ВСТУПЛЕНИЕ

ВСТУПЛЕНИЕ

Личность основателя династии легендарна. Такова историческая традиция. Монархическая власть всегда вызывала у подданных трепет. Даже когда она остаётся в прошлом, к прежним самодержцам принято испытывать романтические чувства. Россия позволила себе редкое исключение: основатель царственной династии известен очень хорошо. Настоящая сословно-представительная монархия возникла у нас в XVII в., после 150 лет почти тиранической власти «забирателей земель» (Ивана III, Василия III и Ивана Грозного), после Великого разорения и жестокой Смуты. Создана она была уникальным для того времени демократическим путём.

На Западе единственным примером выбора правителя более или менее народным представительством было в то время избрание Вильгельма Оранского штатгальтером, т. е. наместником Семи провинций в 1572 г., в самом начале 80-летней войны за независимость Нидерландов от Испанской и Священной Римской империй. «Славная революция» в Англии, которая привела на престол Вильгельма Оранского в 1688 г., была, по сути, военным переворотом. Власть штатгальтера и английского короля была ограничена Генеральными штатами и парламентом. Суть в обоих случаях состояла в оформлении власти нового дворянства и буржуазии. До более представительной демократии западным странам было ещё очень далеко: власть имущие там просто не усвоили себе её выгоды.

Пример торжества всенародного волеизъявления впервые в Европе Нового времени воссиял с востока, из России. В 1613 г. Земский собор выборных представителей всех 50 уездов страны избрал на престол Михаила Фёдоровича Романова (1613–1645). В выборах принимали участие все лично свободные подданные Великой Российской державы, независимо от их богатства, национальности или вероисповедания. (На Западе, замечу в скобках, этот уровень демократичности выборов был достигнут только во второй половине XX в.; с того времени Запад и пытается «учить демократии» весь мир.)

Земский собор не ограничился избранием государя «всей землёй». Он продолжил работать ещё 9 лет, три созыва (1613–1615, 1616–1618 и 1619–1622 гг.)[1]. Именно народные представители решали важнейшие государственные вопросы, первым из которых было строительство и укрепление самодержавия на благо подданных нашей страны. И именно они позже, в 1649 г., дали самодержавной власти мощную законодательную основу — Соборное уложение, — на которой власть династии Романовых покоилась следующие два столетия.

На представлениях о личности первого Романова, Фёдора Никитича, отца царя Михаила, демократичность появления новой царствующей династии сказалась самым положительным образом. Было понятно, что именно он подготовил сына к политическому поприщу и создал условия для того, чтобы кандидатура Михаила была весьма удачной для избрания на престол. В то же время вовсе не отец, пребывавший с 1611 г. в польском плену, проложил своей династии путь к трону. Самодержавие Романовых было создано Земскими соборами. Отец нового царя, вернувшись из плена в 1619 г., стал Всероссийским патриархом под именем Филарет и реальным соправителем своего сына. Он, как полагают многие историки, попытался сломать демократическую основу власти новой династии и потерпел в своей политике поражение.

В результате стройная легенда о родоначальнике просто не смогла сложиться. Человека, основавшего династию Романовых, то излишне превозносили, то остервенело изобличали.

Столкновение панегирических и обличительных оценок Филарета началось ещё при его жизни и длится уже четыре сотни лет. Разобраться в них было нелегко, тем более что речь идет о действительно яркой, незаурядной личности, поставленной в сложнейшие исторические условия.

Устремления и поведение Фёдора Никитича, в монашестве Филарета, в значительной мере определялись не привходящими обстоятельствами, а принадлежностью к высокому роду. Причастные к высшей власти Романовы ощущали себя хозяевами на Русской земле и считались со своим положением лишь относительно нескольких знатнейших фамилий, одна из которых — родственная — царствовала.

За преимущества родовитости приходилось платить. Фёдор Никитич в полной мере испытал опасность близости к трону и тяготы власти. Как в искаженном высокой гравитацией пространстве, близ трона деформировалась обычная мораль. В отличие от многих Фёдор-Филарет, вынужденно подчиняясь этим нравственным искривлениям, неизменно держался с достоинством государственного мужа, а не временщика-властолюбца.

