Наш мальчик плачет

Наш мальчик плачет

Мальчик создан, чтобы плакать,

Мама - чтобы петь...

В. Инбер

Нагулявшись с отцом во дворе, Андрюшка сладко спал в своей кроватке, прихватив лишний, сверхрежимный час, и Наташе удалось ускользнуть из дома незаметно.

Она быстро оделась, сына целовать не стала - как бы не проснулся! — и, безмолвным кивком головы приказав Сереже, мужу, следовать за собой, вышла на лестничную площадку. Муж Сережа приказ выполнил – последовал.

- Ну, я поехала, — сказала Наташа, нажав кнопку лифта, ожидая от любящего супруга слов одобрения и сочувствия.

- Трусишь?! — сказал любящий супруг.

- При чем тут трусость?! Знаешь, как назвал один великий артист прошлого, не помню, кто именно, театральную премьеру? Он сказал, что для истинного артиста театральная премьера - это всегда как прыжок через пропасть.

Мягко громыхая, страшно медленно - так казалось Наташе – тянулась наверх кабина лифта.

- Но ведь ты пока еще не великая артистка, — мягко сказал Сережа, — пускай через пропасти премьер сигают ваши первачи, всякие там заслуженные львы и тигрицы, а наш бедный заяц...

Наташа взорвалась мгновенно, как чуткая мина нажимного действия:

- Сколько раз я тебя просила - не смей называть меня бедным зайцем! И вообще... «нет маленьких ролей, есть маленькие артисты». Азбука театра! Пора бы тебе ее усвоить. Нельзя в наше время оставаться таким... узкопленочным технарем.

Нервно вздрогнув, кабина наконец остановилась на площадке восьмого этажа. Наташа вошла в кабину, но дверцу за собой не закрывала, придерживала ее рукой.

- Когда Андрюшка проснется, действуй по моей инструкции. И, пожалуйста, не осрамись... папа Сережа!

Дверца кабины резко захлопнулась, и кабина с космической - так казалось Сереже - скоростью полетела вниз.

Сережа вернулся в квартиру, постоял у двери в спальню - все было тихо, Андрюшка продолжал спокойно спать. Пока не проснется, можно поработать над кандидатской. Сережа, прошел к себе, сел за письменный стол и углубился в дебри электроники. Работа пошла ходко, в темпе. Но вот из спальни до ушей будущего кандидата технических наук донеслось недовольное кряхтенье и хныканье. Отпрыск проснулся и властно давал о себе знать. Сережа поспешил в спальню.

Разрумянившийся после сна Андрюшка сидел в постельке, недовольно тер кулачком глаза. Его полная нижняя губка была чуть оттопырена. Дурной знак!

«Кажется, он собирается зареветь!» - с тревогой подумал Сережа.

Как многие молодые отцы, он не выносил детского плача и терялся, когда Андрюшка ни с того ни с сего, как думалось Сереже, принимался реветь. В такие минуты папу Сережу угнетало сознание собственного бессилия.

Сережа взял Андрюшку на руки, стал тормошить, целуя мальчика в его четко, аккуратно вылепленный лобик.

- Ну, ты здоров спать, Андрюха! Молодец!

- Аадец! — сказал Андрюшка и милостиво улыбнулся. Гроза миновала!

Сережа вытащил из кармана Наташину инструкцию, прочитал про себя ее первый пункт:

«Без суеты и паники одень нашего бедного ребенка, когда он проснется».

Операция, одевания прошла благополучно, но как только Андрюшка был одет, он вырвался из отцовских рук и убежал. Сережа настиг его в прихожей - Андрюшка стоял у двери на лестницу. Когда он обернулся, Сережа увидел, что нижняя Андрюшкина губа вернулась на свою исходную перед ревом боевую позицию.

Сережа заглянул в инструкцию, во второй ее пункт.

- А мама ушла в магазин за молочком, — бодро сказал папа Сережа. — Она скоро вернется.

Аадрюшка благополучно проглотил наживку второго пункта инструкции, и Сережа решил, что можно переходить к третьему.

«Свари ему манную кашу, так, как только ты - ха-ха! — умеешь ее варить, и накорми нашего бедного ребенка».

