легко и свободно. Сейчас, когда мы думаем о чешском юморе, мы так и говорим: это Гашек. Когда я приехал первый раз в Прагу, у меня было такое ощущение, будто я на каждом шагу встречаюсь с Гашеком. Иногда это был Гашек-мужчина, иногда — Гашек-женщина. Но все они острили, шутили и смеялись в прелестной, спокойной, невозмутимой гашековской манере. Все — от моих новых друзей, чешских писателей-сатириков, наследников Ярослава Гашека, до подавальщицы в кафе. Она уронила тарелку. Тарелка разбилась. Чешка сказала, не поведя бровью:

— Ничего не летит наверх, все — только вниз.

Второй барьер, стоящий на пути к славе у юмориста, потруднее первого. Это уже как бы звуковой барьер, если пользоваться авиационными терминами. Я имею в виду барьер международного, общечеловеческого признания. Тут писатель — юморист и сатирик, сохраняя все свои национальные черты, должен проявить в своем творчестве нечто такое, что способно задеть самые сокровенные струны в душе человека любой национальности. Учтите при этом еще трудности перевода юмора, сатиры на другой язык. Не все, даже хорошие, сатирические писатели способны одолеть этот барьер.

Гашек легко и свободно взял и этот барьер. Он создал Швейка.

Что такое роман о Швейке?

Да, это, антиимпериалистический, антивоенный роман. Да, это яркое издевательство над австро-венгерской военщиной, своеобразный военно-бытовой памфлет, осуждавший смехом первую мировую бойню народов. Все это так. Но мне кажется, — не в этом главная причина мирового успеха гашековского романа.

Швейк — это маленький умный Давид, поражающий большого глупого Голиафа.

Швейк сродни герою чаплинских комедий. Только чаплинский маленький человек, несмотря на весь свой комизм, часто возбуждает у зрителя грусть и жалость к себе, а Швейк, этот жизнелюб, здоровяк, хитрюга, этот Давид, вооруженный даже не пращой с камнем, а всего лишь только ручной гранатой насмешки, — он всегда вызывает восхищение, даже восторг.

Швейк Человек, победитель скотства войны, умный, веселый человечище — вот чем «взял» Гашек мирового, широкого, демократического читателя!.

Мы отмечаем восьмидесятилетие Гашека для того, чтобы лишний раз сказать об его бессмертии. Но наша любовь к Гашеку-писателю — особая любовь. Мы никогда не забудем Гашека — «многоязычного комиссара», Гашека — солдата Красной Армии, Гашека — коммуниста, Гашека — фронтового газетчика, пылкого фельетониста, человека гражданской войны в России. И здесь Гашек сумел взять барьер национальности и смело, бестрепетно вступил под Красное знамя социальной революции и боевого интернационализма!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.