Изучение личности и судьбы боярина Федора Никитича Романова — это и рассказ об определенном тине людей, многие столетия игравших важную роль в жизни страны. Великий государь Святейший Патриарх Московский и всея Руси Филарет Никитич занимает совершенно особое место среди архипастырей Русской православной церкви. Ни до, ни после него патриархи не пользовались таким могуществом в государственных делах. Но дело было отнюдь не в святительском сане или духовном влиянии Филарета. Постриженный в монахи насильно, он был светским владыкой в священном облачении, управляя Россией вместе с женой и сыном — царем Михаилом Фёдоровичем, а в первое время и вместе с Земским собором.

Непредвзятый, беспристрастный взгляд на жизнь и судьбу Фёдора-Филарета весьма затруднён. Эту трудность в полной мере испытали все, кто пытался написать о нём ясно и правдиво. Много и разнообразно русские авторы рассказывали о Филарете уже в XVII в.[2], сохранились о нём и исторические песни того времени[3]. Продолжали писать о нём, хоть и немного, в век Просвещения[4]. В XIX и начале XX в., при формировании русской исторической науки солидные труды были посвящены всей жизни Филарета[5] и отдельным важным страницам его деятельности[6], были изданы главные касающиеся его документы[7]. Большое внимание уделялось могучей фигуре основателя династии Романовых в фундаментальных грудах по истории Русского государства и Церкви[8]. В советское время новые сведения о Филарете приносили в основном работы специальным темам[9]. Только с середины 1980-х гг. стали появляться обстоятельные очерки о самом Филарете Никитиче[10]. Лишь в самом конце столетия вышло моё обобщающее исследование о русских архипастырях, важное место среди которых занял «великий господин святейший патриарх Филарет»[11].

Можно ли сегодня сказать, что в исследованиях о первом Романове сделано достаточно? Что мы хорошо знаем хотя бы основные этапы жизни и трудов Филарета Никитича? Что мы понимаем — и можем объяснить — главные мотивы его поступков? Нет, этого сказать до сих пор нельзя. Историки — не всегда аргументированно — спорят даже об основных политических и церковных событиях последней четверти XVI — первой трети XVII в., когда жил и действовал Филарет. Тем более нелегко проникнуть в мысли и чувства конкретного человека, понять, какую позицию и почему он занимал и отстаивал в те бурные времена. Да и само отношение к Филарету часто зависит от точки зрения. Сам он много страдал — но и многих других заставил страдать. Не всегда, даже чаще всего не со злым умыслом, но фатально вмешивался он в жизни многих выдающихся людей, которые, в свою очередь, вели небезопасную для себя и других борьбу в политике, в церковной книжности, в литературе и поэзии, в умах россиян[12].

В лежащей перед вами книге отражены и несомненные факты, и поиски, и сомнения. То есть вся правда о сегодняшнем состоянии наших знаний очень сложной для понимания эпохи Великого разорения, Смуты и создания силами «всенародства» новой страны — Великой России — на месте преданного «верхами» и павшего под пятой интервентов Московского государства.

Задачу историка я вижу не в том, чтобы навязать читателю свой образ истории того времени и великой личности, какой являлся Филарет Никитич. Напротив, читатель должен судить обо всём сам. Забота учёного и писателя — дать каждому, кто взял в руки эту книгу, ясное представление о том, что мы знаем достоверно, о предположениях, которые могут быть серьёзно аргументированы, и о легендах и мифах, которые следует чётко отделять от исторической правды.

Многие историки действуют по-иному. Задачей они видят создание собственной исторической концепции, которую следует защищать всеми силами, в ущерб объективности и исторической критике. Полная объективность в историческом исследовании недостижима. Часто она даже вредна, ибо нельзя понять ни одного исторического героя без сочувствия и сопереживания ему. Автор, а вслед за ним и читатель становится на место героя, чтобы понять его, а вместе с тем и «примерить» его личность на себя.

Истинная объективность исследования состоит в том, чтобы в работе с источниками и в оценке полученных сведений устраняться от каких-либо пожеланий, заботясь исключительно о достоверности отдельных фактов и полученной картины в целом. Поэзия исторического творчества — не в творении собственных субъективных миров, а в поиске истин реальной человеческой истории. Этим мы с вами сейчас и займёмся.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.