Пока варилась каша, бедный ребенок, лепеча что-то себе под нос, тут же, в кухне, занимался любимый делом - вытирал тряпочкой свои машины, одну за другой. Сначала вытер деревянную грузовую с отодранными напрочь колесами, потом пластмассовый бронетранспортер с лихими солдатиками в зеленых касках, с желтыми автоматами, потом металлическую заводную...

Машины вытерты, каша сварена и - с грехом пополам - съедена. Что идет дальше по инструкции?

«Не оставляй нашего бедного ребенка без внимания ни на минуту. Почитай ему вслух либо «Кроху» Маяковского, либо Маршака».

Отец и сын уселись рядышком на диване в комнате, громко именуемой «рабочим кабинетом», и отец стал вслух, с выражением читать сыну стихи Маршака о том, как мама Мышка подобрала для своего сыночка подходящую няньку.

- Приходите, тетя Утка,

Нашу деточку качать.

Мышонок забраковал тетю Утку - у нее противный голос. Не принял он и тетю Жабу, и тетю Щуку, и тетю Лошадь...

- Приходите, тетя Кошка,

Нашу детку покачать.

Тетя Кошка, как известно, понравилась мышонку, но, увы, и мышонок пришелся по вкусу тете Кошке.

Прибежала Мышка-мать,

А мышонка ... не видать!

Увлеченный собственным чтением, Сережа не сразу понял, что Андрюшка тихо плачет, а когда понял и опустил книгу на колени, было уж поздно - тихий плач превратился в громкий рев.

- Ты что, Андрюха?!

Андрюшка зарыдал еще громче, еще горше. Это была первая стадия того самого двенадцатибалльного рева-урагана, которого так боялся чувствительный «узкопленочный технарь».

- У тебя что-нибудь болит?

Андрюшка замотал головой. Крупные светлые бусинки слез катились по его щекам, и казалось, этому бурному слезопаду не будет конца. Что с ним такое? Почему он плачет так горько, с таким ужасным надрывом? Мышонка жалко? Но ведь Наташа много раз читала ему эти стихи, и он - ничего, улыбался и даже смеялся!.. Видимо, надо его как-то развлечь, переключить на другие эмоции.

Сережа покрутил диск телефонного аппарата, сказал нарочито громко и бодро:

- Это слон? Послушайте, слон, наш мальчик плачет, что делать?.. Хорошо, я передам!

Он положил трубку и сказал продолжавшему реветь Андрюшке:

- Слон, — понимаешь: сам слон! — просил тебе передать, что, если ты перестанешь плакать, он придет к нам в гости.

Андрюшка замолчал. Перспектива встречи со Слoном, видимо, заинтриговала его, но через секунду ураган рева, перейдя в свою вторую стадию, с новой силой стал бушевать в комнате. Слон был тут же забыт. Та же участь постигла и Бегемота, и Крокодила, и доктора Айболита, и Мойдодыра - всех, кому звонил по телефону начитанный папа Сережа.

Изнемогая, он оставил наконец в покое телефонную трубку и сказал плачущим голосом:

- Слушай, Андрей Сергеевич, перестань, а то я, кажется, тоже зареву. Так и будем с тобой реветь дуэтом.

И вдруг телефон на столике подле дивана зазвонил сам. Сережа снял трубку и услышал веселый Наташи голос:

- Сережка?! Антракт уже кончается, а телефон только что освободился. С кем ты там болтал?

- В основном с разными млекопитающими. Слушай, у нас дела дрянь. Наш мальчик плачет! Я никак не могу его успокоить.

- Не трепещи так ужасно, а расскажи по порядку, толком, что там у вас произошло.

Сережа рассказал по порядку, толком.

- Дурачок ты, дурачок, — сказала Наташа совершенно спокойно. — Одно дело - когда я читаю ему эти стихи, а другое - когда читаешь ты, а меня дома нет. Мало ли что могло прийти в его бедную головку!

- Но я же рядом. Я – папа! – а не какая-то там драная тетя Кошка!

- Ну-ка, посади его себе на колени и приложи к его ушку трубку. Быстро давай!

Сережа сажает ревущего Андрюшку себе на колени и прикладывает к его розовому уху телефонную трубку. Трубка что-то говорит вкрадчивым, воркующим голосом. И происходит чудо: ураган рева стихает, слезопад прекращается. Андрюшка с облегчением глубоко вздыхает, счастливо улыбаясь, смотрит на отца и произносит то слово, на котором, если не считать трех мифических китов, держится планета Земля.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.